«Ты знаешь, что будет».
Взгляд Джаминат почему-то зацепился именно за эту последнюю строчку из вереницы сообщений и замер, изучая буквы по отдельности, пока мозг пытался встроить их в образ Халеда как серьезного и надежного парня.
Она знала, что будет. Что произойдет, если он не окажется серьезным и надежным парнем и перешлет фотки, которыми она с ним делилась, и их переписки отцу и сводному брату. Джаминат била дрожь, сердце ухало где-то в бездне грудной клетки. Она едва не задыхалась, а руки, державшие телефон, так свело, что попробуй сейчас кто вырвать трубку из ее пальцев, пришлось бы их отрубить.
Это шутка. Неудачная шутка, и сейчас Халед пришлет вслед толпу ржущих смайликов. Иногда он глупо шутил, бывало. Так на то он и парень, чтобы дурачиться. Это не шантаж. Халед не мог, ну просто не мог ее шантажировать!
Джаминат вздрогнула от звука скрипнувшей половицы, спрятала телефон под подушку и опустила голову так, чтобы длинные темные волосы прикрыли перепуганное лицо. Тревога оказалась ложной – просто кто-то прошел по коридору мимо комнаты. Когда опасность миновала, Джаминат снова достала мобильник и открыла переписку в вацапе. Никаких смайликов. Конец.
Сама не зная зачем, девушка автоматически прокрутила переписку с Халедом на несколько сообщений назад, когда все вдруг пошло не так. Читать их было тошно, но в то же время они притягивали взгляд, как ролик с заснятой аварией или дракой двух блогерш, от которого мутит, но ты просматриваешь его снова и снова, ужасаясь и одновременно подкармливая своих внутренних демонов.
«Мои предки уезжают завтра в город, - написал утром Халед. - Приходи обедом, буду ждать, любимая».
«Куда?» - ответила Джаминат, хотя сразу догадалась, куда он ее зовет.
«Ко мне, конечно», - последовал ответ.
«Издеваешься, да?»
Для большей суровости Джаминат добавила злой смайлик. Не то чтобы в тот момент она злилась, скорее, была озадачена предложением Халеда, но больше – польщена обращением «любимая». Он уже не раз признавался ей в любви, но разве можно от такого устать? Подруги говорили, что он чересчур пылок для серьезного парня, но они не понимали - Халед особенный. Он такой: горячий, открытый и порывистый. И безумно красивый. Мечта доброй половины одиннадцатиклассниц, а его фанаток среди «малышни» и сосчитать нельзя. Они все просто завидовали.
«Я серьезно, - быстро пришло новое сообщение, присыпанное скромными смайликами. – Хочу побыть с тобой наедине».
Желание Халеда было понятно: они с Джаминат виделись только в школе и то учились в параллельных классах. Иногда, прикрывшись прогулкой с подружкой, девушка встречалась с ним где-нибудь в городском парке, но ненадолго, буквально на полчаса – посидеть на лавочке да поесть мороженое или сахарную вату. В одну из таких встреч, убрав со щеки Джаминат прилипший кусочек ваты, Халед неожиданно поцеловал ее в это самое место, за что немедленно схлопотал пощечину. Он не обиделся, а расхохотался и сказал, что гордится ее недоступностью.
Только это все было в «реале», а в чате Вацапа они позволяли себе больше. Намного больше. Настолько, что если это увидит отец... Джаминат почувствовала, как глаза заполняют обжигающие слезы отчаяния, листая переписку дальше.
«Я не могу».
«Почему?»
«Сам знаешь».
«Я ничего тебе не сделаю. Просто посидим, чай попьем. Клянусь, я тебя пальцем не трону. Я тортик куплю».
«Я не могу, Халед».
«Ты меня боишься? Не доверяешь мне?»
И расстроенное желтое личико вслед.
Джаминат ужасно не хотелось его обижать.
«Не доверяешь, да?»
«Дело не в этом».
«В этом».
После того сообщения прошло пятнадцать тягостных минут. Джаминат чувствовала себя виноватой перед ним. Она не оправдала его надежды. Он разочарован. Он больше не станет с ней разговаривать.
Однако потом Халед написал снова. Их переписка продолжалась полдня, в течение которого он правдами и неправдами пытался зазвать Джаминат к себе, а она, чувствуя себя самой распоследней предательницей, отказывалась. Это был слишком дерзкий шаг, непредсказуемый по своим последствиям. Что-то подсказывало девушке, что чаем Халед наверняка не ограничится, а устоять перед его натиском она не сможет. И вот если за фотки отец ее бы избил, то за такую встречу и убить не посчитал бы зазорным.
Между тем, Халед начал раздражаться.
«Что ты строишь из себя невинную овечку? Ты мне такие вещи писала, завела меня, а теперь что? Приезжай, а то я за себя не отвечаю».
Дальше Халед уже не скрывался. Речь о чае больше не шла, он просил Джаминат приехать, чтобы удовлетворить его хоть как-нибудь, уверяя, что на ее невинность покушаться не собирается. В выражениях он не стеснялся, и каждый раз при постороннем звуке в доме Джаминат, холодея от ужаса, судорожно очищала чат. Увы, удалить сообщения на телефоне Халеда она не могла.
В конце концов в переговорах о капитуляции Халед выдвинул самый весомый аргумент.
«Если не приедешь, я пошлю фотки, которые ты мне скидывала, и наши переписки твоему отцу и братьям. Будь уверена, я все сохранил. Думаю, им будет интересно. Так что тебе решать».
Так себе выбор, честно говоря. Наступило время запоздалого раскаяния, воспоминаний о советах подруг не доверять Халеду и не вступать в слишком тесное общение.
«Короче, завтра жду тебя у себя на хате».
«Попробуй только не прийти. Ты знаешь, что будет».
К горлу подкатил ком слез, и Джаминат закусила подушку, чтобы не разреветься в голос. Она чувствовала себя жалкой и кругом виноватой – перед отцом, перед всеми родственниками мужского пола, которых она опозорила своим недостойным поведением, и даже почему-то перед Халедом. Конечно, в душе она его проклинала, но ведь он не вынуждал ее слать фотки и флиртовать с ним. Она сама это сделала. И если отец узнает, он не станет спрашивать с него, он накажет ее саму.
Без единой мысли в голове Джаминат до вечера просидела в своей комнате. К ней заглядывала мачеха, узнать, почему она не спускается ужинать, и Джаминат подумала было рассказать об этом ей, но потом отбросила эту идею. Мачеха была женщиной хоть и добродушной, но очень религиозной. Она, опередив Халеда, и сама могла бы донести отцу о грехе его дочери.
Несмотря на то, что Джаминат твердила себе, что не знает, что делать, на самом деле в глубине души она понимала, что выхода остается всего три: первый - согласиться на предложение Халеда и надеяться, что он либо в итоге отстанет от нее (маловероятно), либо женится на ней, и это останется между ними; второй – отказаться и молиться, чтобы он не раздобыл телефоны ее родственников (вероятность такого развития событий была пятьдесят на пятьдесят – либо найдет, либо нет); третий выход, радикальный и в то же время казавшийся Джаминат самым простым – покончить с собой, сгинуть из мира, который она подвела своим существованием.
Халед более не тревожил Джаминат сообщениями, видимо, давая время принять, что их встреча неизбежна. Однако, поразмыслив над этим вариантом, девушка все же его отбросила - уединиться с Халедом было за гранью ее душевных сил, даже под страхом позора республиканского масштаба. Наложить на себя руки Джаминат также не решилась, но и сидеть ждать расплаты от родственников была не намерена.
Ночью, когда весь дом уснул, девушка взяла рюкзак сводного брата, покидала туда кое-какие вещи, все скопленные деньги, бутылку йогурта из холодильника и пару оставшихся с вечера беляшей. Темная улица обняла ее прохладой после знойного дня. В деревьях орала саранча, редкие фонарные столбы кое-как освещали улицу, пролегавшую между домов частного сектора на окраине города.
Джаминат глубоко вдохнула и зашагала по пыльной грунтовой дороге навстречу новой жизни. В крови бил адреналин, и ей казалось, что выход, который она нашла, станет идеальной альтернативой самоубийству и пассивному ожиданию. Когда-нибудь она вернется и все объяснит. Когда-нибудь отец поймет ее и простит. А сегодня здравствуй, новая, взрослая жизнь. Самые близкие подруги уже предупреждены, одна из них ее ждет. Она найдет работу и...
Путь во взрослую жизнь закончился для Джаминат у первого же поворота. Ей в глаза ударил свет фар машины, медленно пробиравшейся по улице навстречу. Джаминат прищурилась, разглядывая номера и марку, и остолбенела от ужаса.
Когда белая «Приора» поравнялась с ней, Джаминат уже сто раз пожалела, что не выбрала самоубийство. Это было в тысячу раз легче, чем теперь смотреть в глаза Карима, ее двоюродного брата по отцу. Проклятье маленьких городков – никогда не знаешь, какого знакомого где встретишь!
- Не спится? – спросил Карим. Его теплые карие глаза с усмешкой окинули стоявшую истуканом Джаминат с ног до головы через опущенное окно отцовской «Приоры», на которой он иногда таксовал в свободное от колледжа время.
Та, умирая от стыда и страха, лишь промычала в ответ нечто нечленораздельное. Не получилось бы даже соврать про какие-нибудь гости – в двенадцать-то ночи и с рюкзаком на спине! Между тем, Карим явно ждал объяснений. Он был лишь на три года старше Джаминат, но она уже чувствовала себя обязанной перед ним отчитаться и знала, что если этого не сделает, он сейчас же доложит отцу и разбудить не постесняется. Но что она могла ему сказать?
Джаминат неловко переступила с ноги на ногу и поправила рюкзак.
Карим кивнул на заднее сиденье.
- Садись, - коротко велел он. – Я отвезу тебя домой.
С упавшим сердцем Джаминат села в машину. Она мечтала умереть, но не получалось. Идей для лжи, чтобы она звучала правдоподобно, тоже не было – казалось, не только тело, но и мозг отказываются ей подчиняться. Всю короткую дорогу до дома Карим ничего не говорил, но когда они почти доехали до ворот, он остановил машину и заглушил мотор, потом обернулся к Джаминат.
- Ну, рассказывай, - сказал он, и Джаминат с облегчением отметила, что в его голосе вроде бы прозвучало сочувствие. – Надеюсь, ты не в «лесные» подалась?
- Нет, - еле слышно ответила она.
- Что тогда?
Девушка опустила взгляд. Рассказать Кариму? Может быть, он хотя бы ее не выдаст? Он всегда хорошо к ней относился, не подчеркнуто-отстраненно, как другие кузены. Приносил вкусняшки, мог крепко обнять при встрече, хотя так делать не полагалось. Но вдруг, стоит ей заикнуться о том, что она отсылала свои фотографии постороннему парню, его дружелюбие пропадет, и он первым обвинит ее в неподобающем поведении и выдаст отцу? Джаминат колебалась.
- Джам... - Карим протянул руку с переднего сиденья и вдруг коснулся ее кисти. – Почему ты куда-то шла с рюкзаком в двенадцать ночи одна? Что произошло? Отец поругал? Мачеха?
Джаминат отрицательно затрясла головой.
- Я... - Она набрала в легкие побольше воздуха и выпалила: - Я хочу уйти из дома!
Выхода нет. Она должна довериться Кариму.
- Почему? – все также спокойно, видно, не желая ее напугать, спросил он.
- Я опозорила отца, - Джаминат всхлипнула. – Я не могу перед ним показаться... Если он узнает... Господи!
Тут она закрыла лицо руками и заплакала, не в силах сдерживать боль. Карим, не утешая ее, молча ждал, когда она успокоится.
- Я не верю, что ты могла его опозорить. Давай рассказывай, что там у тебя произошло.
И Джаминат рассказала. Сбивчиво, то и дело шмыгая носом и утирая бумажным платочком слезы, она поведала Кариму о своем общении с Халедом, о фотографиях, которыми он располагал, и о его угрозах. Покусывая губу, Карим слушал, кивал и время от времени отпускал в адрес Халеда какой-нибудь грязный эпитет, от чего Джаминат краснела и в душе радовалась неожиданной поддержке.
- Так... - проговорил Карим, когда история была закончена. – Дай-ка мне номер этого козла. Я с ним пообщаюсь.
- А, может, не надо? – испугалась Джаминат. – Вдруг он разозлится и все разошлет?
- Не разошлет, - махнул рукой парень. – У таких дибилов на это никогда духу не хватит. Тем более ты говоришь, что он учится в вашей школе. Я ему намекну, что если он это сделает, найти его мне и моим друзьям будет не проблема. Я не думаю, что ему так хочется тебя опозорить, что он готов пожертвовать ради этого носом или парой ребер.
- Спасибо, - сказала Джаминат. – Ты так мне помогаешь!
- А что за фотки-то были? – неожиданно спросил Карим. – Что, совсем...?
- Нет, - щеки Джаминат заполыхали заново. – Просто... Ну... В ночной рубашке, там... В лосинах...
Она опустила голову и прижала к лицу прохладные ладони.
- Ясно. Ладно, скинь его номер, я сейчас домой доберусь и наберу его. А ты забей. Я тебе гарантирую, ничего он не сделает.
Джаминат снова поблагодарила Карима и вышла из машины. Несмотря на темень вокруг, в ее душе светило солнышко, пели птички и распускались ромашки. Как приятно было осознавать, что Карим не стал ругаться, а сразу встал на ее сторону и защитил ее честь. Джаминат пробралась обратно в дом. Уже лежа в кровати, она возносила горячие благодарственные мольбы Всевышнему за то, что Он послал на ее пути кузена и отвел беду.
Ждать результата пришлось недолго. Уже с утра Халед не проявился, хотя Джаминат ожидала, что если вдруг Карим не стал с ним беседовать, он наверняка бы напомнил ей про «гости». На переменах девушка старалась держаться в кругу одноклассниц, не давая парню шанса подойти и завести разговор насчет фотографий и неожиданного защитника. Лишь после уроков, когда Джаминат оказалась на школьном дворе одна, ожидая подругу, Халед мгновенно возник рядом и, схватив ее за запястье, зашептал на ухо:
- Что, думаешь, натравила на меня своего братку и отвертелась?! Нет уж! Мне посрать, что он там мне сделает. Я сам его поломаю, если он ко мне подойдет! Так что ты на его помощь особо не надейся и делай, как я сказал. Номер твоего отца я уже достал...
Договорить Халед не успел, как получил короткий, но мощный тычок кулаком в затылок.
- Ты тупой, да? Тебе же ясно сказали к ней не подходить!
За спиной Халеда стоял Карим и еще один парень в два раза выше и шире его. Едва успевшая испугаться, Джаминат облегченно вздохнула и с благодарностью посмотрела на Карима, а тот улыбнулся и подмигнул ей в ответ, потом снова обратил свое внимание на разозленного Халеда.
- Я тебе еще раз повторяю: еще раз я услышу, что ты рядом с моей сестрой отсвечиваешь, я тебя так ушатаю, что ходить разучишься!
- Она сама напросилась! – неосмотрительно огрызнулся Халед. – Она сама себя мне пред...
Карим дослушивать не стал и резко ударил его в живот. Халеда сложило пополам, он закашлялся и выругался. Джаминат мысленно добавила еще, она ликовала.
- А ну-ка кончайте там! – раздался голос какой-то женщины. – Сейчас милицию вызову!
Карим бросил насмешливый взгляд в сторону неизвестной защитницы, потом сплюнул на асфальт под ноги Халеду.
- Парень, молодость себе не губи, - назидательным тоном сказал он. – Поживи еще, не рой себе могилу. А то я, знаешь, сяду... Я сяду, но тебя прикончу, если услышу, что у Джамки от тебя какие-то проблемы. Понял меня?
Халед не стал отвечать на вопрос. Грязно обматерив Карима, он быстро покинул школьный двор.
- Спасибо! – от всей души сказала Джаминат, с восхищением глядя на кузена, который не стал утруждать себя ответом на обзывательство. – Надеюсь, до него дошло.
- Уверен, что дошло, - с улыбкой отозвался Карим и снова ей подмигнул. – Если что, звони. Если ничего, тоже не забывай.
Халед действительно больше не появлялся в жизни Джаминат. Точнее, из школы он никуда не делся, однако начал демонстративно ее игнорировать и изредка метать взгляды-шаровые молнии, будто хотел ее поджечь за то, что обломала его план. Это Джаминат вполне устраивало.
Как-то раз, спустя две недели, когда Джаминат по обыкновению вышла из школы, от дороги раздалось короткое бибиканье автомобильного клаксона. Она посмотрела в ту сторону и увидела машину Карима, а он, встретившись с ней взглядом, махнул рукой. Джаминат подошла к машине и склонилась к опущенному стеклу.
- Привет! – сказал Карим. – Я тут мимо проезжал, как раз домой собирался. Давай подвезу?
- Давай, - с радостью согласилась Джаминат. Она все еще была беспредельно благодарна Кариму за заступничество, в ее глазах он стал чуть ли не святым, ведь так мало кто из парней стал бы поддерживать девушку в подобной ситуации.
Джаминат села на заднее сиденье «Приоры», разместила рядом сумку с учебниками и закрыла дверь. Карим завел мотор и тронулся с места. Водил он аккуратно, так как в противном случае быстро лишился бы машины и дополнительного заработка. Салон заполнила бодрая лезгинкоподобная песня какой-то певицы. Карим опустил все стекла, и в салоне заметался теплый майский ветер.
Абсолютно счастливая и спокойная, Джаминат наслаждалась поездкой. Ее волосы разлетелись по плечам, губы постоянно растягивались в улыбке – она ничего не могла с собой поделать, ей хотелось смеяться от того, как хороша может быть жизнь. То и дело она ловила в зеркале заднего видения взгляд Карима. Он тоже улыбался, глядя на нее. И за что ей в старшие братья достался скучный зануда? Карим должен быть ее родным братом, даже близнецом!
«Приора» подъехала к воротам дома Джаминат. Девушка поблагодарила Карима и полезла в сумку за ключами, одновременно выбираясь из машины на улицу. Карим вышел следом и наблюдал, как она возится с замком в калитке.
- Дома никого нет? – спросил он.
- Неа, - отозвалась Джаминат. – Родители уехали в село к бабушке с ночевкой, а брат на работе.
- Не скучно будет дома одной?
- Нет, - девушка снова засияла. – Уроков полно задали, скучать некогда!
Карим кивнул, а когда Джаминат наконец открыла калитку, прошел во двор за ней.
- Я зайду, воды выпью и поеду, - пояснил он.
Джаминат пожала плечами и зашла в дом. На кухне она налила Кариму воды из-под фильтра в кране и вынесла в коридор, где он стоял, не разуваясь. Он принял из ее рук высокий прозрачный стакан и сделал несколько глотков. Когда Джаминат потянулась забрать стакан обратно, Карим внезапно накрыл ее руку своей ладонью. Девушка вздрогнула и подняла на него удивленный взгляд – Карим не отрываясь смотрел на нее, и в глазах его было нечто такое, от чего ноги ее тут же ослабли, а сердце подпрыгнуло к горлу. Застыв, как загипнотизированный удавом кролик, Джаминат опустила взор, лихорадочно пытаясь найти поведению Карима хоть какое-то рациональное объяснение помимо того, что крутилось у нее в голове.
Нет! Это не могло быть правдой! Ей кажется. Ей просто кажется, но... тогда почему он не убирает руку?!
Между тем Карим несильно сжал запястье Джаминат и потянул к себе. Она, все еще сбитая с толку, повиновалась и шагнула ближе. Она не могла объяснить, почему ему подчиняется. Он ведь был ее любимым кузеном, практически родным братом. Он не мог поступить с ней не по совести!
Карим взял из рук Джаминат стакан и, на секунду пригнувшись, поставил прямо на пол, потом медленно положил руки на ее талию и притянул так, что близость между ними не оставила никаких сомнений в его намерениях. Джаминат ощущала на макушке его глубокое дыхание, все еще парализованная происходящим.
«Он же мой брат! Он мой брат! - стучало в голове. – Он не может. Это все не то, что я думаю!»
Когда губы Карима прикоснулись к ее волосам, Джаминат будто пронзило электрическим разрядом - не желания, а ужаса. Она не хотела этого. Карим был хорошим парнем, но слишком близким для нее родственником, чтобы рассматривать его как мужчину. И все же, видимо, его их родственная связь не смущала.
Руки Карима скользнули по спине Джаминат, прижимая ее сильнее к груди. Ее глаза наполнились слезами.
- Карим, не надо... - жалобно прошептала она.
- Тс-с-с, - также тихо велел он в ответ. – Ничего не будет. Не бойся...
Его губы нашли ее щеки, потом шею. Дыхание Карима начало сбиваться, руки действовали все вольнее.
- Пожалуйста, Карим, - взмолилась Джаминат. Ее дыхание тоже сбилось, но от подступивших рыданий. Она плохо соображала, что происходит, будто кто-то дал сверху команду замереть и не сопротивляться. Привыкшая всегда слушаться старших, она безвольно слушалась и сейчас.
- Ты давно мне нравишься...
– Пожалуйста, не надо...
- Ты такая красивая, Джам...
- Пожалуйста...
Карим не слушал. Он обхватил лицо Джаминат в ладони и попытался поцеловать в губы. Девушка, собрав остатки храбрости, начала отворачиваться и даже попыталась вырваться, но сразу же ласковые объятия Карима стали железными тисками. Он повалил ее на пол прямо в коридоре и оказался сверху. Сердце Джаминат защемило от ужаса того, что неизбежно должно было произойти. Здесь. В ее родном доме. С двоюродным братом, который только недавно защитил ее честь. И теперь собирался ее присвоить.
- Карим! Не надо...
- Тихо! – рявкнул тот, лихорадочными движениями пытаясь расстегнуть ее блузку. – Разве ты не хочешь отблагодарить меня за то, что я для тебя сделал? Разве не этого ты хотела, когда слала этому ублюдку свои фотки? А?!
Джаминат могла бы многое ему возразить, но шок от происходящего отнял у нее дар речи, оставив лишь слова «пожалуйста» и «не надо», которые она и повторяла на автомате без надежды на пощаду.
Закончив задуманное, Карим встал и оправил одежду. Джаминат в прострации лежала на полу. Она все еще держала глаза крепко зажмуренными и лишь по шуршащим звукам поняла, что он собирается уходить. Спустя пару мгновений тишины она ощутила, что Карим погладил ее по голове и поцеловал в висок.
- Ты же понимаешь, что это тема не для обсуждений, да, Джам? – раздался над ухом его ровный, даже нежный голос. – Ты никому ничего не докажешь. А если все же попробуешь, я тогда дам отмашку тому чубзику, чтобы он разослал фотки. Думаю, он будет долго их хранить. А если нет, я подгоню ему новые.