Здравствуйте, ваше высочество. Хотя, какое там осталось высочество? Так, разве что на полдюйма или вовсе три четверти?
Объездив с твоим бывшим слугой весь Восток, из Гадара мы отправились прямиком к Солнечным Водам, поэтому моё послание могло сильно задержаться. Чонгук просит передать, что у нас всё хорошо и надеется, что и вы находитесь в добром здравии. А я припас вести поинтереснее.
Между бесконечными сладострастными слияниями душой и телом с моим прекрасным черноволосым любовником, в древней магической библиотеке Неаполя я отыскал кое-что весьма любопытное. Это старая книга заклинаний, принадлежавшая одному из первых магов. Он изучал всё, что связано с драконами, поскольку его возлюбленная была одной из них. Небольшая проблема: написана она на мёртвом коптском языке, который даже мне, весьма опытному магу, поддавался с большим трудом. Но я, как истинный профессионал в своём деле, прочел её от корки до корки, пока мой прекрасный черноволосый любовник... Впрочем, заставлять тебя краснеть ещё сильнее я не посмею.
Спешу отметить, что большинство заклинаний бред сивой кобылы, но есть кое-что весьма и весьма интересное. Дело в том, что драконы, как правило, заключали много брачных союзов с людьми. Но прожить долгую счастливую жизнь было тяжело, поскольку срок людей в несколько раз короче драконьего. Так и появилось это заклинание. Дракон мог поделиться частью своей души с человеком и продлить годы его жизни, замедлить старение. Не так сильно, как хотелось бы, но существенно. Всё прекрасно, только одно «но»: если человек искренне любит обе сущности без фальши и обмана, без корысти, без жажды завладеть и подчинить. Заклинание, в котором важны только чувства. Как мы знаем, ты слюни пускаешь на синевласую рептилию в любом облике, поэтому заклинание может сработать.
Ты должен положить ладонь на его грудь и произнести: «витам этэрнам амор эст, эго аутэм хик манэрэ ин этэнум», что на латыни означает «любовь — это жизнь вечная, но я должен остаться здесь навсегда, чтобы любить». Заклинание довольно короткое, от этого предельно ясное. Я не могу сказать, что произойдёт после и есть ли какие-то побочные действия. Одно большое «но»: если не сработает и ничего не произойдёт, это может значить, что с твоими чувствами небольшая загвоздка, тогда уж все шишки только на твою голову. Так что не советую рассказывать об этом Юнги и вносить разлад.
Хотелось бы узнать подробности, поэтому буду ждать от тебя ответного письма в ближайшее время. Сейчас же мой прекрасный черноволосый любовник требует моего внимания, поэтому я откланяюсь.
С искренним почтением, странствующий чародей Ким Тэхён и Чон Чонгук
— Что там? — широкие бледные ладони сзади скользнули по обнажённой талии принца, отвлекая его от письма мага.
Юнги с любопытством заглянул через плечо парня, но слегка обескураженный Чимин ловко свернул пергамент, не давая возлюбленному прочесть даже пары слов.
— Письмо от Хосока, — тихо ответил принц, поджимая губы. Он до ужаса не любил лгать Юнги, но о письме чародея и его содержимом пока не хотел рассказывать. Ему нужно было немного времени, чтобы хорошенько обдумать прочитанное.
— Он же на прошлой неделе присылал весточку, — с подозрением сощурился Юнги, прижимаясь к парню сзади и притягивая к окошку, вид которого выходил на озеро, переливающееся в лучах яркого полуденного солнца.
— Да, но сейчас всё писала Сончан, а она болтушка ещё та. У тебя что? — пытаясь перевести тему, Чимин начал ластиться задом, словно кот, требующий тепла и ласки.
— Письмо с вестями от Намджуна. В Уотердипе все окончательно с ума посходили, — хмыкнул синевласый, мягко оглаживая талию принца и оставляя лёгкие поцелуи на его плечах. — Каждую нору обыскали в поисках дракона, который украл принца. Ему пришлось оставить нашу пещеру. Народ начал поднимать смуту, Королю немного осталось трон протирать, он даже при дворе утратил власть и контроль. Джун поселился в эльфийской деревне временно, подумывает тоже отбыть из этой клоаки. В остальном же всё идёт своим чередом, у крестьян дела налаживаются, земля стала плодородной. С торговлей стало лучше...
— Мне жаль вашу пещеру, — поник Чимин, невольно прерывая рассказ. — Она мне очень нравилась.
— Из всего сказанного тебя волнует только это? — удивился синевласый, едва сдерживая глупую улыбку. — Старая сырая пещера?
— Знаешь, да, — чуть помедлив, ответил принц и повернулся передом, обнимая парня за шею. — В этом королевстве больше нет ничего, что было бы мне дорого. Твоя пещера была теплее и уютнее моих покоев...
— А знаешь, что ещё теплее? — прошептал Юнги в чиминово ухо, проводя длинными острыми коготками по обнажённой спине, тем самым пуская мурашки по коже принца.
— Что?
— Постель, в которую мы сейчас вернёмся.
Сбежать от всего мира оказалось куда проще, чем Чимин мог себе представить. Да, он хотел этот самый мир посмотреть, но для начала нужно было привыкнуть к свободе, которая обрушилась на него сильнейшим потоком, какого он сам не мог ожидать. На деньги, вырученные с продажи драгоценного обруча и дорогущих перстней, они могли бы снимать шикарные комнаты в трактирах ближайшие несколько лет. Но вопреки всему Чимин хотел особенное место, солнечное и яркое, чтобы видеть лицо Юнги в дневном свете и любоваться им ближайшую вечность. Постоянное, тихое место. Он приобрёл небольшой домик у озера, где они смогли довольно быстро обосноваться.
Забот было предостаточно: пока Юнги занимался добычей еды, Чимин собирал по лесу и полянам саженцы и семена редких растений. Соорудив рядом с домом небольшой сад, он тщательно ухаживал за ним, постоянно возился в земле и выращивал чудесные цветы. Срезал в самый пик цветения, собирал красивые композиции и продавал на рынке в ближайшей крупной деревне. Вместе с тем растил кукурузу и клубнику. Чимин часто уставал, ему не хватало выносливости для физической работы. У него впервые в жизни появились мозоли на руках и ногах, и даже это было для него в радость. Он чувствовал себя живым. Он чувствовал себя человеком.
Почти все вырученные деньги он тратил на краски и кисти. Коротал свои вечера за составлением собственного бестиария про драконов и монстров, которых никому из людей видеть не доводилось. Чимин тщательно вырисовывал иллюстрации, пока Юнги мягко обнимал его сзади и наблюдал за увлечённой работой принца. Синевласый рассказывал ему про удивительных созданий, которых ему довелось повидать за свою длинную жизнь. Эти рассказы и стали основой для учебника. Чимин очень хотел для уюта завести какую-нибудь домашнюю живность: кошку или собачонку, но все животные инстинктивно боялись Юнги, чувствуя в нём его вторую сущность.
В эти дни счастье всё равно было ослепительным, как солнце. Ночью они купались обнажёнными. Там же в тёплой воде при луне любили друг друга и не могли расстаться ни на мгновение. Днём Чимин водил Юнги на белоснежную жасминовую поляну неподалёку. И любовь их продолжалась там. Ночью танцевали у большого костра выдуманные ритуальные танцы и смеялись. После жаркой ночи нагишом обнимались, глядя на тёмно-синее небо за пару минут до рассвета. Как незаметно оно светлело, окрашиваясь в цвета, которые невозможно было описать. Словно весь мир замер на одно мгновение.
Они не могли насытиться друг другом. Иногда Юнги уходил на рынок в ближайшую деревню, возвращался ночью, а Чимин уже ждал его среди полыни, и под звон цикад они устремлялись к озеру. По пути со смехом срывали сладкие плоды с шелковицы, сразу же ели сочные тёплые ягоды. Иногда воровали персики на чужой плантации, которая охранялась хмельным старым сторожем. Они смеялись вместе, дурачились, бежали к озеру и бросались в воду, на песчаном берегу сбрасывая с себя всю одежду. И любили, любили, любили друг друга...
***
Birdy — Wings
Чимин критично осматривал своё отражение в маленьком карманном зеркальце, поправляя волосы, следом аккуратно надевая на голову венок, сплетённый из ромашек. Юнги, как только начало светать, отправился на охоту, и должен был совсем скоро вернуться. На берегу озера принц накрыл стол красивой скатертью с рюшами, расставил много свечей, которые уже следовало зажечь, так как на улице быстро темнело. Украсил всё цветами, красиво нарезал фрукты и не мог отделаться от липкого волнения, которое холодом дышало ему в затылок.
Нервно сминая подол своей любимой сорочки в районе коленей, Чимин вдалеке разглядел меж деревьев свет фонаря, что медленно приближался. Статный силуэт пересёк поляну, размытая тень превратилась в Юнги, который в одной руке держал лампу, подсвечивая дорогу, а второй придерживал связку из тушек фазанов. С правого плеча поперёк груди была перевязана кожаная широкая лента, к которой со спины крепились лук и колчан со стрелами для охоты. Половина верхних пуговиц на рубахе были расстёгнуты из-за жары, придавая вид на крепкую белёсую грудь. Когда Юнги откинул голубоватые пряди с мокрого лба, ладонью зачесывая волосы назад, Чимин понял, что откровенно засмотрелся, и невольно покачал головой, пытаясь избавиться от ступора.
Вновь взглянув на парня, Чимин обнаружил на его лице широкую улыбку. Не сдержавшись, рванул к нему навстречу, едва не снося с ног своими крепкими тёплыми объятиями. От Юнги пахло потом и лесом, от чего у Чимина сразу начала кружиться голова, и он вдохнул сильнее, чтобы целиком заполнить лёгкие любимым запахом.
— Мы не виделись всего день, — хмыкнул Юнги, обнимая парня за талию и вспоминая, как утром пытался уйти максимально тихо, чтобы Чимин не проснулся. Иначе бы точно никуда не пустил. — Каждый раз поражаюсь, как быстро ты успеваешь соскучиться. А что это тут?
Он оглядел берег, украшенный корзинами и плетениями из цветов, расставленными повсюду свечами и накрытым разными вкусностями столом. Чимин невольно опустил глаза, аккуратно взял Юнги за руку и молча подвёл ближе. Атмосфера быстро сгущалась лиловыми и тёмно-синими цветами. Принц выглядел немного растерянным и напуганным. Аккуратно снимая с себя лук и колчан, Юнги оставил их вместе с добычей на траве.
— Что-то стряслось? — обеспокоенно спросил он, подступая ближе.
— Помнишь бал-маскарад? — тихо спросил Чимин, сглатывая и вглядываясь в водную гладь.
— Каждое мгновение, — прошептал Юнги себе под нос, но так, чтобы принц точно его услышал.
— Я долго думал и пришел к выводу, что это был тот самый танец, — Чимин прикусил край губы, вновь поддаваясь волнующим сладким воспоминаниям, которые, казалось, были совершенно в другой жизни. — Это был именно тот самый танец, после которого я понял, что не смогу без тебя жить. Ты помнишь его?
Юнги, стоя позади, ничего не отвечал. Когда молчание затянулось, Чимин отвлёкся от созерцания чернеющей водной глади и с нетерпением обернулся. Сердце упало в пятки, когда он увидел протянутую широкую ладонь. Порыв ветерка всколыхнул голубые волосы Юнги, его глаза были чуть подсвечены жёлтым светом, на щеках имелся едва уловимый румянец, по скулам проступали волны белых чешуек, а на протянутой ладони появились небольшие когти. В этот волнующий момент Чимин поймал себя на мысли, как давно и безумно он всё это любит. Этот взгляд, наполненный нежностью, ни с чем не сравнить.
Аккуратно вкладывая свою руку в чужую ладонь, он позволил притянуть себя ближе и закружить в позабытом со временем танце. Удивительно, но Юнги помнил каждое движение, каждый разворот, соприкосновение ладонями, от которого выжигало всё чиминово нутро. Как тогда. Как в первый раз. Щёки зардели. Земля уходила из-под ног, и принц был бы не против провести в этих объятиях пару-тройку жизней.
Прохладная ночь, колючий травянистый запах, свечи, цветы, стрекот цикад и забытое ощущение лёгкой светлой тоски. В танце подол сорочки развевался ветром. Чимин испытывал неописуемое, летящее чувство, скучал по прошлому невообразимо мягко и покорно. По меридиемам, по пещере, по разговорам, празднествам и томительному чувству предвкушения от встречи. Вспоминал с тихой нежностью и теплотой в груди, но не стремился вернуть. Испытывал он это не к человеку, не к какому-то событию, а к чему-то, что всегда было рядом. Ко всему, что вокруг.
Это бесконечное небо, эти звёзды, запах леса. Всё навевало воспоминания о том, чего, казалось бы, никогда не существовало. Юнги прижимал к себе. Всё замирало и растворялось в едином мгновении. Ощущение абсолютного покоя, чувство защищённости от всего мира. Уверенность в завтрашнем дне, разрывающая грудь радость.
Это было счастье.
Кружась в танце, Чимин знал наверняка, что в будущем по-прежнему останется с Юнги. Даже когда узнает его ещё лучше и сможет рассмотреть каждый скол на его безупречных масках, что дракон мастерил десятками лет, будучи в одиночестве. Принц будет крошить их медленно, одну за другой. Они уже стали достаточно близкими для того, чтобы Юнги позволил всей шелухе сползти с себя. С грохочущим в ушах сердцем Чимин, протягивая руку и накрывая ею грудь синевласого, обещал себе, что останется рядом навсегда. Он останется рядом и будет любить его раны и шрамы так же сильно, как любит его сияющие глаза и улыбки.
— Витам этэрнам амор эст, эго аутэм хик манэрэ ин этэнум, — прошептал Чимин пересохшими губами, закрывая глаза.
Юнги вдруг остановился, с недоумением глядя на сжавшегося в его объятиях Чимина. Сердце принца колотилось с каждой секундой всё больнее, потому что ничего не происходило. Каждое мгновение казалось невыносимым. Неужели его чувства не настоящие? Неужели не навсегда? Неужели не такие чистые? Всего несколько мгновений, а у Чимина внутри всё сжалось и разом ухнуло вниз от страха. Но ещё через мгновение он понял, что уверен в своих побуждениях, в своих чувствах, в своей любви. И не столь важно, что было не так. Из-за чего не сработал ритуал не имело никакого значения, потому что Чимин знал наверняка.
Вдруг Юнги отступил, недоумевающе хватаясь за грудь и выдыхая. Распахнув глаза, принц увидел, что на месте, где была его ладонь, остался светящийся отпечаток. Чимина окатило волнением с ног до головы, потому что лицо его возлюбленного исказилось, будто бы от боли. Отпечаток начал расползаться, покрывая бледную грудь. Пару раз кашлянув, Юнги не удержался на ногах и присел на траву, всё еще не понимая, что с ним происходит. Из его груди начали сыпаться светящиеся лепестки, их подхватывал ветер, который тоже будто бы зажил своей собственной жизнью. Он закручивал лепестки вокруг Чимина, создавая воронку.
Оглядываясь по сторонам восхищенным взглядом, принц ощутил, как холодок проходит по спине. Лепестки света разбивались о его кожу, и на этих местах он чувствовал лёгкое покалывание. Светящиеся глаза Юнги наполнились озарением, но от неприятных ощущений он сморщился, сжимая пальцами траву. Чимин рухнул на колени, касаясь ладонями его щек. Приподнял красивое лицо, поймал взгляд, утопая в чувствах. Мягко, полностью, целиком. Одним движением приблизился, поцеловал, удерживая ладони на скулах. Нежно. Трагически.
Вспышка яркого света озарила песчаный берег.
Приветствую, ТэхёнСпешу сообщить, что ритуал сработалТеперь стены — пыль, а мы вознеслись на сотни мильИ как ты после сказал, ту быль будем видеть во сне до конца наших днейЯ понял, что счастье — это решение, а ты его автор, а не ловец
Selena Gomez, Marshmello — WolvesForeign Air — Free AnimalFreya Ridings — CastlesSelena Gomez — Vulnerable