Жезл судьбы, или Любить нельзя помиловать 18+ |Лиза Ира|

30 глава

Спустя пару часов, которые стали для измученной Лизы настоящей отдушиной после всех утренних волнений, она наконец рассталась с Ингрид, которая должна была решать дела государственные, и нашла
Арчи в трапезной, где сидела вся их честная компания, которая оживилась с появлением Лизы. Не было здесь только Генри.
— О, какие люди! — начал Крюк, и девушка поняла, что сейчас начнётся и хорошего не жди.
— Перестань, Киллиан, — попыталась остановить его Эльза, но куда там…
— Мы слышали, ваше второе знакомство с королевой прошло успешно?!
— Киллиан! — предостерегающе высказала Ариель.
— Проверь, не заделала ли она случаем тебе третьего ребенка во время твоего обморока, чтобы потом не обивать пороги понапрасну.
Едва услышав пораженный вздох присутствующих, Андрияненко в три прыжка преодолела расстояние до Крюка и вцепилась пальцами в его шею, намереваясь придушить. Но тот лишь невесело улыбался в ответ и продолжал выхрипывать свое мнение.
— А ты думала никто не замечает, что ты не покупаешь прокладок и не пьешь со мной уже три месяца?
— Придушшшшу! — сильнее вжимая пальцы, которые все же были сжаты для убийства недостаточно сильно, шипела Андрияненко.
— Я же тебе добра желаю. Чего ты с ней цацкаешься, с этой королевой? Вон посмотри сколько девчонок сидит, умных, румяных, здоровых…
Злая лиана Эльзы откуда-то сверху хлестнула Крюку ровно по губам, заставив его, наконец, заткнуться, и тут же обхватила Лизу за плечи, отрывая неистовую девушку от шеи пирата. Киллиан согнулся, закашлялся и застонал, прикрывая ладонью место удара, а Лиза лишь бросила на него презрительный взгляд.
— Арчи, мне нужна твоя консультация! — громко сказала она.
— Вот и я говорю: давно пора обратиться за помощью, — просипел Крюк, но был оборван на полуслове целым хором голосов:
— Киллиан, заткнись!!!
В общем, через десять минут Лиза и Арчи сидели на скамейке в Зимнем саду, который, как ни странно, сохранил свой почти первозданный облик. Только казался каким-то поникшим и вялым. Даже разумный ручей бурлил и барагозил тише, и капли с плакучего дерева капали реже.
Растеряв весь свой запал после стычки с Крюком, Андрияненко размазывала по щекам редкие слезы, хныча от жалости к себе, и цитировала недавний диалог с Ингрид.
— Арчи, я так много раз понимала ее, что теперь как будто больше не могу! Я не знаю, как мне это все объяснить Генри… И может, Киллиан прав…
Арчи почесал лысину и заговорил:
— Елизавета, помните, вы пегесказывали мне воспоминания Игины, когда мы были на нашей земле?
— Конечно, — Лиза всхлипнула.
— Помните, вы говогили, что Генги однажды спгосил ее, можно ли вегнуть убитых ею людей и существ к жизни?
— Помню, и что?
— Это значит, именно он посеял зегно сомнения в ее душе. Он невольно подтолкнул ее к этому решению. Ну, он, вы, я, все вместе, но Генги пегвым высказал эту идею вслух…
Арчи помолчал, не в силах оторвать взгляда от тихо журчащей неподалеку кристально прозрачной воды.
— Все знают, что самый быстгый способ убгать чувство вины — это понести спгаведливое наказание, мисс Андгияненко. Дети это усваивают быстггее всех, но во взгослой жизни иногда забывают. Так что Генги понимает свою мать лучше нас с вами…
Арчи нахмурился, вспоминая о чем-то своём, уставившись на ветви плакучего дерева. Они покачивались. Хотя ветра здесь точно не было…
— Когда вы пегесказывали мне подгобности жизни Игины, мы никогда не обсуждали с вами пгичин пгоисходящего с ней. Напгимег, вы ни газу не задавались вопгосом, зачем ей так сильно нужен был гебенок?
Слезы больше не текли. Но от соли взгляд Лизы стал пронзительным и напряжённым. Она пожала плечами.
— Ну, она так долго не могла родить. Мать поила ее отваром против беременности, когда творилась вся эта мерзость с Драконоборцем. Анна так ненавидела и ревновала к собственной дочери, что это превратилось в настоящее ведьминское проклятие. Не удивительно, что Ира пыталась забеременеть ей назло.
— Поначалу так и было, да. Но когда мы по-настоящему взгослеем, мы больше не хотим ничего доказывать нашим годителям.
Лиза задумчиво закусила губу, а Арчи продолжил:
— Когда появилась дгиада Инггид, Игина ступила на путь исцеления. Она увидела, как цепляется за жизнь кто-то, кому есть что тегять, и захотела тоже стать такой. Именно тогда она впегвые возжелала иметь гебенка не вопгеки матеги, а гади себя самой. Это было ее шансом спастись от одиночества.
— Ну, многие хотят ребенка, чтобы не быть одинокими. Но это как же должна быть пуста жизнь, чтобы он заполнил ее всю?..
— Отчасти вы пгавы. В идеале женщина должна гожать из ощущения наполненности и гагмонии, из желания пгивести в миг нового счастливого человека, из чувства довегия мигу и семье. Такая женщина не пегекладывает ответственность за свое счастье на невинное дитя…
— А Ира переложила?
— Тгудно сказать. Она сильно изменилась. Особенно после всгечи с вами. Вы сумели, пусть немного, отоггеть ее измученное сегдце. Так или иначе, вы сами были единственным и слегка пегелюбленным дитя своей семьи…
— Эй! Ничего я не перелюбленная!
— И поэтому вы были девственницей до двадцати одного года, не имея любовного опыта общения со свегстниками? И я едва выгвал вас из цепких коготочков Мэги Андгияненко, чтобы отпгавить в лагегь от нее подальше.
— И где Ира трахала меня по ночам, пока я сплю! Какой идеальный вариант для первых отношений!
— Любовь зла, Лиза.
Андрияненко нервно хмыкнула в ответ на это непрофессиональное житейское умозаключение, а плакучее дерево затрепетало влажными серебристыми листиками, словно смеясь.
— Зато вы смогли геализовать все свои негастгаченные гесугсы души с человеком, котогый нуждался в пгинятии, тегпении и пгощении. Я думаю, Игина, пусть на коготкий миг, ощутила с вами счастье, котогого не ждала и котогое не было связано с гождением гебенка. Это буквально пегевегнуло весь ее миг с ног на голову!..
Лиза задумалась, примеряя слова профессора на себя. Ветви дерева тоже застыли в ожидании, не шевелясь.
— Как она смогла? Одна? Целых десять лет растить Генри?!.. Мне до сих пор страшно от мысли, что я, возможно, буду воспитывать ребенка без Иры.
— Одной быть нестгашно, если ты всю жизнь один. Пгосто однажды от этого устаешь.
— Почему же появление Генри не исцелило ее? Она же так хотела этого гебенка!
— Потому что гебенок не может исцелять тгавмы. Он способен видеть годительскую боль, впитывать ее как губка и делиться своей чистотой, дагя вгеменное успокоение и смигение. Но заставить ганы затянуться может только сам человек…
— Поэтому она отказалась от него?
— Она не отказалась, а восстановила вселенский баланс, вегнув его втогой матеги. Котогую она считала более достойной своего сына.
— Но почему? Я совершенно неопытна — в жизни, в отношениях, в детях…
— Но в сгавнении с Игиной опыта постгоения здоговых отношений у вас все же больше! Посмотгите на своих годителей — далеко ходить не нужно.
Арчи вдруг сгорбился, проявляя нетипичное для его обычной рассудительности чувство сожаления. Одна ветка плакучего дерева как будто потянулась к его спине, чтобы утешить, но обмякла и обвисла, как только он заговорил.
— Что с вами, профессор? Я впервые вижу вас таким?..
— Я допустил ошибку, когда Игина пгоходила у меня тегапию. Я не знал про те ее убийства, котогые она совегшила после смегти своих абьюзегов. И был увеген, что ее чувство вины вызвано отгицанием злости на мать. А стыд стал следствием ее самоуничижения из-за поступка Леопольда.
Арчи снова задохнулся от эмоций и запнулся, так что становилось неясно, кто с кем проводит консультацию…
— Я ошибся, когда внушал ей, что она и ее мать — это газные люди, что Леопольд больше не влияет на ее жизнь. Потому что, начав убивать, она словно бы пгевгатилась сгазу в них обоих. И все это сплелось дьявольским клубком с ее непроработанной тгавмой детства. Ее нельзя было отпускать в тот БДСМ-клуб без присмотра!..
— О, Арчи, только не говорите, что вы бы пошли вместе с ней изучать садо-мазо-культуру? Я хочу развидеть ваш образ с кляпом в рту у меня перед глазами!..
Арчи немного расслабился от шутки и неловко рассмеялся, благодарный за это. А Лиза запротестовала:
— Вопреки всему этому она стала матерью года!..
— Но зная о своем пгеступлении, она не чувствовала себя достойной своего сына, достойной вас, Елизавета! И гешила завегшить исцеление в одиночку, не втягивая любимых людей. Она вегнула вам Генги и восполнила вам все воспоминания о его гождении и взгослении. Она совегшила гитуал полного очищения души и памяти… И да, так она хотела себя уничтожить, обесценить, обнулить, я ее не опгавдываю, но искгенее понимаю. Я бы даже сказал, что это такой своеобгазный подвиг!
Арчи замолчал, уставившись куда-то в одну точку. А Лиза стала размышлять о превратностях судьбы. Ведь если бы она не погналась за Ирой вслед в ее мир, то королева бы ещё долго жила в этом садо-мазо-суррогате отношений и не решилась стирать себе память. А Лиза так и не познакомилась бы с Генри…
Трава под ногами, чувствуя печаль своих гостей, вкрадчиво зашевелилась и что-то зашептала, щекоча щиколотки…
— Замена воспоминаний — это как гипноз?
— Сложно сказать. Я не занимаюсь гипнозом, тем более магическим, и не вегю в его эффективность. Тгавма детства обычно становится частью хагактега, и одним гипнозом ее не исцелить.
— А ее вообще можно исцелить?
— Новыми отношениями если только. Для начала с психотегапевтом. Тепегь — с вами. У вас есть вгемя пготоптать новую колею, пока перед вами лежит первый нетронутый снег. Даже если она вспомнит свое пгошлое, в ее подсознании вы останетесь пегвой и единственной, мисс Андгияненко.
Лиза грустно усмехнулась, глядя на ослепительно белые, нежно пахнущие пудрой и острой свежестью цветы хлопка.
— Я скучаю по ней!..
— Мы все, мисс Андгияненко. Но знаете что — позаботьтесь лучше о себе! Постагайтесь пгинять ситуацию как данность и не пытайтесь фогсиговать события. Иначе это ввегнет вас в депгессию и бессилие. Вы не бог, вы пгосто человек, котогый ощущает потегю. Вы также должны быть готовы к тому, что память к ней не вегнется. И вам пгидется отступить.
— Да куда я денусь с подводной лодки?
Арчи невесело засмеялся, параллельно изучая плакучее дерево. Оно качало ветвями от невидимого порыва ветра, роняя густые, пахнущие кисловатыми липкими соками капли, и уважительно кланяясь.
— Знаете, мне все вгемя кажется, что это дегево с нами общается.
Арчи озадаченно рассматривал предмет своего сомнения.
— Вам, Арчи, не кажется.
Решив больше ничего не пояснять, чтобы не ввергать научный мозг Сверча в ступор, Лиза замолчала. А Арчи не спросил.
…
***Второй шанс.
Ровно в 12:00 по солнечным часам Лиза с Генри стояли перед толстой директорской дверью и приглушённо спорили, держась за руки.
— Генри, ты помнишь, она сейчас не твоя мама Ира, верно ведь? Она директор Квин.
— Ты уже тыщщщу раз мне это повторила. Я не маленький!
— Значит, ты понимаешь, чем может быть опасна наша оплошность?
Генри закатил глаза.
— Понимаю. Раньше бы ты просто подыграла мне и начала операцию «Кобра» или что-то вроде того, а не мучила вот этим всем, — обижался Генри на поучительный тон.
— Раньше я надеялась, что твоя мама Ира не совершит такой глупости, как стирание памяти! — упрямилась Лиза. Что вынудило Генри действовать.
Он постучался в дверь. И когда ответа не последовало, потянул за ручку в форме лебедя, просовывая голову в проем и игнорируя возмущенное шипение матери позади.
— Что ты делаешь, Генри?
— Директор Рони Квин? — высоким мальчишеским голосом звонко позвал Генри.
Услышав в дальнем кабинете стук каблуков, он распахнул дверь шире и зашел, буквально втаскивая Лизу за собой.
Директор появилась через секунду в зауженных брюках со стрелками, удлиненном приталенном френче вместо пиджака и с выражением искреннего удивления на лице. От ее как обычно безупречного облика и расстегнутой на одну пуговицу лиловой атласной блузки с металлическим отливом у Лизы пересохло во рту и глаза стали видеть избирательно крупные детали, что грозило новым обмороком, так что она просто заставила себя оторвать взгляд от ее алых губ.
— Как вы вошли? Дверь была запечатана заклятием крови! — без приветствия отчеканила Ира.
Но Генри даже ухом не повел. Он сделал несколько смелых шагов вперёд, отрываясь от маминой руки и вплотную подходя к ошеломленной женщине.
— Не знаю, как так могло получиться, директор Квин. Вряд ли я являюсь вашим внебрачным сыном, о котором вы не знаете. Наверное, вы просто неплотно закрыли засов, — смотря вверх лукавым взглядом прямо в изумленные карие глаза, говорил Генри, заставляя Лизу позади себя мертвенно бледнеть.
— Но я точно помню… — неуверенно начала бывшая королева, но мальчик перебил ее, не давая это обдумать.
— Позвольте представиться, я Генри Андрияненко, и я хочу у вас учиться, — протягивая вперёд маленькую ладошку, громко произнес парень, рождая в груди его белокурой матери необъяснимую гордость.
Всё-таки он был удивительным ребенком и явно гораздо легче справлялся с тем фактом, что мама Ира его не помнит. Кажется, он вообще не собирался париться об этом. Возможно, Лизе стоило бы перенять у сына пару привычек.
Стоило ей об этом подумать, как она увидела, словно солнце вошло в комнату: директор Квин уже некрепко сжимала протянутую на земной манер руку Генри и улыбалась своей изумительно искренней и самой очаровательной улыбкой с ноткой умиления и нежности во все тридцать два зуба. Ее глаза при этом светились радостью и озаряли измученное сердце Лизы долгожданной надеждой.
А дальше произошло то, чего она вообще не смела ожидать. Генри, немного смущаясь и краснея, сделал короткий шажок назад, чтобы нагнуться, и неумело прижался сжатыми губами к тыльной стороне маминой руки, вызывая у той возглас приятного удивления и лёгкий, непринуждённый — непринуждённый, мать его, — смех!
Лиза стояла не шелохнувшись, чтобы не спугнуть момент. Но Ира сама обратила на нее свой ироничный, полный веселой чертовщинки взгляд.
— Мисс Андрияненко, вы воспитали настоящего кавалера и дамского угодника! Ни за что бы не подумала вчера, что вы на это способны.
«Ах, ну конечно. Шпилька! — досадливо заключила Лиза. — Кто бы сомневался. Генри снова вся нежность, а мне опять его величество Сарказм!»
Однако ей грех было жаловаться. Несмотря на отпущенную колкость, Ира все ещё стояла и смотрела на нее своим насмешливым добродушным взглядом, в котором плескался растопленный янтарь, не отнимая своей руки у Генри. И только когда сын тоже обернулся на нее, она поняла, что ее ответа терпеливо ждут.
— Странно, — протянула Лиза, набрав побольше воздуха в грудь перед следующей фразой, — обычно, находясь в горизонтальном положении, я произвожу гораздо более приятное и положительное впечатление… кхм… на собеседников.
Осознав подтекст, директор Квин медленно втянула ноздрями воздух, явно сдерживая рвущуюся из сжатых в узкую полоску губ резкость, и опасно сощурилась, даже не пытаясь отвести взгляда, как она сделала вчера. Натянув улыбку, не обещавшую ничего хорошего, Ира мягко выпустила ладонь Генри и указала Лизе в сторону дивана, продолжая диалог сдержанным и как будто чуть более низким тоном:
— Что ж, предлагаю присесть и обсудить детали нашего сотрудничества. Возможно, мисс Андриненко, у вас появится второй шанс произвести первое впечатление.
На том она развернулась, удаляясь в другой угол комнаты к дивану и оставляя почти осязаемую дорожку своего незабываемого густого ароматного отпечатка с оттенками вишнёвой косточки, по шлейфу которого Лиза и последовала, словно привязанная, прихватив по дороге сына. Только к концу краткого пути она поняла, что все это время почти забывала дышать.