Деревенские идиоты

XXI. (часть 3)

— Серийного убийцу прозвали «Мясником». Только за одну ночь он перерубил всех отдыхающих в этом лагере!..

Слушатели просто онемели, раскрыв рты. О такой мясорубке они уж точно не ожидали услышать перед сном. В этом самом лесу. Возле этого самого пансионата.

— ...Легенда гласит, что каждый год, в ночь, когда он воплотил свою чудовищную мечту в реальность, Мясник возвращается к лагерю на поиски новых жертв, надев кровавый фартук и взяв свой топор.

— Юнги, посмотри, что ты сделал с моей сестрой, — Джун обнял за плечо тёмноволосую, что прилипла к нему, как жвачка к волосам. — Она так испугалась, что дрожит, словно неисправный холодильник.

— Ох, малышня, вы правда напугались? Надо менять штанишки? — саркастично пробурчал Мин, осмотрев напряжённые физиономии приятелей.

— Мне вроде не надо... — принюхался Чонгук.

— Это же просто выдумка, не так ли? — настороженно уточнила Сыльги, краем глаза поглядывая на здание за спиной Юнги.

— Легенды не появляются на ровном месте. Так что... не знаю, не знаю, — загадочно добавил брюнет, качая головой и слегка улыбаясь.

— Ой, понятное дело, что выдумка, — махнула рукой Соён, её голос чуть ли не дрогнул. — Сейчас никакие сумасшедшие преступники не разгуливают на свободе и не приходят к местам побоищ.

— Маньяк, который ежегодно по расписанию навещает свой любимый лагерь — абсурд, — присоединился к дискуссии скептически настроенный Тэхён.

— Да ладно вам! Это всего лишь страшилка, не берите в голову, — Сокджин понял, что запахло жареным, и принялся успокаивать любителей повздорить.

— В любом случае, в рейтинге ужасов твоя история победила, Юнги, — всё ещё пребывая в состоянии шока, вымолвил чувствительный Чимин.

— Это всё хорошо и весело, но нам пора спать, — встрял Хосок и, сделав громкий зевок, продолжил: — Мы же ещё не поделили палатки.

— Я буду спать с Юнги-хёном! — выпалил Чонгук на одном дыхании и сделал важную гримасу, не желая слышать никаких возражений.

«Значит, наглая мелкая пиявка начала активную атаку? Я так и знал» — Мин выхватил из рук сонного рыжего банку и двинулся к палатке.

— Хосок, я отнесу это в нашу палатку, к твоему спальному мешку.

— Да, конечно, — как ни в чём не бывало ответил Чон старший и по классике подмигнул брюнету. На него в недоумении уставился Гук, у которого губы надулись в безмолвной обиде на хёна и кузена.