Слабый сквозняк, будто ненавязчивое касание холодных губ к коже, щекочет обнаженную поясницу Чимина. Омега, сквозь сон, супит брови и тянется руками в поисках одеяла, переворачиваясь на спину. Первые солнечные лучи, заглядывающие в комнату через окна, бьют ему прямо в глаза, отчего Чимин, недовольно морщась, раскрывает веки. Первое, что он видит - потолок шатра, а первое, что слышит - аромат альфы.
Чимин, погрузившись в мысли, снова и снова воспроизводит в голове минувшую ночь, улыбается самому себе, пальцами касается тех мест, куда целовал его Тэхён, поглаживает участки с засосами, которые приятно пульсируют. Брюнет, расцветая в краске, словно мак, присаживается на разворошенной постели, придерживая одеяло на талии, смотрит в окно. Тэхёна рядом нет, следовательно, он уже проснулся и вышел к воинам. Чимин тоже не хочет терять времени: ему натерпится выйти к альфе, заглянуть тому в глаза и по ним вычитать его чувства. То, что у омеги к Чону, выше всяких мирских понятий. Чимин связан с Тэхеном невидимой красной нитью, он в этом ни на секунду не сомневается.
Сквозь боль после потери девственности, брюнет тянется к сундуку с одеждой и одевается в чистую рубашку с штанами. Омега умывается холодной водой, тщательно трёт глаза, будто не верит, что проснулся и, натянув тёплый жилет, выходит на улицу.
— Доброе утро, - улыбается ему в лазарете старший лекарь, внимательно разглядывая сияющее личико. — Тебя можно поздравить?
— Поздравить? - не понимает его Чимин, который нигде не отыскав альфу, решает навестить раненого друга. — С чем?
— У тебя на лбу все написано, балда, - ущипнув омегу за щеку, тянет лекарь. — Наконец-то свершилось то, чего я так долго ждал! Вы признались друг другу в любви!
Чимин тут же прячет смущённый взор, ищет чем бы занять руки, но не найдя, мнёт край жилета и улыбается.
— Не нужно, малыш, ты им пахнешь, а это куда красноречивей всяких слов, - подмигнув, пропускает того старший.
Чимин из-за реплики лекаря в смятении задумчиво дует искусанные губы и незаметно для других обнюхивает себя. Неужели это правда и запах Тэхён теперь на нем до конца дней? Заметив эти забавные действия, старший звонко хохочет. Чимину ничего не остаётся как дезертировать под чужие насмешки.
Он доходит до задёрнутой массивной белой шторы и юркает в небольшую комнату, где стоит одна кровать и тумбочка с кучей приборов. На полу, у изголовья, находится тазик с водой, в которой замачивается тряпка. Настроение Чимина, вспомнившего по чьей вине именно сейчас прикован к кровати молодой воин, портится в сию секунду. Если ранее он светил подобно полярной ночи, то теперь его лицо омрачено глубоким раскаянием.
Гайю, не двигаясь, лежит на спине, укрытый тёплым одеялом, поверх которого ещё медвежья шкура. Волосы у него почему-то влажные, наверное из-за периодических компрессов, оттопырены назад. Лоб взмокший, губы бледные, а оттенок кожи болезненный, словно он извалялся в снегу.
Альфа замечает нависшую сбоку тень, кое-как раскрывает глаза и наклоняет голову в сторону, одарив своего посетителя радостной улыбкой. Даже будучи обессиленным этот парень продолжает оставаться душкой. Чимин прилагает все усилия, чтобы не пустить слезу, подходит ближе и целует Гайю в лоб.
— Я счастлив, что ты жив.
Воин, прикрыв на мгновение веки, ничего не отвечает, словно застывает камнем, однако уже спустя секунды Гайю приподнимает уголок рта в непонятной для омеги ухмылке. На самом деле воин учуял хорошо знакомый запах своего командира, поэтому не в силах перестать смотреть на брюнета без радости.
— Как твоя рана? Что сказали лекари? Ты поправишься? - осыпает того вопросами Чимин, садясь на свободный стул рядом с ним.
— Стрелу вытащили. Дальше - всё в руках богов.
— Ты оклемаешься. Я знаю.
Вместо ответа рыжеволосый, корячась от боли, дрожащими от слабости руками отбрасывает с себя одеяло. Чимин ему в этом помогает. Гайю, который может двигать лишь шеей и руками, ахает от спазмов в попытках приподняться, увы осознаёт, что это невозможно. Поэтому воин просто демонстрирует другу свой голый живот, обвязанный белыми бинтами. Впрочем, белыми их не назовёшь: на месте раны огромное красное пятно, которое успело потемнеть из-за обилия крови. Чимин сглатывает, с сожалением рассматривая обвязанное тело, тянет к нему ладонь, но не решается коснуться.
Чимин не представляет какую боль переживает альфа, но утешает себя убеждением, что скоро всё пройдёт. Омеге стыдно: пока Гайю боролся за свою жизнь, Чимин занимался любовью. Опустив подбородок, не в силах смотреть другу в глаза, брюнет уносится в свои мысли, сгорая от омерзения к себе, кривит уголком рта. Из-за его импульсивного поступка пострадали многие, Гайю был готов распрощаться жизнью. А чем отплатил ему Чимин? Вместо того, чтобы находиться рядом, хотя бы поддержать морально, омега растекался в чужих объятиях.
Слишком занятый угрызениями совести, брюнет не сразу замечает поблёскивающий пот на пожелтевшем лице. Гайю резко меняется, выглядит куда болезненнее, чем раньше, к тому же сосуды в глазных яблоках полопались, отчего парень проходит на мертвеца. Испугавшись его вида, Чимин подскакивает к койке и, притронувшись тыльной стороной ладони до влажного лба, напуганно сглатывает.
— У тебя жар!
— Чимин...
— Я позову старших, - выбегает из комнаты омега, окликнув лекарей, принимается рыться в коробке с инвентарем.
Чимин успел захватить с собой полную целебной земли банку, которая, верит омега, имеет свойство исцелять, ибо из этой самой земли брюнет изготовил для Тэхёна мазь. Омега, не жалея колен, садится на пол и неуклюже зачерпывает ладонью горсть в чашу.
— Чимин, мне нужно тебе кое-что сказать... - меж тем хрипло раздаётся голос сверху.
Чимин, более не прячущий слёз, капая ими в чашу, добавляет в кашицу разнообразные травы и измельчает их ступой. Он бормочет что-то про себя, на попытки рыжеволосого дозваться не реагирует, сконцентрированный задачей состряпать мазь и спасти друга. Если не сделает этого - простить себя не сможет.
— Я не вернусь домой. Всё кончено, - жмурясь от боли, держится за кровоточащую рану Гайю.
В комнате появляются опытные лекари, требуют Чимина выйти, одновременно осматривая альфу и переговариваясь, диктуя симптомы, развязывают бинты. Чимин, словно под гипнозом, быстро размешивает образовавшуюся микстуру, пачкая разлетающимися кляксами пол и одежду, вытирает кистью слёзы.
Всё получится. Он сможет. Он успеет.
— На самом деле, Чими, - Гайю даже не дёргается из-за чужих касаний, будто не его трогают три пары рук, будто не его вытирают мокрой тряпкой. Словно он наблюдатель, а не главный участник. — Стрелу мне не вытащили.
Чаша с мазью перестаёт брызгаться, а кулак омеги больше не двигается. Сказанное альфой отдаётся в ушах брюнета звоном. Чимин широко раскрывает глаза то ли от шока, то ли от тяжести осознания. Мир будто раскололся. Теперь Чимин тоже не обращает внимания на присутствующих, лишь смотрит на лежащего человека с ранней скорбью, глотает приступы удушья. Тэхён ему объяснял, что зазубренные стрелы - убийцы, не оставляющие шанса на жизнь. Омега всё-таки надеялся, что от стрелы возможно избавиться и статистика с девяносто процентами сплошное враньё, но Гайю не попал в те десять.
Не моргая, Чимин дрожит опухшими губами, встречается с уставшими от борьбы за жизнь глазами, издаёт писк.
— Она глубоко засела, так что, если вытащить, я умру в течение нескольких минут от потери крови. Не вытащить - я умру из-за инфекции. Кажется, эти стрелы были обмазаны какой-то гадостью, потому что я чем-то заразился.
— Что?.. - качая головой, поднимается во весь рост омега.
Старший лекарь, обеспокоенно хмуря брови, подходит к сконфуженному парню, толкая его к выходу.
— Чимин, прошу тебя, выйди. Мы не знаем чем его отравили, возможно, это заразно.
— У меня есть два выхода, - не отрывая взора с побледневшего омеги, храпит Гайю, которому не успевают протирать лицо, как оно снова покрывается липким потом. — Либо мучаться так до последнего вздоха, пока инфекция не сделает своё. Или избавить себя от мучений.
Чимина бросает в дрожь. Омега резко заливается слезами и, прикрыв рот ладонями, громко всхлипывает, уже не видя перед собой полноценную картинку. Чувство вины и жалости стискивают челюсти прямо на его груди, поэтому парень чуть было не падает замертво, если бы не рука вошедшего альфы.
Тэхён, быстро пробежавшись взглядом по комнате, обо всем догадывается. Он и так знал, что Гайю в плачевном состоянии: лекари скрывать тяжёлую правду от главнокомандующего не стали, но договорились ни о чем не рассказывать мягкосердечному омеге. Поэтому Чимин сейчас мечется в огне, поэтому, брыкаясь в чужих руках, рвётся к койке со слабодышащем воине.
Гайю слышит вопли брюнета, вопреки ужасной боли умудряется натянуть улыбку в последний раз и, слабо дёрнув двумя пальцами, даёт понять Тэхёну, что им пора уходить.
— Помни, что я ни о чем не жалею... И счастлив, что ты жив.
— Пусти меня! Пусти! Нет! Тэхён, пусти меня, говорю! - глотая всхлипы, кричит на весь лагерь обезумевший от горя омега.
Тэхён, крепко держа парня за плечи, заламывает тому руки и толкает в свободный шатёр, сам переживая душевную боль, словно альфе отрезали руку - именно ею был для Кима Гайю.
Под недоумевающие взоры толпы, оба оказываются в комнате с боевыми припасами, и Чимину наконец удаётся выбраться из мёртвой хватки воина.
Брюнет, вытирая кистью мокрые дорожки с лица, учащенно дышит и, ничего не говоря, делает попытку выбежать. Альфа его ловит.
— Отпусти, мне нужно быть с ним! - умоляюще скулит омега, шмыгая розоватым носом.
Тэхён смотрит глубоко, в самую душу, твёрдым взглядом заставляет того подчиняться и тем не менее утирает большим пальцем бусины слёз с красивого лица, чужую боль понимает и свою разделить с ним хочет. Потому что не только Чимин сегодня потерял друга, но и Тэхён лишился брата не по крови, однако по духу.
— Нельзя, - шепчет, качая головой, Чон.
— Пожалуйста...
— Стрелы были отравлены. Гайю чем-то заразили и это что-то может распространяться. Рисковать нельзя.
— Мне плевать, он мой лучший друг! - кусая от обиды губу, прячет горящие глаза Чимин, вновь и вновь прокручивая в памяти злополучный день, когда стрела, предназначенная для него, досталась Гайю.
— Умоляю тебя, любимый, не плачь. Ты разрываешь мне сердце, - Тэхён не выдерживает, нагибается к парню и оставляет холодный поцелуй на взмокшем лбу. Успокаивающе поглаживает макушку, все просит посмотреть на него, только Чимин, воющий от скорби, на альфу не реагирует.
Брюнета грызёт изнутри ненависть к себе. Он совсем не понимает, что ему делать и как смириться с несправедливой судьбой, выпавшей на долю всем, кто повидал войну. Разве Гайю заслуживал смерти? Его намерения были чисты, как стёклышко. Почему война забирает тех, кто жаждет мира? Любви? Спокойствия?
Чимин поднимает полные слез глаза и, надув уста, крепко обнимает Тэхёна за торс, уткнувшись в грудь, чтобы заглушить свой вопль. Осознание, что в этот самый миг Гайю прощается с жизнью, тяжёлым грузом оседает на спину парня, поэтому он весь съёживается, чувствуя вес ответственности за своё легкомыслие. Если бы он тогда не выбежал на поле битвы, Гайю остался бы жив, но тогда, возможно, Чимин потерял бы Тэхёна. В этом вся суть жизнь - она всегда нам что-то даёт, но отдавая, просит взамен самое драгоценное, иной раз, тех, кого мы любим.
— Я погубил его, - задыхаясь, щурится омега и откидывает голову назад, чтобы видеть альфу.
Тэхён жалостливо заламывает брови, целует парня в румяные щеки.
— Не ты выпустил ту стрелу.
— Я спас тебя, но погубил его... - повторяет как в бреду, — я не знаю как мне жить дальше с этой правдой... Кто я теперь? - спрашивает пустоту Чимин, отойдя от воина, вслушивается в свист ветра за стеной.
В шатре тишина. Чимин стоит к Тэхёну спиной, разглядывает ковёр под ногами и так погружается в свои мысли, что забывает о том, что в комнате, помимо него, ещё кто-то есть. Омега вздрагивает от неожиданных прикосновений, но через пару секунд обмякает в объятиях альфы, позволяя тому уткнуться в ямку ключицы.
— Ты самый очаровательный и добрый человек, которого я когда-либо встречал. Твоё сострадание к ближним в мире, где брат идёт против брата, даёт надежду, Чимин. Гайю тоже это знал, поэтому он, не раздумывая, бросился тебя спасать. И я даже рад этому, - заметив растерянность в глазах напротив, Тэхён добавляет, — я бы тоже выбрал тебя. Я всегда буду выбирать тебя.
Альфа своим тоном не даёт и право на сомнение. Чимин слушает, внимает каждое слово, пускает по венам, забывает про воздух, дышит только этим обещанием. Омега долго не может оторвать взора от лица Чона, легонько кивает ему и прикладывает раскрытую ладонь к его груди, под которым бьется неспокойное сердце.
Вдруг оба чувствуют дуновение холодного воздуха сбоку. Повернувшись к выходу, они видят заглянувшего в шатёр старшего лекаря. Омега, оглядев влюблённых, сглатывает и говорит:
— Мы вытащили стрелу. Гайю скончался.
***
Сет, наблюдая за встречей правителя с балкона третьего этажа, дожидается, когда Намджун остаётся во дворе один и, дёрнув подол рубашки, быстро несётся в покои Джина.
Омега, расслышав приближавшиеся шаги, судорожно принимается прятать письмо от советника из Урсуса в сундук, испугавшись, что это король. Однако в комнату без разрешения врывается угрюмый бета, который сразу же захлопывает за собой двери и велит страже оставить их наедине.
— Ты встречался с Байло? - на ходу интересуется Сет.
Сокджин, увидев своего слугу, облегченно выдыхает и достаёт спрятанное послание, чтобы сжечь. Архи радует новостями: новоиспечённый генерал урсуской армии делает всё возможное, дабы Эвкадар пал. Джин помнит Чон Хосока, даже в одно время присматривался к нему, как к альфе, хоть и знал, что между ними не могут быть отношения любого рода. Как бы то ни было, омега рад, что судьба государства в руках такого талантливого воина.
— Вчера мы с ним прогуливались по парку, - рассказывает Джин, поджигая письмо свечей.
— И? Ты узнал что-нибудь?
— Не так быстро! Не то он что-то заподозрит.
— Будешь медлить, упустишь возможность избавиться от Чонов! Ты разве не понимаешь, что сейчас самое подходящее время! Армия Эвкадара несёт потери, и весь народ трубит о вине Чонгука. Сплетни хорошо подогреваются доказательствами!
Джин внимательно слушает старшего, иной раз восхищается его хитростью и острым умом. Сет не обучен грамоте, за ним нет ста прочитанных книг, он не силён в стратегии, но ему нет равных в интригах. Бета из тех, кто идёт на таран к своей цели и не отступит с избранного пути, потому Джин в нем уверен... даже больше, чем в самом себе.
— Я и без тебя это знаю, только права на ошибку у нас нет. Если я буду уделять много внимания Байло, Намджун убьёт его, а затем, возможно, и меня. В этом деле главное осторожность, - вкрадчиво объясняет парень, важно расхаживая по комнате от скуки.
Выслушав омегу, Сет кивает в согласии и собирает локти на животе.
— Ты прав.
Неожиданно в двери стучится отосланная стража. Джин жестом велит слуге узнать, в чем дело, а сам присаживается на постель, ожидая доклада. Сет, глубоко вздохнув, возвращается в покои господина и останавливается напротив громадной постели.
— Король желает видеть своего фаворита, - театрально фыркает бета, облокотившись плечом на столб, держащий балдахин.
Джин плохо скрывает радость, промелькнувшую в очах. Он не виделся с Намджуном двое суток: то он занят с чиновниками, то отправляется за стену, решать какие-то вопросы, то ли в город, навестить народ. Джин сам себе не верит, но скучает. Временами не хватает язвительных замечаний альфы, его чопорности или интересных рассказов про Эвкадар. Когда Намджун говорит о своём государстве, его глаза наполняются светом, словно в них солнце восходит. В такие моменты Сокджин понимает, насколько дорог для короля его дом... Странное чувство прошибает омегу. Парень в смятении от своих мыслей и главное чувств к человеку, которого он ненавидит. Разве можно жалеть того, кого презираешь? Кому желаешь смерти? Кому несёшь эту смерть?
Оставаясь наедине с самим собой, Джин часто ловит себя на мысли, что более не испытывает прежней враждебности к Намджуну. Конечно, заносчивость и грубость альфы его по прежнему раздражают, но и это чувство в нем не злое, а скорее игривое. Ким боится перемен, боится себя, омегу, потому что омега в нем, оказывается, сильнее альфы. Сущность истинная ломает сущность выдуманную, и чем больше времени Джин проводит рядом с Намджуном, тем меньше в нем остаётся от наследного принца Урсуса.
Сет глаз не сводит с омеги, пока тот, сохраняя молчание, переодевается в тёплый зимний наряд с красивой вышивкой. Джин цепляет в уши серьги и зачесывает волосы, разглядывая отражение в зеркале.
— Не переусердствуй, - ехидно бросает слуга, подмечая в уме, что больно тот счастлив. Неужели новость о встрече с королём так возбудило парня? — Для Намджуна стараешься?
Пальцем соскребав алую мазь, Джин размазывает её по губе и наносит немного на щёки для румянца.
— Мне же нужно, чтобы он валялся у моих ног, вот я его тягу к себе и подпитываю, - врет омега, закончив прихорашиваться.
Сет пытливо щурит веки.
— Для тебя же лучше, чтобы было так, - серьезно произносит бета, вынуждая урсуса насторожится, — надеюсь, ты помнишь, что прежде всего, ты - наследный принц, а не омега. Я рискую жизнью ради твоего плана, Ким Сокджин, не забывай об этом.
Атмосфера вдруг стремительно накаляется, Джин чувствует невидимую угрозу, знает от кого она исходит и также знает, что Сет имеет право подозревать его. Омега выдерживает пронизывающий взгляд слуги, опомнившись, говорит:
— Передай Байло, что завтра в полдень я жду его в оранжерее.
Что же это? Что за буря поднимается внутри, почему бушует море в сознании урсуса? Джин, никого не замечая, держа крепко рукава длинной кофты, спускается вниз по широкой мраморной лестнице, мысленно оставаясь в комнате, где сейчас Сет. Неужели он сдаёт позиции? Истинность сильнее долга? Джин не должен в это верить, но верит или точнее знает, чувствует. Омега глотает быстрые удары сердца, вступает на влажную почву и, подняв голову, видит внутри парка Намджуна, позади которого вооруженная стража из трёх альф.
Альфа, соединив в замок руки за спиной, медленно гуляет по мёртвому, по вине холодов, парку, где кроме кустов, ничего пока не цветёт. Джин подходит сзади, однако не торопится выдать своё прибытие, со стороны наблюдает за ним, за его вдумчивостью, пока рассматривает голые ветви роз. Издалека он кажется таким спокойным, мирным и красивым... Омега шарахается последнего замечания, лучше приглядывается, чтобы найти какие-нибудь изъяны. Увы, к его прискорбию, Намджун не урод: он вышел и лицом, и телом. Его крепкие широкие плечи, которые часто служат Джину подушкой, внушающие. Глаза страшно выразительные: порой излучают огонь, порой, как сейчас, полны нежности. Джин завидует кустам роз, потому что альфа даже на него с таким трепетом не смотрит.
Намджун выпрямляется, обернувшись на шарканье обуви, улыбается приближающемуся брюнету.
— Надеюсь, дело срочное, иначе я не понимаю зачем ты вытащил меня в такой мороз. Я даже толком не привёл себя в порядок, - откашливается парень, лениво направляясь к альфе.
Намджун уголком рта приветливо улыбается, не решается признаться вслух, что дико скучал.
— Не привёл себя в порядок, говоришь? - ухмыляется альфа, намочив слюной палец, вытирает плохо размазанное розовое масло на скулах
Джин машинально дотрагивается своего лица и, пойманный на обмане, отводит взор. Намджуну хочется верить, что омега для него так старался, желал произвести впечатление. Он тихо смеётся, взяв парня за руку, решает прогуляться вдвоём.
— Так зачем ты меня позвал? - вдыхая холодный воздух, смотрит в бледно-голубое небо Джин.
— Сам не знаю, захотелось вдруг тебя увидеть, - честно отвечает Ким, — в эти дни я сильно занят. Тебе не скучно?
— Со мной Сет, так что нет.
— Ты исключительный, - поднимает брови вверх альфа, привлекая внимание Джина на себя, — только тебе взбредёт в голову водить дружбу со слугами.
— Что в этом плохого? - не понимает шатен, нервничая от того, что его ладонь в плену другой руки.
— Я не говорю, что это плохо. Но не сажай моих слуг себе на шею. Люди должны знать своё место.
— Ты думаешь, он возомнит себя господином только потому, что я с ним в хороших отношениях? - замирает на месте омега, нахмурившись. — Сет не такой, он даже подарки мои не принимает.
Намджун смягчает взгляд и, кротко улыбнувшись, берёт обиженного парня за подбородок, налаживая зрительный контакт. Джин на секунду теряется от того, насколько Намджун близко. Его сердце невольно пропускает удар.
— Ты наивный мальчик, но я тебя не виню, - вновь принимаются за прогулку они, — ты ещё не видел жадность в полной красе. Есть такое правило, Джин: чем больше ты даёшь людям, тем больше они от тебя хотят. Они могут и не замечать этого за собой, но человеческая природа устроена таким образом, что нашим потребностям нет конца и края. Даже мой народ временами забывает о том, сколько всего я для них сделал. Я дал им земли, дал скотов, работу, дома, школы. Я не жалел своих средств для чужого блага, потому что по себе знаю, какого жить в нищете.
Джин, не смея перебивать, молча выслушивает Кима и даже различает меж строк боль. Зверь внутри него ощущает, что его альфа опечаленный, и для Джина важно выведать причину, чтобы помочь утешением.
— Ты сожалеешь о том, что дал народу?
— Мне больно как правителю смотреть на то, что стало с когда-то прекрасным королевством. Я создал рай на земле, люди не знали горестей. Сейчас от моего рая не осталось ничего, только прах, - касается замёрзших листьев кустарника Намджун, выдыхая горячий пар. — Я вложил в Эвкадар всю свою душу... Я и есть Эвкадар. Ты же не знаешь историю моего государства, верно? - поворачивает шею к омеге Ким.
Джин чуть было не отвечает «знаю», но, вовремя вспомнив, что по легенде он из острова Тахарун, прикусывает язык и отрицательно качает головой.
— Рой-предатель, брат мой, получается, захватил престол незаконным путём - переворотом. Он ничего не знал об управлении государством, дурак дураком. При нем процветали и грабежи, смута, насилие и чёрный рынок. Эвкадар нельзя было назвать королевством, скорее варварской землей. Рой жаждал власти, но власть не даётся каждому. Власть, запомни, Джин, это не сила, а уважение. Подчинить угрозами можно кого угодно, зато заставить даже своего врага уважать тебя - вот настоящая сила. Сперва меня здесь не признавали, вон, даже государство раскололи, но теперь обо мне говорят как о новой заре. Я хотел власти не для того, чтобы использовать силу. Я желал лучшего этому миру.
«Лучшего» звенит в ушах омеги. Джин теряется в ощущениях. Он с широко открытыми глазами уставляется на фигуру рядом, смотрит и не понимает, кто перед ним. Кому Джин должен верить? Кто говорил правду: его почивший отец, всегда плохо отзывавшийся о Намджуне или альфе перед ним, который с такой глубокой любовью говорит о своём государстве?
«Ким Намджун - грязное пятно». «Ким Намджун - погибель нашего королевства, безродная шавка, занявшее то, что наше по праву». «Намджун - вредитель, из-за него гибнут тысячи, он безродный пёс, который должен сдохнуть». Сколько всего омега слышал с самого детства о правителе Эвкадара, какую ненависть к нему вложили в Джина... Почему? Только лишь из-за того, что папа альфы - обычный человек без титула? Почему весь Урсус ненавидит его? А может, это его семья мечтала о власти, чтобы продемонстрировать свою силу?..
— Почему ты плачешь? - изумлённо ахает Ким, уставившись на остолбеневшего омегу.
Джин, пребывавший в думах, вздрагивает и принимается утирать мокрые глаза.
— Что на меня нашло... - буркает под нос шатен, пытаясь отвернуться, однако Намджун берёт его под локоть и заключает в объятия. — Это из-за ветра.
Альфа ничего не говорит, делает вид, будто верит.
— Если тебе холодно, вернёмся во дворец. Я прикажу, чтобы нам растопили баню.
— Я совсем не против. И от расслабляющего массажа не откажусь, - тотчас отмахивается от тяжёлых мыслей урсус, широко улыбается ямочкам на оливковом личике своего личного дракона.
Альфа подзывает стражу и передаёт приказ, а сам, не отпуская руки омеги, медленно направляется к замку.
Сет, все это время следивший за парочкой из окна покоев господина, отходит прочь и укоризненно качает головой. Похоже, Джин и сам не понимает, кого водит за нос: короля, себя или бету, ибо нужно быть слепым, чтобы не видеть его чувств к Намджуну. Сет принимает решение подстраховаться, исчерпав доверие к урсусу, поддавшемуся истинности.
Он достаёт спрятанный в сундуке дневник и, пролистнув его, убеждается в наличии уже знакомых записей, прячет за пазуху. Если Сокджин вдруг передумает убивать короля, Сету придётся вынудить его закончить начатое.
***
Конь скачет также быстро, как и ветер, подгоняющий тучи на небосводе. Запах гари и трупов забивает ноздри, а столбы дыма, заменившие леса, режут слизистую глаза.
Хосок натягивает на кулак кожаные поводья и просит скакуна остановиться. Альфа стягивает с носа чёрную самодельную маску к подбородку и щурится на огонь за хребтом.
Перед ним словно врата ада: земля чёрная, будто смола, ещё горячая от недавних пожаров. Треск древесины слышен даже на таком расстоянии, но хуже всего - это загрязнённый воздух. Хосок оглядывается на задыхающихся воинов, смеривает их нетерпеливыми очами и требует каждому нацепить мокрый платок, как у него.
— Они рванули вглубь. Сжигают лес, чтобы мы их не догнали, - подходит к всаднику взрослый альфа с повязкой на левом глазу.
— Как погляжу, их план работает, раз уж вы до сих пор здесь, - холодно обрубает Хосок.
Прошло два дня с битвы под хребтом, но урсуская армия так и не пустилась в погоню. Альфа просит картографа подготовить доклад о данной местности, а сам обхватывает зорким оком горизонт, скрывающийся за стеной дыма и огня. Шаг эвкадарцев довольно ожидаем - за ними последовать, значит, обречь себя на погибель. Сейчас важно изучить местность и либо обойти лес, что займёт около недели, если не больше, либо найти короткий путь и устроить засаду. Чон надеется на второе.
— Господин, позвольте мне отправить в лес гонцов. Пусть узнают насколько далеко зашли эти жалкие трусы, - не смея смотреть на генерала, продолжает воин.
Хосок за время своей службы смог сразу завоевать уважение армии. Его побаивались даже самые сумасбродные воины, потому что альфа предпочитал разговорам действия, и чаще всего эти действия - насилие или пытки.
Уголок рта Чона медленно поднимается в усмешке. Альфа слезает с коня и становится впритык к урсусу, у которого волосы на руках дыбом стоят.
— Я понимаю, ты одноглазый, но всё-таки не совсем слепой. Гляди, - грубо цепляет того за подбородок мозолистыми пальцами Чон, заставляя смотреть на полыхающий лес, — куда им идти, идиот? А? Если ты такой умный, почему бы тебе самому не пойти на разведку? Я позволяю, - сплевывает дерзко Хосок и, задев воина плечом, проходит к раскладному столу, за которым работает картограф.
— Дайте мне час, господин... - потея, старается звучать спокойно учёный бета.
Хосок, не обращая на него внимания, снимает с себя ножны и достаёт оттуда меч и кинжалы, решив почистить запачканные кровью оружия.
— Долго. Даю тебе двадцать минут. Слушайте все, - занимаясь своим делом, обращается к отдыхающим войскам альфа, — здесь долго оставаться нельзя: пепел уже накрывает землю и дышать с каждым часом труднее. У вас есть сорок минут на передышку, а затем мы продвигаемся дальше. Наша цель - уничтожить остаток их войска. Никого не жалейте, пленных не берём. Перебить каждого, понятно?
— Да, генерал, - хором отвечают альфы, на что Хосок одобрительно кивает и садится на свободный пенёк, тем самым закончив разговор.
Резкими грубыми движениями он чистит мечи, на бурчания картографа веля быть тише.
— Хорошо отыграемся, - слышит недалеко от себя объедения урсусов,— хочется, чтобы мне выпала честь перерезать глотку Чон Тэхёну. В прошлый раз ему повезло, он был у меня на крючке... Черт бы его побрал!
Рука с тряпкой замирает в воздухе. Хосок, круто подняв глаза на переговаривающихся, переваривает услышанное и с треском для себя осознаёт, что бои, происходившие несколько дней назад, были с гарнизоном Тэхёна.
Перед носом альфы на миг всё темнеет. Хосок хмурится на всплывшие в памяти воспоминания, никак не в состоянии выбросить из головы облик Чимина, омеги, которому он обязан жизнью и которого подлым образом бросил у реки.
Наверное, Чимин всё ещё с ними. Точно, это точно, ведь омега до жути упрямый. Альфа задумчиво кусает губу, грызя обветренную кожицу, ухмыляется - и снова призраки прошлого, он вернулся туда, откуда начал. Хосоку одновременно смешно и в то же время грустно, потому что при их скорой встрече Чимин увидит монстра, которому однажды дал второй шанс.
***
Скончался.
Скончался. Скончался. Скончался. Чимин не в силах заглушить голос внутри, сколько бы не бил себя по ушам, навязчивые мысли никуда не деваются. И главное, боль не проходит, наоборот, будто обороты набирает, режет по сердцу.
Омега нос утирает и за весь день впервые поднимает глаза с земли.
Гайю не похоронили. Из-за распознающего, словно наводнение, пожара, оставаться в чаще было опасно. Разумнее всего - предать тело огню. На церемонию собрались все воины. Альфу переодели в чистую белую рубашку, и завязали глаза повязкой. Гайю, словно ангел, спал на деревянном алтаре. Его рыжие волосы не уступали огню, которое обхватило его целиком и разом. Будто они с огнём - отец и сын.
Чимин сжимает в кулаке медальон с золотой монетой, принадлежавший Гайю, обещает отдать его папе альфы и рассказать тому, каким храбрым и отважным до последнего вздоха оставался его сын.
— Тебе лучше? - доносится прямо над ухом омеги голос.
Чимин поворачивается за плечо и коротко кивает. Он едет верхом с Тэхеном, отказываясь оставаться одному, иначе его сожрет тоска. Альфа придерживает парня за талию, притягивает к себе и периодически целует в затылок, внюхиваясь в волосы, пахнущие лавандой.
На закате войско выбирается из леса, оказавшись в широком поле без холмов, деревьев и водоемов. Открытая местность намного опасней скалистых гор, ибо именно в пустоши часто бывают набеги разбойников. К тому же, урсусы могли обогнать их и устроить засаду, Тэхён не исключает подобного развития событий.
Потому альфа не останавливает делегацию и велит держаться плотнее, в случае чего успеть отразить нападение врага.
— А твой брат похож на тебя?
Уже стемнело. Над эвкадаром загораются первые звёзды и полумесяц выглядывает изо облаков.
— Разве что фамилией, - шуткой отвечает Чимину Тэхён.
— Он такой же красивый, как и ты? - подразнивает омега, получив лёгкий укус за мочку уха.
Чимин хихикает, пнув альфу, расслабляется за долгое время в чужих объятиях и ложится тому на грудь.
— Откуда вдруг такой интерес к моему брату?
— Ревнуешь?
— Естественно, - хмыкает Тэхён, опустив ладонь на бедро парня. Чимин вмиг стрункой вытягивается, а когда альфа поднимает руку выше, отрывисто вздыхает.
Мгновенная реакция на касания удовлетворяют жадность Чона, однако он все равно ласкает внутреннюю часть бедра, ловит каждый вздох омеги, совершенно не стесняясь людей вокруг.
— Ты только мой. Я тебя никому не отдам, - заговорщически тянет Тэхён, обжигая дыханием скулы разожженного брюнета.
Чимин перехватает руку альфы со своей ноги и переплетает пальцы, ускользнув от поцелуя. Ему наконец-то удаётся отвлечься, позабыть о пережившей боли потери.
— Ты, оказывается, тот ещё собственник.
— Я собственник лишь в том случае, если речь идёт о тебе, - целует его в шею Тэхён.
Утром следующего дня они останавливаются недалеко от крохотного поселения. Альфа получает письмо с соколом от Чонгука и узнает, что брат совсем рядом. Эта новость радует всех, ведь помимо новой силы они получат припасы еды и оружия, которого были лишены при неудачном сражении.
— Лови, - бросает кожаный нагрудник в руки ахнувшего Чимина Тэхён.
Омега, державший кружку с водой, роняет её и удивлённо хлопает ресницами на полученный подарок. Загадочно улыбаясь, альфа следом передаёт ему деревянный меч, которым обычно играются дети, и подзывает к себе.
— Что ты задумал? - Чимин лишь с чужой помощью надевает нагрудник и ждёт, пока Тэхён закрепит его шнурками по бокам.
— Я хочу научить тебя драться на мечах, - крадёт поцелуй у сконфуженного брюнета Чон, отбегая назад и принимая боевую стойку.
Омега в нагруднике, который ему на два размера больше, держа руки на поясе, скептически усмехается. Он с любопытством рассматривает побитый и весь исцарапанный игрушечный меч в своей руке и не разделяет энтузиазма альфы.
— Это дурацкая затея.
— Тебе необходимо знать хотя бы простые приемы, малыш. Это на случай, если меня не будет рядом.
Поднимается мерзлый ветер, из-за чего брюнет, сжав плотно губы, щурится. Неподалёку слышны голоса воинов и звон утвари - настал час обеда.
— А ты куда-то собираешься? - игриво тянет Чимин, подняв деревяшку вверх.
Тэхён понимает, что это сигнал. Альфа, одетый в одну плотную рубаху, не обращая внимания на холод, направляет острие на омегу.
— Мне от тебя никуда не деться. Урок первый, бей со всей силы, - Чон неожиданно надвигается на испугавшегося парня, который, пискунов, мысленно отбегает прочь, а на самом деле стоит живой статуей.
Воин останавливается в сантиметре от омеги, тыча тому в грудь деревянным мечом. Свободная ладонь Тэхёна давит на рукоять, он взглядом просит Чимина обратить на это внимание.
— Ты должен очень постараться, чтобы пробить твёрдые кожаные доспехи, но если шансы совсем малы - иди на хитрость.
— Какую хитрость? - недоумевает парень, который думает вовсе не об уроках Чона, а его губах, еле соприкасающихся с его устами.
Он одновременно так близко, но так далеко. Тэхён бегает глазами от желанных сочных губ с колечком к очаровательным глазкам, злорадно ухмыляется, словно читает мысли омеги и нарочно облизывается, чтобы поддразнить.
— Например, - томно протягивает Тэхён, не дав Чимину времени на осмысление, хватает под локоть и, накинув на себя, легонько перебрасывает, смеясь на крики изумленного брюнета.
Это вышло так резко и внезапно, что Чимин, глотая частые удары сердца, сильно цепляется за плечи Тэхёна, чтобы не упасть на пыльную землю, жалобно скулит. Альфа держит того двумя руками, бросок свой не доканчивает, не намереваясь заканчивать хохотать над готовым вопить парнишкой.
— Не надо, не надо, не надо!
— Не надо - что?
— Не отпускай меня, - сильнее тянется к шее Чона омега, жалостливо насупив брови у переносицы.
Тэхён пристально разглядывает дрожащие губы, думает, как соскучился по их вкусу, поэтому, на отказывая своим желаниям, воин утягивает парня в мокрый поцелуй, Он жадно, будто Чимина хотят у него забрать, снимает его губы, посасывает каждую, и вмиг им обоим жарко, вмиг Чимина накрывает волнением. Тэхён углубляет поцелуй, сплетая языки, проходится по дёснам и буквально пожирает сладкие, словно мёд, уста, оттягивает колечко, вновь вгрызается и получает долгожданную отдачу. Чимин сам льнется, задыхается, но рот открывает шире, позволяет альфе брать все без остатка.
Оба опускаются на росистую траву, не разрывая поцелуя, прижимаются друг к друга, будто пара магнитов. Чимин хочет быть ближе настолько, насколько это возможно: омега трется о грудь воина, сжимает густые волосы на затылке в своих кулаках, наслаждается реакцией напротив и неосознанно раздвигает ноги, приглашая уместиться между ними альфу. Тэхён драгоценных секунд не теряет. Нависнув над полыхающим от возбуждения парнем, он придерживает его бедра и поцелуями спускается ниже, оставляя на нежной коже расцветающие засосы. Чимин знает, что любой человек может их увидеть, и эта мысль возбуждает только пуще, от этого кровь в венах бурлит, интригует его, пробуждает незнакомое доселе чувство - похоть. Настоящая животная похоть.
Стянув с него штаны, Тэхён обхватывает рукой твёрдый член и быстро водит вверх- вниз. Чимин не сдерживается уже на первых секундах: откинув голову назад, парень неудачно подавляет стоны и кончает прямо на ладонь Чона. Тэхён, не разрывая зрительного контракта с одурманенным переполнявшими его ощущениями омегой, облизывает испачканные пальцы и давит на колечко мышц, отчего Чимин вздрагивает. Можно ли желать кого-то также сильно, как эти оба в эту секунду? Тэхён облизывает его грудь, играется с сосками, запоминает каждый жест и стон, от тягучего «ещё» дуреет.
— Ты знаешь, я никогда не любил по-настоящему, - водит носом по шее Тэхён, не может надышаться ароматом лаванды, который ему забился в поры. — Я толком и не знал, что такое любовь. Я знал, что мне дороги отец и брат, знал, что прыгну в огонь ради них, только с тобой всё иначе. Ты заставляешь меня гореть в этом огне. Чувствуешь? - прикладывает его ладонь к своей груди альфа, и Чимина бросает в дрожь от каждого удара сердца. — Оно бьется, чтобы однажды остановиться для тебя. Чимин, я хочу, чтобы ты знал как глубоко и прочно ты засел в моей груди. Хочу, чтобы ты чувствовал это.
Тэхён проводит пальцами по внутренней части бедра, целует ровные ножки и пристраивается, не прекращая растягивать постанывающего парня двумя пальцами.
Чимин рвёт траву под собой, извивается, жадно глотая воздух, сам насаживается, и когда Тэхён заменяет пальцы членом, срывается в крике, который затыкает страстным поцелуем альфа. Тэхён входит до конца, ждёт, пока парень под ним привыкнет к размеру, отвлекает ласками и шёпотом, постепенно толкается. У Чимина внутри распускается сад. Он ни о чем не думает и не может сконцентрироваться на ощущениях, потому что они постоянно сменяются. С каждым толчком Чимин все ближе к звёздам, именно к ним его возносит альфа. С ним ему горячо, сладко, дико, больно. С ним Чимин чувствует вкус жизни, с ним он стал смелее.
Тэхён, придерживает брюнета за ягодицы, широко разводит их и трахает рьяно, ускоряясь, выходит полностью и снова насаживает. В нем узко, влажно и горячо. Тэхён разводит его руки, кусает участок кожи на плече, вслушивается в стоны, иногда переходящие на крик.
Омега, содрогаясь от оргазма, кончает во второй раз себе на живот. За ним же и Тэхён, успев вытащить, пачкает бедра омега и, отрывисто дыша, падает рядом с вымотанным Чимином.
— Однажды мы обвенчаемся, и ты станешь моим супругом. Мы будем жить в большом доме в центре Эвкадара: я, ты и наши сыновья - Ариэль и Вими, - мечтательно щурится Тэхён, переплетая ладони с обнимающим его омегой. — Мы будем счастливы. А главное, я смогу всегда быть рядом с тобой и оберегать тебя.
— Я и сейчас на седьмом небе от счастья, - смотрит на него, улыбаясь, Чимин, — пока ты меня любишь, я самый счастливый омега на земле. Пожалуйста, обещай, что ты будешь осторожен в битвах. Я не хочу тебя потерять. Без тебя мне эта жизнь не нужна.
— Не говори так.
— Это правда. Я люблю тебя. Очень сильно.
Чон, поглядев с нежностью на взволнованного брюнета, чмокает его в нос и гладит большим пальцем мягкую щёчку.
— Ты меня не потеряешь. Я буду жить для тебя, моя маленькая нимфа из волшебного леса.
***
В полдень, как и говорил Джин, он ждёт альфу в оранжерее. Зима понемногу уступает бразды правления весне, и пусть до неё ещё много времени, небо безоблачное и ярко сверкает солнце. Джин смотрит на него, щурясь, пытается согреться, но не выходит. Ему почему-то внезапно грустно от этого. Возможно, между ним и этим солнцем есть что-то общее: светило красиво, ослепительно прекрасное, только толку от него сейчас никакого, оно и землю толком не греет. Джин такой же - красивый, несомненно, однако холодный, подлый, ненастоящий.
Омега касается подушечкой указательного пальца стеклянных стен оранжереи и наблюдает как под ним образуется дымка пара, а через пару мгновений из-под пальца скользит вниз капля воды. Джин сам не может разобраться, что с ним происходит. Ему плохо, душа разрывается, если он попросту ничего не делает для продвижения плана, и тем не менее ему больно, когда приходится плести интриги за спиной Намджуна, который в последние дни мило с ним обходится. То комплиментами задарит, то поухаживает за столом, то ли сюрпризами балует. Сокджин до сих пор вспоминает недавний их выход за стены дворца, когда Намджун показал ему самую высокую точку в столице. В тот миг Джину казалось, что у него на ладони весь мир. Огни вечернего города мелькали, словно светлячки, а опустившийся на землю туман казался одеялом, по которому можно смело бродить.
Парень, всю жизнь притворяющийся альфой, коему суждено править целым государством, не мог позволить себе романтические прогулки. А здесь, в сердце врага и в его же объятиях, он почувствовал, что впервые счастлив. Впервые он делает обыденные вещи с умиротворением, не боясь оплошать и выдать себя. Впервые его любят как омегу. Впервые он свободен...
Свободен. Джин никогда до конца не будет свободен. Пока он лжёт людям вокруг себя и прежде всего самому себе - жить ему птицей в золотой клетке.
Парень убирает ладонь со стекла и отвлекается на шум позади: из угла появляются Сет и альфа, доверенное лицо господина Чона, Байло, одетый в походную тёплую накидку с капюшоном. Мужчина стягивает её с головы и почтительно кланяется фавориту короля.
— Я вас оставлю, - обращается к Джину бета, незаметно для воина, подмигнув тому.
Байло, проводив слугу боковым зрением, убирает руки за спину и глубоко вздыхает.
— Вы хотели со мной о чём-то поговорить?
Джин кивает, стараясь не обращать внимания на очевидный интерес со стороны воина, которому на вид лет под сорок. Одетый в желтое одеяние, подчёркивающую фигуру, омега, конечно же, приковывает к себе восхищённые взоры, вскружив голову ни одному такому альфе. Многие даже завидуют королю: несправедливо, что лакомые кусочки достаются господам, ибо отнять их не получится.
— Ты покидаешь столицу?
— Да, господин. Мне нужно поскорее вернуться в лагерь и передать поручение его величества.
— Вот так, - мычит понимающе Джин, разглядывая цветущие кусты прекрасных бутонов, — тогда доброго тебе пути.
— Благодарю. Надеюсь, однажды мне вновь выпадет честь увидеть вас, ибо красота ваша подобна луне, без света которого каждая ночь мрачна. Во веки веков я ваш пленник.
На столь откровенные мысли парень кое-как выдавливает из себя улыбку, позволив воину поцеловать свою руку.
— Мне приятно, что ты страстно верен мне и королю, - особый акцент делает на последнем слове Джин, поправив завитушку за ухо, проходит вглубь оранжереи, маня за собой влюблённого эвкадарца, — могу ли я поинтересоваться?
— Для вас - всё, что угодно.
— Сейчас времена смутные. Не знаешь, кто тебе друг, кто враг. Мне порой страшно за будущее нашего великого Эвкадара, а в особенности - за моего господина. Скажи, Байло, всем ли приближённым короля можно верить? - печально хмурится омега, взглядом, полным разнообразных чувств, сводя с ума охваченного необузданным желанием воина.
Альфа вроде бы слушает Джина, но все его мысли только о сочных, словно сырое мясо, губах, в которые он мечтает с первой их встречи вгрызться. Байло, глотая слюни, опускается к ключицам, скрытым под желтой вуалью, представляет как кусает их, затем к ногам. О эти ножки, меж которых горит, жаждет оказаться он. «Взять бы его здесь, дико, жестко, чтобы голос сорвал», - мелькают животные мысли у того. Джин их отчётливо вычитает по полыхающим глазам, немного тушуется, но решает довести дело до конца.
— Не могу поручаться за всех, господин, но человеку, которому служу я, - не то, что бы можно, а нужно. Господин Чон Шихён прекрасный воин и друг короля.
Ответ не удовлетворяет Кима, он еле уговаривает себя не закатить глаза, продолжает:
— Друзья тоже предают.
— Настоящие - никогда.
— Ты так уверены в Чонах? Неужели за все эти годы господин Шихён не допускал ошибок? Я за Намджуна переживаю, мне важно знать всё! - строит грустные глазки Джин, подходит ближе к Байло, — если ты что-то знаешь, но молчишь из-за страха или же преданности к своему господину, учти, я тебя не прощу.
— Но...
— Я же тебе дорог, - меняет тактику омега, думает схитрить и воспользоваться чужими чувствами. Байло весь твердеет от неожиданных касаний со стороны: Джин, хлопая ресницами, поглаживает плечо альфы и сокращает дистанцию до того, что воин слышит аромат его масел. — Ради меня. Расскажи всё, что знаешь. Этим ты послужишь королю и мне... Мне особенно, - кружась, будто искуситель, вокруг Байло, Джин щекочет дыханием мочку его уха и даже с презрением для себя замечает возникший бугорок в чужих штанинах.
— Есть кое-что... - сглатывая, дрожит от возбуждения эвкадарцев. Омега тотчас останавливается. — Это нельзя назвать предательством, но всё-таки...
— Скажи, наконец, - злясь от нетерпения, становится напротив того урсус.
— Много лет назад господин Шихён спас мальчонку, омежку, от казни. Король приговорил всю его семью к смерти за предательство: они укрывали у себя купцов из Урсуса. Так вот, Чон Шихён, воспользовавшись своим положением и властью данной ему королем, остановил казнь. Идти против слова правителя - преступление, как вы знаете. Он взял этого омегу к себе на воспитание, сделал своим сыном.
По мере рассказа Байло у урсуса вытягивается лицо от удивления. Он предполагал многое, представлял немыслимое, но здесь такая неоднозначная ситуация, что парень остаётся в смятении. Может ли помочь данная информация его плану?
— Как зовут этого омегу?
— Юнги, господин. Сейчас он юноша, необычайно красивый и добрый. В лагере его все любят. К тому же, господин, он омега самого генерала.
Сокджин круто поворачивает шею к кивающему эвкадарцу и недоверчиво сбрасывает брови ко лбу.
— То есть?
— Любят друг друга. Чон Чонгук в нем души не чает. Даже господин Шихён не смог их разлучить.
Личико Джина светлеет, а уста растягиваются в улыбке, после чего он нервно смеётся. Оказывается, семейство Чон хранит немало скелетов в шкафу и все они вертятся вокруг одного ключевого звена - омеги по имени Юнги. Значит, именно этому омежке предстоит стать причиной их смерти.
— Благодарю за честность, - подавляя ехидную усмешку, радуется феноменальным новостям урсус, отворачиваясь спиной к воину, чтобы хорошенечко обо всем подумать.
Джин слишком ошеломлён услышанным, не знает куда деть энергию и опрометчиво забывает, что находится в оранжереи в компании альфы, мечтающем овладеть им. Байло, резко оказавшись впритык, обнимает парня изо спины, руками схватив за изящную шею, кусает чужое ухо. Джин успевает издать лишь писк и застывает в грубых тисках, рыча от возмущения, когда рука воина касается его паха.
— Вы получили от меня информацию, мой прекрасный господин, пожалуйста, не обижайте раба своего. Позвольте мне напиться вами, - Байло, дрожа голосом, словно заворожённый, беспорядочно целует омегу и толкает его на стол с горшками цветов.
Джин, больно ударившись локтем, предпринимает попытку обороняться, однако увесистый альфа заламывает ему кисти прежде, чем тот успевает схватить глиняный горшок.
— Обещаю, вам понравится. Я доставлю удовольствие не хуже короля, - надавив на поясницу, раздвигает ноги парня Байло.
— Отпусти меня, или клянусь, я убью тебя голыми руками, тварь! - Джин старается изо всех сил затылком задеть воина, задыхаясь от нанесённого оскорбления.
Байло в сомнении хмыкает, стягивает вниз резинку штанов и высовывает твёрдый член, проходясь по нему ладонью.
— Минутой ранее вы разговаривали со мной по-другому.
— Минутой ранее ты растрепал мне важную информацию.
Альфа не вникает в сказанное. Сейчас его волнует лишь красивый господин в позе рака, чью тунику он варварским образом рвёт пополам. Треск ткани будит в Киме инстинкт самосохранения: он, отрывисто дыша, дёргается под тяжёлым телом и зовёт на помощь, однако Байло, схватив того за волосы, сильно бьет лбом о поверхность стол. Джин на короткое время умолкает, теряя связь с реальностью.
— Вы не пахните, господин, но я полагаю, если бы у вас был аромат, вы бы пахли страстью, - шипит тому альфа и фиксирует член, намереваясь войти без смазки.
Джин, готовый заплакать, задерживает дыхание, готовясь к наихудшему сценарию, как вдруг происходит что-то странное: он больше не чувствует тяжесть сверху. Сокджин слышит всхрип над собой, затем грохот и звенящую тишину.
Боясь оборачиваться, понятия не имея, кто его спаситель, Ким полулежит на столе, чуть было не изнасилованный, жует губы.
Дав себе время собраться с мыслями, омега неуверенно выпрямляется, обняв себя дрожащими руками, в шоке замечает сперва отключённого альфу, после Сета, в руке которого лопата.
Бета скучающим взором разглядывает лежащего без сознания Байло, цокает, затем бросает лопату на пол и устремляет подбородок к переруганному омеге.
— Ты в порядке?
— Почему так долго?! Он чуть меня не изнасиловал! - вытирает вспотевшие ладони о порванную тунику Джин, в ярости из-за медлительности слуги, который, по плану, должен был стоять на чеку и в случае чего прибежать на помощь.
— Я подумал, может быть, тебе понравится, - пожимает плечами Сет.
Сокджин, исправив причёску, в недоумении шарахается и от обиды дует щёки. Как вообще он может говорить такие вещи? Кима поведение беты напрягает.
— Ты за что-то злишься на меня? - хмурится Джин.
— Нет, - лжёт уверенно Сет и переводит тему, пнув ногой лежащего эвкадарца, — надо прикончить его и избавиться от тела. Все равно он должен был сегодня отбыть из столицы. О его исчезновении никто не узнает.
— Приступай.
— Значит, у Шихёна есть секрет... - хмыкает бета, — он воистину благородный человек. Жаль, что это благородство сыграет против него же.
— Дни Чонов сочтены, Сет, - бросает ненавистный взор на Байло Джин, — скоро всё кончится. Вот увидишь. Скоро...