twinkle madness

part 06.

Что-то было понятно. Что-то не догонялось. А основное это было второе. Например подпункт с Чимином. «...который успел наплакать о том, что Тэхён якобы его мучитель детства из детсада». Ну нет. Кто кого мучил-то? Тэхён, чтоб он сам Чимину что-то сделал, не вспомнит никак. А вот то, что делал Чимин слегка припоминается. Ладно, забудем о том, что тот разбирал по частям девчачьи куклы и выкидывал их бошки за забор, а потом ставил на Тэхёна, который вообще не из его группы, но сидел на трубе вблизи. Ну это обычное такое, как без этого? В принципе ничего такого грандиозного. Ну ладно, забудем. Забудем и то, как во время спуска по лестницам, обычно обе группы попадали в один момент, а Чимин  ну просто на глазах у всех убегал от своих, и пытался подставить подножки. Ладно, мелочь. Забудем. И то, как однажды этот шалун засунул в пакет говна бараньего. И берег в себе, а потом когда были на улице, даже удивил Тэхёна этим напором пойти в туалет. Ну и его пустили. А он каждому в сменные ботинки подкинул в невидный внутренний уголок по одной какашке. А потом в шкафчике Тэхёна обнаружили несколько слойный пакетик с оставшимся. Экспертизы по отпечаткам пальцев никто не делал. Но также и никто не поверил. Но Тэхён был наказан. Благо, домой с чего-то решили не сообщать. Но весь садик так надушился в тот день. Ну и так себе был случай, Тэхён на поводу своих скандалов стоял в коридоре зареванным, ну или до сих пор ревущим. Дахё довела до коридора, сама ушла. Тэхён не решался подниматься долго. Он и так опаздывал в общем-то. Сидел на скамье своей группы и ревел. На него смотрел охранник, который редко стоял на посту. Тогда было совпадение, что и Чимина привели на тот момент. Его тоже оставили внизу и ушли, наказав топать вверх. Тэхён поначалу его даже не заметил. Тогда этот мелкий паразит подошёл и встал перед. Резко засунул руку в рядом стоящий горшок с неполитым с утра цветком, и сразу как этим песком в лицо. Ну ладно, это мягко сказано. В глаза. Даже не убежал. Стоял и смотрел как Тэхён глаза открыть не мог. А то и дело, что плакал и тер себе глаза. Потом Чимин начал его таскать. Тэхён не понимал куда. А когда смог чуть-чуть расчистить себе глаза, увидел картину, где стоял под столом, прямо рядышком разбитый другой горшок, прямо перед откушенная груша, в параллели от горшка разбитая на двое тыква с фруктами. Оборачивается назад, он стоит под столом в коридоре, на котором осенние поделки младшей группы. А сам он в принципе почти перед их дверьми. Вот и появляется воспитательница болтающая по телефону, видит ту же картину, которую на первый взгляд описали бы так: захотел ребёнок тайком съесть да не фортануло, а зачем в подоконник полез, а черта с два. А тот охранник сидел на своём месте до сих пор. Тэхён впервые разочаровался в людях окончательно, либо настолько сильно. И бесило тоже другое, когда ты говоришь правду, все от тебя ждут правду. Только такую, которой угодишь им. Только смысл называть это тогда правдой? Люди-то ведь действительно странные.

Но ещё один случай был, в котором Тэхён сам не был уверен, но догадывался, что это был никто иной как Чимин. Пожарная лестница плюс запасной выход был прям из их спальни. Но это открывалось нянями и то редко. Было на замке поверх. В общем Тэхён туда не доставал. Группа Тэхёна считалась самой спокойной и самой послушной, хоть и доставучих по уши. Исключением был тут разве что Тэхён. И в тихий час они все дружно до единого спали. Исключительно все и всегда. Но, естественно, Тэхён в это число не входил. Он ни разу не мог уснуть в это время в детсаде. В тот день он просто лежал и снова плакал. На тот раз у него утром была опять стычка с Чимином, где Тэхён его без пару волос оставил и смотал, пока тот ревел, и второй стычки со своими, где Тэхёну по приколу насолили чай, а потом и тут драка пошла. Ну или когда все на одного, и один за никого. Но потом появилась опоздавшая няня, спрашивает чё стряслось. А Тэхён в первый раз решил выступить по полной, и сделал доклад, мол, они рылись в вашей кухне, нашли кучи соли и больше тонны в моем чае растворили. Приходит няня, пробует чай, всё в порядке. Да спрашивает: «Кого подставить, кого обмануть собрался?». Потом Тэхён резко понимает, что посудины с чаем резко подменили. И вся группа жалуются на Тэхёна, который якобы их солью травил, но когда что-то пошло не по плану, то просто начал драку. Челюсть Тэхёна тогда с землёй сравнялась, поняв какие всё-таки эти продуманные и один тут действительно не справишься. Ну и получил своё наказание. Уже было даже плевать. И в этот день он уснул в первый раз, слушая комплименты от своих сверстников, по типу «баеньки, плакса». От чего и пошло это кличка «Плакса-клякса». Это вообще другая история. Но чихал Тэхён на это. И когда в тот день все спали, Чимин, как оказалось, бодрствовал. Он словил момент, как их няня выходила вешать вещи по этим дверям. Встаёт и видит как и с другой няней болтают. Оглядывается и замечает: другая дверь ведущая в группу Тэхёна тоже открыта. Резко собирается, прихватывает свои ножницы, отставленные на всякий. И ползком пока эти двое не видят доходит до другой спальной комнаты. Все спят. В том числе и Тэхён. Не спи Тэхён он собирался подраться с ним, и попробовать ножницей глаза тому выколоть либо проткнуть. Но Тэхён спал. И Чимин на цыпочках обошел большинство, которые отращивали волосы. Криво-криво отрезал каждому по несколько прядей и рассыпал поверх них над одеялом. А вот Тэхёну одну мелкую прядь. Чтобы все заподозрили на него. Ведь налысо так сбривать не пришлось бы. Сделал дело малый, засунул ножницы свои под его кровать, и свалил тем же путём ползком. Проснулись, и очередная катастрофа. Что Чимин собрался мстить, Тэхён внутри конечно подозревал, но не подумал, что всё будет настолько масштабно. И как всё было, нашли значит странные магазинные ножницы под его кроватью. Ну а дальше как всегда. Тэхёна ко всему и принимали за чуть глупенького, так что в неоригинальную умышленность построенного — трудов поверить не составило. И это лишь десятая часть стычек между ними. А всё началось с того, что Тэхён однажды хотел просто поддержать Чимина плачущего под горкой. Но тот всё понял по иному. И пошло поехало, да длилось до того момента, пока к группе Тэхёна не присоединился Юнги. По секрету, который бесил Тэхёна своей серьёзностью.

А то, что хотят от него Чимин со своим старшим братом Юнсоком и их отцом, — Тэхён не понимал. Понимал другое, что этот Санмин что-то унюхал, и сообщил Чонгуку. Который в свою очередь чёрт знает, что сделал.

х

Приходит Тэхён в школу на следующий день, глядит долго как баран на новые ворота, учителей большинство отсутствует, а директор по привычке курит у окон. Пример сходу подаёт. Здоровается с ним Тэхён издалека и топает дорогой своей. А кабинет закрыт. И никого. Буквально. Даже нет ни одной сумки, ждущей в коридоре. Шагает туда-сюда Тэхён, и не понимает, сегодня выходной, а его не предупредили? Хмыкает и телефон проверяет. Вроде ничего. Потом пишет Розэ.

th: ты в школе?

pr: Есс.

th: где??

pr: В коридоре. Только зашла

pr: А что?

th: ничего

th: я сейчас спущусь

Встречаются прям у поворота, и оба шокируются, не понимая, а что не так. Урок начался, но никого. Делают обход по нескольким кабинетам, глазеют через ключевые проёмы. И все на месте. Ломают голову несколько, но спросить не решаются. Остаются ждать у своего кабинета, играя в летели лебеди. Придумывая в качестве наказания разные упражнения. И пол урока так проходит, как мгновение ока. Оба смеются и хохочут, угорая от провалов друг друга.

— Эй, тебе идёт улыбка, — говорит Розэ, усевшаяся рядом с Тэхёном на низком подоконнике и принимая у него конфеты Баунти, которые остались нетронутыми с того дня. — Чувство такое, что твои щеки либо треснут, либо лопнут. Завораживает.

— А тебе смех, — безответным не оставляет Тэхён. — Слушал бы вечно.

— Мне это льстит.

— Я от души. Серьезно.

Из угла на тот момент появляется Санмин. Молчалив и задумчив, руки в карманах, а сам топает к этим двоим, которые и вовсе замолчали.

— А ты кто? — спрашивает первая Розэ.

— Только вы приходили ещё? — игнорирует ее Санмин, обращаясь к Тэхёну.

— Вроде, а что?

— Опаздали значит, — отвечает ему Санмин, — ваши в нашем классе. Несколько дней уроки будут идти так.

— В вашем? — удивляется Тэхён.

— Да, в нашем, собирайтесь, — даёт распоряжение Санмин, оставаясь следить за Тэхёном. И снова подмечая некое замешательство в медленности его движений. — Ничего не обещаю, — обращает тэхеново внимание на себя. Тэхён ничего не отвечает.

— Да что он несёт вообще, — шепчет Розэ у уха Тэхёна. — Или он это... ненормальный?

Приходят дружно втроём все в кабинет. Училка там та самая математичка. А в кабинете более сорока учеников. А шум двух классов это оказывается что-то. Но парт слава Богу хватает.

— Ты, — учительница указывает на Тэхёна, — шуруешь к нему, — указывает на Юнсока, сидящего одного почти у последних парт. — Ты, — цыкает женщина просмотрев из-под очков, — Санмин сядь на место, — Санмин проходит, и присаживается к одному однокласснику, которого Тэхён не знает. — Розэ, ты осталась, да? Если хочешь к своим, можешь к девочкам протеснится, — указывает она на Дженни с Лисой, — а если нет, можешь к Суману сесть.

Не понимает она кто такой этот Суман, и оглядывает всех. Указывает потом учительница, да и она решается сесть рядом с ним, нежели своими одноклассницами. А рассадила училка всех как-то по-дурацки, как ей взбрендилось.

— Заранее трясешься? — смотрит с головы до пят Юнсок.

Тэхён ничего не отвечает.

— Мм? — не отстаёт тот.

— Интересно, кого ты тут боишься, что таким шепотом, аж треся голосом пытаешься что-то сказать? — совершенно спокойным голосом говорит ему Тэхён, повернув голову прямо напротив. Юнсок недовольно каменеет. Не теряется, но и ничего не говорит. Замечая боковым зрением, как Чонгук в прямо в параллели, и Санмин через ряд, Минхо с первых парт, повернули головы к ним. Чонгук, как заметил Юнсок, периферическим зрением вообще был именно на них.

Класс на удивление все стихают, что училка удивляется:

— Господи, не сплю ли я, — а потом продолжила соскакивать по темам. — Слух-то у меня плох, но а вижу я!... — восклицает она, — тож так себе, — и трёт очки.

Теперь Тэхён чувствует поверх своего колена чужую ладонь.

— Повтори, — а звучит от Юнсока слишком по-дружески.

— Можно спросить? — поднимает руку Чонгук.

— Нет, нельзя.

— Отлично, — усаживается обратно он. — Я хочу пересесть.

— Нет, нельзя! — выделяет по слогам учительница. И смотрят друг на друга так, словно волны в воздухе мечутся. — С кем? — словно смилостивилась она.

— С Юнсоком.

А то, что этот Юнсок не хочет сидеть с Чонгуком, Тэхён улавливает просто машинально. Судя по его реакции конечно. Не успел кто-нибудь что-то ответить, как она сразу заявляет:

— Сидишь с Тэхёном. Или... как тебя звали? — спрашивает она у Тэхёна, которому такой расклад не совсем по душе, так же, как иной.

— Д-да, так, — подтверждает Тэхён.

— Пересядь.

А делать-то чего? Кроме как пересесть к Чонгуку. Учительница подумала, что у неё получилось всем насолить. А вроде и да.

— Аж интересно, ты-то чего боишься, — не оставляет без комментариев Юнсок, смотря как тэхёновы руки собирающие тетради слегка дрожат. Тэхён делает вид, что не слышит. — Ц-ц-ц, какая жалость, — провожает еле слышным голосом.

— На себя бы посмотрел, — тем же звучным голосом отвечает ему Тэхён, уходя и получает насквозь испепеляющий взгляд.

Не успел Тэхён на место к Чонгуку сесть, как звонок прозвенел. Вытолпились из класса все, кроме Тэхёна, Чонгука, Санмина и собирающегося выйти Минхо.

— Не советую много дерзить этому уроду, — вставая говорит Минхо, обращаясь к Тэхёну. — Он может быть хуже этого, — указывает на Чонгука. — Если бьёт больно хоть и не смертельно, так другой и от этого не откажется. На всякий, брат. Паака, — выбегает тот резко, как заметил движение со стороны Чонгука.

— Остановись, — Чонгук останавливает Тэхёна, который тоже собрался выйти. Хоть и не собирался, но стремновато слегка в обществе этих двоих. Санмин долго смотрит на них обоих и просто выходит. Что Тэхён чуть не спросил вслух «Зачем???». А тот аж двери закрывает. — Сядь обратно, — спокойно командует Чонгук.

— Что тебе надо? — Чонгук указывает взглядом, Тэхён со вздохом приседает. — М? — не успел спросить Тэхён, как Чонгук с резкостью приблизился, аж столкнув носы, что Тэхён вообще на стуле чуть не упал, но остался висеть удерживаемым Чонгуком.

— Нравится мне это слушать, вах, — приближается ухом к тэхёновой груди, за которым меж рёбер барабанит. А Чонгук действительно кажется таковым, который реально наслаждается этими звуками.

— Чонгук, опусти, — судорожно говорит Тэхён, который сейчас вообще в аварийном положении застыл, а Чонгук ко всему на зло то приближается, то отдаляется, то внюхивается. В общем начало для сумасшествия Тэхёна так себе. — Я не отрицаю, что говорил потом. Но не сейчас, пожалуйста, не сейчас. Чонгук, нет.

— Потом?.. — а Чонгук словно реально удивляется, будто понимает и не понимает одновременно, что несёт Тэхён.

— Проклятие... — шепчет Тэхён, осознавая, что подвёл самого себя. Но Тэхён не может верить, что это бред, когда как лицо Чонгука и вправду вся в ранах, тот самый фингал близ к подзатылку красуется ещё темнее, а та громенная стрелка у глаза также. И что тут истина, а что же ложь.

Чонгук отходит. Усаживается на своё место. Тэхён тоже приседает нормально, хоть глаза поднять и не идёт.

— Могу ответить на один твой вопрос. Любой.

— Всмысле? — недоумевает Тэхён.

— В прямом, — тут же отвечает Чонгук. — Знаю, вопросов у тебя уйма. Не только ко мне. Так что, можешь задать, если хочешь.

— Я ничего не понимаю, — выходит сразу на контакт по той волне Тэхён. — Кто ты, что я, что всё это происходящее. Больше у меня вопросов нет. Этих определений мне хватило бы по горло.

— Я? — усмехается Чонгук. — Хочешь истину? — Тэхён молчит. — В какой-то степени твой яд. Тот, которому нужен ты. Ты — просто мой. И больше ничьим не будешь. Всё это происходящее — это реальность, в которой ты застрял навечно. И другая реальность тебе светит лишь со мной. Без разницы каким образом. Ясно? Или есть вопросы?

Тэхён впадает в какое-то оцепенение, не веря своим ушам. И готов сделать что угодно, чтобы отогнать эту реальность прочь. В которую и так с трудом и с сомнениями верится. Тэхён не находит что ответить. Просто собрался встать, ибо не может впредь посмотреть в глаза. Потому что не знает, что ответить. Боится увидеть подтверждение в глазах. Чёртово чувство — страх, начало просыпаться.

Чонгук не даёт встать до конца. Удерживает за руку. Звенит поздно данный звонок на урок. Тэхён прикрыв глаза отводит голову в даль. Покоя себя, что послышалось всё, Тэхён приседает обратно. В класс начинают сливаться понемногу.

— Посмотри на меня, — требовательно говорит Чонгук.

Не хочется ни истерик, ни ругани, ни вмешательства в людном месте. Поэтому Тэхён оборачивается и смотрит просто в глаза, в которых видит какую-то отрешённость от мира. В черноте которых не заметишь омута тянущего в глубь. Тянущего на дно.

Чонгук выгибает бровь. Тэхён со всхлипом в сопровождении лёгкого дергания говорит:

— Что?

Чонгук ничего не отвечает.

Заходит весь класс. Чонгук отворачивается и смотрит прямо, словно слушает недавно объявившуюся учительницу. Начинается и урок. Снова безвыходность начинает окутывать собой каждую клеточку. Что мечтаешь деть себя куда-нибудь. Но некуда. Негде. Некогда. Идёт чёртов урок. Что Тэхён просто прилегает на поверхности парты, притворившись в позе спящего и уставшего школьника. А в качестве успокоительных, вертя в голове слова: «Послышалось, послышалось, послышалось». С заходом двух классов, такой гам создают их голоса, что до Тэхёна некому. Чему Тэхён и рад. Развеивает шум голос учительницы:

— Кто готов отвечать тему, которую мы проходили?

Никто ничего не говорит.

— Не готовили что ли, — хмыкает математичка. — Ну ладно. Поднимите свои правые руки, — большая часть в недоумении поднимают. — Ох как много желающих! — довольная говорит она. — Ну чтож. По тому же порядку марш к доске!

Уроки так себе проходили. Словно они не касались ни Чонгука, ни Тэхёна. Работающих было предостаточно. И вечный шум не унимался. Что даже кто-то, вернее Минхо, с таким звучным звоном лопнул коробку от сока, что один из учеников пернул от страха и внезапности. Да так громко, что математичка проорала:

— Кто это был я спрашиваю?!

Все молчали. Не захотели выдать одноклассника.

— Вон в коридор!

Потом Юнхо встал и просто вышел из кабинета, пока женщина не начала всерьёз искать того, кто это сделал. Да и один лишь Бог знает, каким образом проводился бы этот процесс. И делал круги вокруг школы, думая, мол, пернул-то я, меня вывели, а сами остались. Логично. Притом, что ещё двери закрыли.

Потом училка начала искать того, кто издал этот звук лопанья. Было с первых парт. Она заподозрила Минхо. А Минхо тут же отрицает свою причастность. Она идёт и проверят значит рюкзак. А там... прямо наверху какая-то старая бумажная коробка от сока.

— Ах ты врун! Ах ты тыш мелкий! — аж наивно прозвучало, словно ложь для детей по мелочам это редкое явление. — Телефон опекуна или родителя быстро! — строго требует она.

— Я не помню...

— Пиши как помнишь.

А что же Минхо остаётся. Пишет номерок, как помнил.

— Алло, — сразу принимают трубку по набранному номеру, — отец Минхо? В общем здравствуйте. Ваш сын лгун.

— Передайте ему, что у него хорошо получается. У меня нет сына по имени Минхо. Всего доброго, с уважением, директор детдома района радужный.

И вырубают.

Но хотя бы дальше не ругаются.

х

По окончании уроков, Тэхён вышел последним. Чонгук ничего не сказал, не тронул. Просто ушел своей дорогой. Бродил Тэхён домой долго. Итогом сам не понимая, как ноги завели в тот самый безлюдный затемненный парк. Где и сейчас не было никого. Проходит Тэхён вперёд, и смотрит на то место, где Чонгук побил, а потом невольно врезаются картины в сознании, как тот целовал. Гром прогремел повторно. История частично повторяется. От незнания абсолютно ничего пеленой глаза накрывает. Мешкаясь, Тэхён дошагивает до того места.

— Ну и что мне делать? — а в Тэхёне всё вот так: не адаптируйся он на месте со всем вниманием, то что-то начнет обессиливаться. Сейчас ноги. Словно колени подкошились, и он упал на землю. Словно перед могилой близкого человека и оплакивает в дождь его. На деле тут просто похоронен он с детскою душой. — Ну и что я должен делать? Что мне делать? Что мне делать? Что?..

«Да это люди, которые устали от жизни и не попробовав пожить. Не люблю я таких».

«И как, чтоб было, ты любишь?»

«Ну не точно именно как-то. А чтобы все шло своим чередом. Если ты ещё маленький, то проживай свое детство, как детство», — когда он говорил эти слова «проживать детство, как детство», он и не понимал, что это могло бы стать настолько серьезным и смысленным на эти времена. Если в детстве он мечтал один раз нормально уговорить упрямого Юнги пойти вместе с ним на гулянку в сторону степей и полян, да хоть лесов, чтобы прогнать птичек и взорвать их яички, чтобы просто у кого-то нашалить и убежать, то сейчас он мечтает такое просто сказать. Он и не мог подумать, что придёт такое время, как сейчас. Когда ты избегаешь встреч. Когда ты не можешь отвечать правдой на банальные вопросы. А теперь и другое прибавилось — стыд, который в глаза посмотреть не позволяет, не то, чтобы что-то сказать. Если бы и он попросил Юнги, сказав тому, что происходит, возможно Юнги со своими друзьями сделали бы так, чтобы Чонгук держал себя подальше. Но Тэхён потом не сможет посмотреть в глаза ни одному. Если бы и он осведомил родителей, то пришлось краснеть либо мечтать провалиться сквозь землю перед ними, если бы был переведен он в другую школу. Да ещё и отчитываться перед каждым вторым. Скажи он учителям, что Чонгук пристает, то перед ними. Да даже самому Чонгуку об этом говорить, это всё равно что стрем глотать. И каждый дальнейший вариант беспалевным дело не оставляет. Минимум, но один человек должен быть в курсе. А ведь этот человек будет кем-то знакомым. Нет, он к этому не готов пока. Вообще. Вернее, вариантом для него это не считается. Уж лучше совета у тех бомжей спросить, нежели хоть что-то из этого. Поэтому он повременит с этим. Пока не найдёт что предпринять сам.

И врезается в память воспоминания настоящего «детства». Если били, били только по-детски. Если наказывали, наказывали лишь как положено детям. Если ругали, то ни один крик не был запугивающим(няни не в счёт, хоть мало кто боялся их). И грехи у тебя были детские, как и расплата за них никогда не было выше этого уровня. Были друзья, с которыми ты был не разлей вода. Был друг, которому ты мог рассказать от самой глобальной до самой незначительной мелочи. Без совета которого не пройдет ни одно сомнительное твоё дело. Помощь от которого, как подарок, как и он сам. Тот, с которым ты хотел быть всегда. А теперь что? Теперь тебе всё это не подсилу. Теперь всё это словно невозможно. И даже если постараешься, всё равно всё будет слишком наигранно. Теперь в это осталось лишь играть, как в песочнице замки строились, а вы их хозяевами бывали. Теперь всё это осталось мечтою. Утратило смысл прошедшее на будущее, в начале одного года. Когда выстроились они в ряды школьников. А всё пошло врозь. А сейчас будто бы ничего и не было. А сейчас в этой пустоте никого. Невидимый гроб детства, друзей, жизни. Мрачный парк, словно лес дремучий. Ливневый и одновременно тихий дождь, оплакивающий неизвестно что. И бесстрашная птичка, пищащая у колен Тэхёна. Который просто хочет кричать. Но птенчика возможно запугает, который в этот дождь промок, да и летать как видно не умеет.

— И где твоё гнездо? — ласковым шепотом спрашивает Тэхён, беря это маленькое намокшее создание себе на руки, прикрывая поверх другой рукой. — Резко... — еле слышным шёпотом говорит он, как подрагивающая птичка прильнув к мокрым от дождя рукам, от которых исходило малое тепло, издавая последние свои писки, просто скончалась. «Раньше времени — как подумаешь ты, в самое время — что есть на деле», — на руках покоилась душа. Которая теперь никому не нужна. Которая больше не будет попадать под дожди, страдать и мокнуть, потому что отстала от своей семьи. Отстала и осталась одинока, но скончалась пока не прозрела. Не видано больше порхать в небесах и вить свой уголок. — Что же легче, — продолжает свой монолог обращённый к умершей на руках птенцу, — просто умереть или продолжать так жить?

— Не стоит бегать за тем, что легче, — внезапный голос за спиной заставляет взрогнуть и опомниться, — стремится нужно находить тот выход, который приведет к лучшему. Здравствуй, — говорит Соджун, сидящий на корточках, как Тэхён медленно повернул к нему голову. — Не бойся, — слабо улыбается он. — Вижу, прогноз настроения идентичен у тебя к прогнозу погоды.

— Сулили ливни, — шмыгает Тэхён, — не знаю. Реветь столько стыдно уже.

— От кого стыдно-то? — по-доброму усмехается Соджун. Веет от человека теплом. От одной простой улыбки. Как говорится, и в рубище почтенна добродетель. Несмотря на то, как растрепано, грязно и бедно тот одет, к простому человеку просто тянет. Их не пугаешься, их не стыдишься, негатива к ним почувствовать просто невозможно, этот вайб простоты пронзает до самых глубин, что видишь в этом человека некую душевную частичку себя к которой так и магничит тебя. — Стыдно должно быть, когда сопли распускаешь прилюдно, — «Ну а я-то что, нет?», — тихомолком отвечает Тэхён. — Стыдно должно быть, когда сопли распускаешь безпричинно. Стыдно должно быть, когда пытаешься получить сочувствие, путем распусканий соплей. Стыдно должно быть, когда распуская сопли, ищешь жалость к себе. Стыдно должно быть, когда... — Тэхён, который не мог дослушать это, просто обрывает:

— Хватит, пожалуйста, — и уводит покрытый пеленой взгляд в сторону, — все и говорят одно и тоже. Достали эти однообразные речи. Можно просто не напоминать?.. — утирает руками скатившиеся слезы, которые успели смешаться с дождём. — Родись я этой девочкой, было бы всё проще. Никого бы это не волновало, только и отзывались бы сопливой девчонкой и всё. Да даже ему я не был бы нужен тогда. Всё могло бы быть намного лучше.

— Ты зависим от мнения людей. Воистину, это одно из самого худшего. Воспитай в себе характер. И ты думаешь, человек поменявший свою ориентацию, отказался бы от тебя, будь ты противоположного пола? Душу тянет к той душе, к которой ей предопредили.

— Ни от кого я не зависим!.. ни от кого, — а остальное и слышать не хочет.

— Тогда что это? Рыдаешь из-за того, что ты мальчик, которым якобы за стыдно проявлять всё это. Что это, если ты не зависим от чужого мнения? В тебя тоже успели внедрить это понятие «Мальчики не плачут»? Да ты хотя бы раз видел, как мальчики плачут? Я бы тебе сказал, как самые мужественные из них, выли волками закрывшись в четырёх стенах, круша всё, терзая себя. Скажешь, тоже ненормально? Они даже не мальчики, — мужики. Или тебе кажется, что они не умеют испытывать боль? Оплакивать умершую мать, стыдно? Плакать, когда твой больной ребенок умирает, стыдно? Плакать, когда единственный твой человек отказывается от тебя, будь то сын или брат, стыдно? Плакать, когда твой слепой брат впервые увидел свет, стыдно? Плакать, когда за двадцать лет комы, твоя сестра очнулась, стыдно? Плакать, когда сын твоего соседа провел всю свою жизнь в противовирусной капсуле и впервые за двенадцать лет коснулся своей матери, стыдно? — единственное, что хочет проорать Тэхён: «Да никто у меня не умер. И сам я вроде в мире живых. Замолчи, пожалуйста, просто». — Или им должно быть стыдно, что они испытывают боль? Должно быть стыдно, что природа подарила такую натуру по Воле Творца? — голос его постепенно грознеет и повышается до вздутья вен. Но на Тэхёна это действует со всех сторон. Молчанка воцаряется, шум дождя повышается. Напряжёнка усиливается. — Нельзя принимать слёзы как слабость, — теперь его голос полностью стихает и смягчается, что Тэхёну стоящему к нему спиной, становится лишь тяже. — Эмоциональное выгорание — это не слабость. Опустошенность — не слабость. Умение чувствовать — не слабость. Проявлять чувства — не слабость. Слабость — хотеть закричать, но молча лить слезы по ночам, страдая от инсомнии. Слабость — терять смелость там, где нужно, и жить этим вечно. Слабость — переводить в рутинную деятельность то, что не должно было иметь к тебе никакого отношения вообще. Слабость — отрицать, что это не правда. Отрицание этого — признание себя подчиняемым без выбора. Это неуважение к себе наравне с непризнанием себя человеком. Эмоциональность — не слабость. Слабость — это... — опять не даёт закончить Тэхён, который с воем просто кричит это невнятное:

— Да хватит, пожалуйста, хватит, — что прикрывает руками уши. — Почему? Почему? Ну почему никто не хочет ничего понять?!... — и психовать сил не остаётся, всё уходит на этот чёртов плач, что Тэхён воя так и не справляется руками, которые заключили в свои крепкие объятия, и не дали... — И почему ты делаешь мне нравоучения, что нужно выпускать эту чёртову эмоциональность или как его там, когда сам не даёшь выпустить пар?.. — с паузами из-за собственного плача выговаривает Тэхён.

Достала и эта картина, когда ревешь как младенец, и тебя пытаются успокоить убаюкиваниями. А потом становится снова стыдно, потому что, как бы ты не выглядел снаружи, внутри знаешь, что давно уже вырос из этих лет. Это не просто достало. От этого уже в некой степени тошнит. От этого лишь наоборот — хуже. Чувствовать себя беспомощным, мельчайшим творением, который то и дело, что может реветь в грудь тому, который первым обнимет или попытается успокоить. Раньше объятия Тэхёну даже нравились, что он был не прочь растянуть такие моменты подольше, и в таких случаях это бывало эффектной помощью. И самым желанным для него было один раз также обнять Юнги, но он такое вообще не любил и возможно даже был брезглив, для Тэхёна это тоже осталось похороненной мечтой детства, которого будто не хватало. Но не сейчас. Сейчас от одного слова «Объятия», хочется блевонутся. От одного слова «Чужая поддержка» хочется рассмеяться и плеваться. От одного слова «Касание», хочется сдохнуть. И всё.

— Ты не пар выпускаешь! — строже тоном отвечает Соджун. — Ты себя губишь, — слегка трясёт. — Не это называется выпускать пар.

— Ну и что же тогда, а?.. — отчаянно отвечает Тэхён.

— Будь так, этот свой пар ты выпустил бы ещё тогда, нет?

— Просто выпусти меня, — а голос уже переходит на умоляющий.

— Тебе от этого полегчает?..

— Ты не знаешь, насколько.

Он просто отпускает.

— Ты на ногах нормально не стоишь, — обратно одной рукой придерживает за бок, чтобы тот не упал. — Это означает, выпускать пар?

Соджун ждёт, пока тот нормально выговорит из-за своих слёз.

— Да нету у меня никакого пара, пойми уже.

— Я вижу.

— Мне тоже смешно.

— Беззвучный у тебя крик.

— И что мне кричать? — принимает за сарказм Тэхён, что невесело усмехается. — Что проклято всё? Я это могу. Что проклят я? Тоже смогу. Что проклятие — это он? Да, не проблема. Что прокляли нас вместе? Почему бы и нет. Что он сам дьявол из преисподней, а я проклятый небесами...

— Этим ты себя и губишь как раз таки, — встревает Соджун. Тэхён в лёгкой улыбке слабо мотает головой. Словно допущена тут ошибка.

— Вы мне не нравитесь, как ваши рассуждения тоже. Почему настолько порицаем человек, которому нравится проявление жалости чужими в свой адрес? Разве это не натура данная природой по Воле Творца, как говорите вы?

— Ответь мне, какая картина тебе по душе больше. Представь человека. Больной, калека, мужчина. К нему подходят люди, какие-то хулиганы. Ставят подножку его коляске, одаривают парой оплеух и уходят. Что ты больше предпочтешь видеть перед собой, когда увидев его затрудненное положение, решишься ему помочь в его ситуации. Выражение лица: огорченное, одним словом «бедняжка года» который, аж прослезиться может скажи ты ему банальное что-то в знак поддержки. Или, безжизненное выражение лица: полностью заебавшийся от жизни, где есть и агрессия, и неприязнь, и жажда дать пиздюлей в сдачи? Ну допустим даже матерится. Ответь-ка.

— Сложно, — не в прямом смысле. Ситуация сейчас сложна.

— Ответь я сказал, — настаивает Соджун.

— Так уж и быть. По душе мне будет скорее последнее. Но... хоть нетактно, но и не логично.

— Не поэтому ли я говорю, воспитай в себе характер. Слышал пословицу о строгих родителях? Что якобы их дети тоже дети. Просто лгать, шалить, беспризорничать у них получается куда качественнее и баспалевней.

— И как это понимать?

— Просто пойми одно. «Воспитай в себе характер». Больше ничего тебе нужно не будет.

— Разъясни.

— Знаком с термином «уверенность»? — Тэхён слабо кивает на это. — Понимаешь, с этим внутри тебе даже правду доказывать не надо будет. Если пойманный вор будет дрожать от каждого шороха, то ты, подозреваемый, но не согрешивший, в отличии от него будешь в разы спокойнее. Так?

— Возможно, что я не так сильно испугаюсь чего-то внезапного и резкого в отличии от настоящего вора. Но знаете ли вы, всегда везде зачастую бывают исключения?

— И какую ты предполагаешь на данный момент?

— Я с этим моим состоянием могу быть в разы зашуганнее настоящего вора. И если бы от этого эксперимента зависело бы всё, то более вероятно, что я был бы задержан. И этой ситуации я вообще не боялся. Да даже не думал бы об этой суете с воровством. Черт знает.

— Ты сам сказал свой подставной возможный минус. Так работай над ним.

Научиться не бояться резкостей трудновато для Тэхёна на данный период времени. Хоть всё не настолько жёстко как в былые времена.

— Минус это моя боязнь что ли?

— Я этого не говорил. Я говорил что это отрицательно в плане того чтобы быть уверенным. Хочешь я расскажу одну такую простейшую историю из моей жизни?

— Ну... расскажите.

— В седьмом классе наш класс по изучению английского языка разделили на две группы. Я пошел в группу с теми, которые попадались к новой училке. На самом деле до этого она нас никогда не учила. И на уроках я всегда был на напряженке. Учился неплохо, и дальше старался учиться. Но я не привык к этой учительнице, что мне было даже стрёмно от урока отпрашиваться, даже тогда, когда я срочно был нужен маме именно на время ее урока. Но на это я опоздал. За что и мать потерял. Об этом забыли. К сути: в один из дней, я рандомно слышу от одного человека, что та самая учительница назвала меня самым лучшим учеником. А одного нашего отличника одноклассника двоечником. Потом даже удивилась, узнав, что тот отличник. А знаешь, что стало со мной из-за этих слов? Правильно. У меня выросли крылья. Я не казался себе кем-то. Просто, когда я понял какого она обо мне мнения... Впредь я ни разу не переживал за этот урок. Эти оковы стеснения, неуверенности, даже боязни в какой-то степени, с треском как разлетелись, что свобода и одна уверенность захватили меня себе в повелители.

— С вами понятно... Но в моём случае навряд ли есть какой-то выход, нежели уверенность, которой и так место не найдется.

— Расскажи мне хотя бы часть чего-то, чтобы я попробовал дать тебе годный совет. С одним условием, что ты всё-таки постараешься попробовать что-то сделать, а не отпустишь руки сразу.

— У вас и советы платные?

— И помощь бесплатна. Не толмач по-своему. Ну?..

— Допустим... — даже не знает как завуалировать, в то время, как всё словно визуализируется. — Да пофиг, — на выдохе сдаётся. — Какой-то абьюзер насильно клещем приклеился. И что делать?

— Если ты против, отстаивай свои права. Как я понял, это у тебя получается худо в первую очередь. А теперь скажи мне корректную деталь, что у тебя в этом плохо.

— Эээ... — задумывается Тэхён. — У него нет тормозов. У меня пинка вперёд. Он сильней, как вижу любит доминировать. Но не понимаю, что ему это приносит.

— Пусть инициатива в этом неладном столкновении идёт с твоей стороны так же как у него. Старайся это увеличивать с каждым разом. Это постепенно, но на первое время ты должен найти его уязвимое место. Не его личное слабое место — это мерзко. А то, что объединяет вас обоих, и то, что между вами. Будь то в самом тебе.

— Вы уверены? Сомневаюсь, что это во мне. Ибо когда я чуть под машину не попал, после того, как он увел меня от дороги, он избил меня.

— Он испугался.

— А зачем избивать настолько?

— Свое беспокойство он проявляет по-другому. Он сорвался на тебе. А кто-то бы от страха и от счастья разом мог бы разрыдаться себе в руки, что все так обошлось. Что он успел.

— Ну ладно, — опять сдается Тэхён. — Ладно, дело не во мне. Но как мне найти его уязвимость? И что делать после?

— Манипулировать, надавить, но не совсем перебарщивать, ибо сильное давление может даже до суицида довести, ты не знаешь, какое у него восприятие, поэтому бывай осторожней. И. Чтобы бессильным себя чувствовал он. Чтобы начал понимать, где грань, на которую ему сейчас плевать. Чтобы просто понимал, что ты тоже свободный человек. И действуй. Действуй. Пока не поздно, запомни. А если и будет поздно, то знай это все по вине того, что ты тормозил. — Тэхён продолжает мотать головой, словно всё неправда какая-то, которую ему на уши повесили. — Запомни, — последнее его слово доходит до сознания громким и многотонно повторяющимся эхом. Пока этот Соджун не исчез прямо на глазах Тэхёна. Словно песок рассыпанный и унесённый ветром. Что Тэхён пугается настолько, что просто не перестает пятиться назад, не моргая и не отрывая взгляда, пока спиной не врезается во что-то. И этот парк дремучий — проклят. Сознание туманом накрывает. Что из-за головокружения, Тэхён не видит ничего. Слабость окутывает каждую клетку. Боль пронзает в самый мозг. Что череп чуть ли не трещит от звука боли. Силы с концами иссякают. Щека чувствует мокрые растения, а больше грязь, так же, как и тело. Которое с противоположной стороны чувствует лишь усилившийся дождь. Одна сейчас мечта была у Тэхёна: отведать этих чертовых таблеток. Но на удивление своё же, сил просто напросто не остаётся. Буквально. Даже палец пошевелить осталось какой-то небылицей.

х

— Эй?... — эхом проходится меж ушей. — Э-эй, — повторяется ещё чётче. — Спишь? — скорее недоумениe, нежели удивление. До Тэхёна доходит чей это голос. Чонгук. Что он моментально раскрывает глаза. Дождя нет. Светит солнце, хоть и лучей мало. Везде мокро и там, где он лежит, — грязно. А прямо перед стоит Чонгук. Который уже в обычной домашне-спортивной одежде. — Что стряслось? — приседает на корточки Чонгук, аж выводя свою руку.

Тэхён, вид которого, будто сердце остановилось, игнорируя чонгукову руку, делает попытку встать. Встаёт. Так себе видок. Глаз уж точно не оторвешь.

— Не трогай! — сразу крикливо реагирует Тэхён, как Чонгук, заметивший, что тот слегка шатается, решил поддержать одной рукой.

И о как Тэхёна раздражает этот вздох Чонгука к этому состоянию лица, где просто написано, что он видит во всём этом какие-то детские капризы, а заебался тут он. Фазы восприятия к Чонгуку у Тэхёна почти составляли целый цикл в своём видоизменении: агрессия, переросшая в непонятную злобу, — страх, и слишком странные скачки в её проявлении, — раздражение, на данный момент просто выбешивающее. Но и первые два оставили в себе большой след, что проявление последнего не может быть настолько полноценным и оригинальным. Это почти воедино с сопровождаемыми истериками: рёв в первые школьные и дошкольные дни — на чужбину не хотелось; спектакли и опять-таки сопли из-за избиений — смеялся Тэхён, когда вспоминал, что в первый раз относительно слишком безпричинно ревел; и вои сейчас — сейчас Тэхён мечтает о днях, когда он ревел из-за побоев. Сейчас он готов к этим побоям всем собой, сердцем и душой. Но причина-то иная — большой шаг в путь к мерзости. Тэхён много размышлял, неужели через один-два года будет опять что-то, что-то померзче, что я буду мечтать о наказаниях с этими поцелуями? Но уповал на Бога. И молился, чтобы всё наконец прошло. А большее наверное он молил о прощении для них обоих, когда узнал, что это, как оказалось, грешно.

— Не психуй, — снова приходят эти «указания» в том самом тоне.

«Не командуй», — вертелось на языке, но Тэхён просто воздержался. Ибо он вообще сейчас не готов к последствиям. От слова совсем. Поэтому самому же в угоду не будить внутреннего спящего дьявола человека напротив.

— И куда собрался? — останавливает Чонгук, удержав за руку. Голос Чонгука просто спокойнейший, только по Тэхёну словно разряды передались, что всё дыбом встало от дальнейших предположений.

— Домой, куда ещё? — пытается Тэхён не теряться.

— В таком виде?

— А что не так в моём виде? Или недостаточно как свинья в собственной грязи умылся?

— У тебя точно все дома?

Тэхён притихает. Ибо просто чувствуется, что что-то пойдет не так, если всё так продолжится.

— Опустишь уже или нет?

Чонгук выгибает бровь, но долго ничего не отвечает.

— Нет.

Что и следовало ожидать? В принципе, ничего удивительного.

— И? — в ожидании с опаской спрашивает Тэхён.

— Пойдешь со мной.

А вот тут Тэхён цепенеет окончательно. Просто, в смысле?

— Да ради Бога, зачем пугаться каждого слова? Я не колбасить тебя иду. Кой-куда отвезу, заодно сменишь свой наряд, как говоришь, из собственной грязи.

— Да не собираюсь я с тобой никуда, — успел сказать Тэхён, и сделать пару шагов для дальнейшего побега, как увидел Бама, бегом мчащего прямо на него. Который дал Тэхёну тормозов быстрее, чем он сам себе, что просто тот упал на каменную землю головой. А пока с чего-то слишком счастливый Бам без устали лизал, даже не дал Тэхёну дотронуться до ушиба.

— И далеко собирался, — возвышается над ним Чонгук. — Вставай, — жестикулирует Баму пальцами непонятно что, но видимо понятно для того, что тот опустив уши отошёл, тем самым освободив Тэхёна.

— Я сказал, что не собираюсь с тобой! — успел было сказать Тэхён, как Бам словивший отрицание со стороны Тэхёна, так снова набросился. Честно сказать, Тэхён очень скучал по этой собаке. Но сейчас всё течет по иному руслу, что хочется всё это отложить на далёкое потом. — Да отстань, — пытается отделаться от собаки, которая видимо не прочь и задушить вообще. Что эта вся настоятельность в ней заставляет Тэхёна дать согласие. Тэхён и не дал бы, если бы не доверял Баму. И на этом точка.

— Снимай это с себя, — указывает он Тэхёну на его погрязшую в грязи рубашку.

— Чего-чего? — прищуривается Тэхён, словно ему послышалось.

— Я сказал, сними. Ясно? — и снимает с себя спортивку, оставаясь в одной толстовке. Что Тэхён успевает его внутри обозвать дураком за то, что тот на толстовку накинул вообще спортивку. — Чего ждёшь?

— При тебе? Этого ещё не хватало.

— Даже девчонки не ведут себя настолько по-девчачьи. Какая муха укусила? Что, или боишься, что собака с хозяином будут пузо твое лицезреть? Давай, шевелись. Не заставляй меня это делать самому.

«Девчачество причём? Когда перед тобой сам извращуга», — отвечает внутренний меланхолик.

— В общем, ради Бога, отвернись, — и повыпендривался тут Тэхён лишь потому, что собирался просто сбежать, если бы увидел отрицательное реагирование Чонгука. Но тот лишь челюстями поиграл, вид если честно напоминал того, который все пламя адское в себе удерживал. И просто отвернулся. Что Тэхён удивился, что такое тоже возможно. Ну и две секунды не прошло, как тот быстро переоделся. Ощущения были так себе. Чонгукова одежда хоть и было балахоном для него, но всё равно создавали странные ощущения. Будто не в своей тарелке. А свою снятую засунул себе в портфель, который, благо, кожаный плюс воду не пропускает из-за покладки под молнией. Иначе все книги сдохли бы давным давно. Первое чувство у Тэхёна было таково, когда тот надел чонгукову спортивку, что он просто быстро её испачкает. И сомнения к корням подкрадываются на тот момент. Что Тэхён решает слинять отсюда на своих двоих. Но собака — сюрприз с небес — палит тут же. Хотя Тэхён и шага толком не сделал. Чонгук тоже оборачивается. И вот. Приехали. Напугал ежа голой жопой.

А велосипед Чонгука самый обычный. Можно даже сказать что служил он несколько лет. На нём нет ни багажника, ни заднего сиденья. Слава Богу хоть покрышки есть.

— Ездить на велосипеде умеешь?

— На таком — нет.

— А что в нём?

— Слишком большой. Ну... для меня. В общем слишком трудно.

— Ясно, давай портфель мне, сам залезай сюда.

И Тэхёну всё будто бы слышится. Сложно. Сложно. Сложно.

— Я надеюсь ты стоя можешь ехать, — недоумевает этому молчанию Чонгук. Тэхён оглядевшись кругом, со вздохом вступает к Чонгуку.

— Чонгук?.. — отзывает Тэхён, как подошёл. — Ты... — не успел сказать доконца он, как Чонгук грубо обрывает:

— Не собираюсь я тебя касаться. Ясно? Обещаю, — добавляет последнее тише. — Да не мерещится тебе ничего.

Забирается Тэхён на этот велосипед. Двигается с места велосипед. По длинному темному и безлюдному парку, проезжает велосипед на хвосте с собакой. Тэхён и сам не понимает, на что он добровольно идёт. И осознает другое: на поводу трусости всё. Ведь отказ мигом стал бы принуждением. А дальше, маловероятно что по маслу. А сейчас он даже не знает, если его прямо в ад ведут.  Как покорный идёт, держась обеими руками за руль, стараясь не касаться чонгуковых. Вздохи и выдохи продолжаются, и в город они окунаются. Где столько народу, а Чонгук так спокойно ведёт велосипед. По правде, не это сейчас Тэхёна волнует. Сейчас он пытается понять, как очутился он у того дерева. Истина ль была всё это или нет. Сон ли видел он или всё было на деле. Тэхён действительно ответа найти не мог. Всё было до того реально. Что сердцем, что душой твердится, что это всё, воистину, правда. Также Тэхён другое не догоняет, как Соджун так испарился. Просто, на глазах. Истина, где он общался с дьяволами, никак не тешит. Наоборот, по швам трещит. Но в это Тэхён поверить просто не может. Такие прекрасные в прямом смысле нормальные «дьяволы», никогда не приходили. Даже он думал, что мерещится ему Чонгук, то он потом убеждался, что такие на вид святые не могут мерещится. А значит всё произошедшее тогда — истина. Что это был Чонгук, а не видение. Но ситуацию с Соджуном Тэхён не мог понять. Ладно, пусть видение. Настооолько реалистичное. И как поверить в то, что теперь эти духи или дьяволы учили морали.

Сложно. Сложно. Сложно.

— Если устал, можешь сесть, — говорит Чонгук, впутываясь в его думы.

«Сидеть на одном сидении с тобой? — втихомолку отвечает Тэхён. — Лучше потерпеть, коль возможность есть, даже если ноги отсохнут».

— Ты так и не сказал, куда мы едем.

— Не веди себя так, будто не знаешь куда ведут эти дороги.

— Я тут впервые...

— Совсем нет.

— Это шутка? Я... Серьёзно имел ввиду.

— А ты и шутки понимаешь да.

— Редкость как.

— Поэтому всё так близко принимаешь, — на серьёзность берёт Чонгук, хотя Тэхён серьёзностью как бы «шутить» собирался, — не удивлен.

Одно в чём словил себя Тэхён — из-за сменных состояний в поведении Чонгука, Тэхён понимает, что начинает сходить чутка с ума. В другом смысле. Просто потому что не может поверить, что это один и тот же человек. Вчера пахло садомазохизмом, где доминантность слишком многое позволяет. Сегодня обычный человек, который, как оказалось, понимает, что ты не всегда сразу понимаешь шутки. Как Тэхён с этим не повесился ещё?

— Что ты там делал?

Ещё который с чего-то ну слишком общительный. И как тут не беситься, когда тебя бесят?

— В парке, — уточняет Чонгук. — А, — меняется его голос, — новых друзей искать пошёл?

— Н-нет, — на выдохе отвечает Тэхён.

— Чонгук, пожалуйста, давай лучше оставишь это всё...

— Даже ему не доверяешь? — намекает он на Бама, который бежит впереди, изредка оглядываясь назад, и с высунутым языком вилять. А глаза так и светятся.

— Как раз-таки ему, — бубнит под нос Тэхён, и замолкает.

— Всё, достаточно болтовни, — в миг меняется голос Чонгука. Тэхён ничего не говорит дальше. Не совсем охота способствовать тому, что настроение будет тут роль играть. Ведь пойдет же прахом тогда все. Не успело пройти и минуты, как Чонгук чуть приближается к спине Тэхёна, за которым с резкой четкостью стучится хрупкое сердце на которое пока ничего не возложено, помимо ответной сопровождающей во время столкновений с ним, Чонгуком, сильным реакционным биением. От страха, от предчувствий, от ожидания, от текущего настоящего. Глобального, но не настолько масштабного, которое Чонгук хочет оставить у него в самом центре сердца и глубоко, не стираемым и живым следом, самым основным.

— Чонгук, тормози! — кричит Тэхён, как прямо к ним на дорогу в такой вблизи выбегает маленькая двухгодовалая девочка с двумя хвостиками, которая остаётся смотреть как только что надвигающийся на неё велосипед, руль которого был свёрнут в сторону мальчиком, который только что кричал это «..тормози!». И как эти двое упали один на другого, а велосипед на них. Если поконкретнее, то Тэхён на Чонгука, а чувство было такое, будто он сердечный приступ схватил, что пару секунд не шло сдвинутся. А потом как не прошла первая десятка, так сразу начал пятиться назад, глазея куда глаза глядят, со своими широченными глазами. Благо, люду было мало, а не ими был бы растоптан. А Чонгук с такой страстью в глазах смотрел, так и не вставая со своего места, словно он питается чужим страхом, словно в этом какое-то удовлетворение или удовольствие. Чонгук встаёт со своего места, и тихо подходит к как всегда запуганному Тэхёну, и встаёт перед на корточках. Девочка, что чуть не попала только что под велосипед, с чего-то начинает реветь стоя ровно на месте.

— Нравится? — спрашивает Чонгук у Тэхёна, смотря вслед ревущей девочке, которая потопала к своей матери, которая с одной женщиной что-то бурно обсуждала и, естественно, всё это даже не увидела. Наверное, каждому иногда хочется повесится, когда после тяжёлого пешего дня, по обратному пути домой, мама встречает знакомого из девяностых, а после трёхчасовой болталогии, ты, оказывается, не какой-то прохожий, а сын так невероятно подросший, который, как оказалось, вообще существует! который и ядовитой змеёй смотреть может, и полуживой скотиной беззвучно ноет.

— Я также выглядел, — безконтрольно выходит у Тэхёна.

— Выглядишь, — исправляет его Чонгук.

— Проклятие, — вздыхает Тэхён, слегка нормализов дыхание.

Если он выглядит для своего как бы уровня так, то будущее обещает быть красочней. «Пока не поздно, запомни. А если и будет поздно, то знай это все по вине того, что ты тормозил. Запомни», — есть ли тут связь? Пугает Тэхёна однако каждый шаг. И что собственно он творит сейчас? Запутано всё. Запутано. Запутано.

Сложно.

То, что он упал спиной на Чонгука, — заставило до дрожи сердце биться. А то, как видно больно ударился Чонгук об асфальт, плюс ручка руля пришлась ему в лоб, оставив лёгкое посинение и длинное царапанье, — а тот не пикнул ни разу. Но глазел так, будто проглотил язык, но впал в некую эйфорию, после того как он, Тэхён, упал на него и всем собой был на нём эти несколько секунд, пока как ненормальный не сорвался с места.

Бам, оставшийся на другой стороне дороги, ждал у перехода зелёный цвет. Но помчался наплевав на правила, как увидел что хозяин и любимец упали с велосипеда. А посмотрел туда Тэхён, и видит: бежит Бам перепрыгнув через капот одной машины, прямо на другую подъехавшую, машины то тормозят, то слабо врезаются друг в друга, выходит женщина из машины, орёт спокойно на невредимо убежавшего Бама, но эту женщину сбивает мотоцикл, который с чего-то решил протесниться меж этих машин, а перед ним сюрприз на букву... катастрофа женщина. Одним лишь толчком летит злая женщина прямо вперед, на капот чужой машины. Разбив своей головою лобовое стекло. И льется это стекло прямо ей в лицо. Все так красочно до необычного, только перебором красного. Кричит пассажирка во всю, на которой последствия этой суматохи отразились. Кричит и Тэхён, который снова словно в очках три дэ и всем собой в эпицентре всех событий. Орёт как резаный, словно это стекло всё на нём.

— Алёё, — повторно кричит ему на ухо Чонгук, маша руками перед его зажмуренными глазами. До Тэхёна очень долго доходит что за посторонние звуки его отвлекают. Потом приходит жёсткий подзатыльник. Словно только пробудился, Тэхён свой пеленой покрытый взгляд переводит сразу в ту сторону. Бам до сих пор спокойно топает в их сторону, на дорогах все преспокойнейше идеально, по пешеходу идут люди, теперь подошёл и Бам, с другой стороны Чонгук, а с противоположной та девочка, за которой до сих пор не следят, ну а там далее, всё уставились на Тэхёна. Даже те двое женщин, это ж просто вау.

— Спрашиваешь как выглядишь? Можешь полюбоваться, — показывает Чонгук заснятое только что видео, понизив звук. А стрем какой овладевает, когда Тэхён всё это видит со стороны, где каждый прохожий человек пугается и оглядывается со своими круглыми глазами, потом уходят, замечая, что вроде ничего серьезного.

— Какяшка, — кидает в голову Чонгуку маленький камушек та девочка, которая приняла его обидчиком Тэхёна. — Он гиой! Злодей ты! Кыш!

— Чё-чё?.. — косит один глаз Чонгук, смотря на неё, и, видимо, не совсем разобрав.

— Боже... — вздыхает Тэхён, теперь улыбаясь и еле от смеха себя удерживая. Так себе разбавочка.

— Иди сюда, — подмигивает ей Чонгук, а та в ступоре осталась стоять. Потом Чонгук начал вставать.

— Чонгук, не надо, остановись, — резко хватает его за локоть Тэхён. — Беги, — обращается он к девочке, которая напуганного посмотрев своими выпученными глазками, резко побежала к своей маме, и встала за ней.

— Герой какой, — обратно приседает Чонгук. Теперь выгнув бровь и смотря на Тэхёна. Что Тэхён не понимает, что значат эти жесты. Только потом осознаёт, что до сих пор держит его за локоть. Ну и убирает свои руки, на что Чонгук просто усмехается. А когда тот встаёт, начинает протирать руки друг о друга, а потом об одежду. Смотрит на руки, а они потеют не по годам. «Жесть», — приходит комментарий от себя же. — Какие мы нежные, — опять не оставляет Чонгук напомнить Тэхёну его же слова.

«Какие мы неоригинальные», — уже хотел сказать Тэхён, пока это выражение не запомнилось прямой ассоциацией с ним.

— У тебя видимо за бошкой глаза есть, — чуть злится Тэхён. Но и это «сболтнуть первое пришедшее» не полностью ушло от него.

— Ты и элементарными двумя нормально не видишь. Плохо, когда личико зеркало души.

Корчит ему рожу Тэхён, пока тот со своим велосипедом возиться. А только потом замечает Бама, который как раз таки зеркалит рожи Тэхёна, стоя рядом к Чонгуку. Нет, вот это душа называется. Просто вау.

— Тебя не обштрафовывают из-за него? — спрашивает Тэхён, когда устал корчить рожу Баму, который счастливый такой сразу все повторял оригинальнее. Вот показал язык, в ответ два раза сильнее. Ну и более естественнее. А потом сидят смирно, и будет ждать следующего.

Ничего Чонгук не отвечает. А Тэхён и вообще и не ждал ответа. Ну это же Чонгук. Так что, ничего не в новость. Пока тот закончил со своим велосипедом, Тэхён успел намокнуть по-другому. Не могла себя собака в лапищах своих держать, срывалась и давай лизать, аж заставлял чувствовать себя на смертном одре. Что Тэхён даж завещание успел сделать:

— Люби каждого прохожего вот так. Даже ещё сильней. А желательно начни с самых близких.

Его намек Чонгуку был понят, но он сделал вид, что ничего не слышал. Итогом Чонгук повез его к Элен. Которая для начала смотрела из-под неизвестно откуда появившихся очков, вела себя как незнакомка, которая гостям что ль не рада. А потом говорит Чонгуку:

— Мороженок закупи, — протянула денюшки, и ушёл Чонгук, так и не зайдя. А потом она такая накинулась и начала душить в объятиях: — Счастье ты моё! А долго не виделись! Наконец настал этот денёк! Госпади! Ваааа! Ааааа! — в общем, Тэхён начал чуть-чуть удостоверяться в том, что не только он с ума тут решил посходить. А пожалуй все кругом. Что сидел и глаза трал, а потом оглядывается, вроде все реально. Ничего не мерещится. Ну вздохнул со спокойствием, и поговорили они со старушкой очень много. А та даже успела рассказать, что собственными руками снесла эту старую школу и тому подобное. Потом она заметила грязь на одежде Тэхёна, и дала, как оказалось, чонгуковы спортивки. Да и Тэхён отписался Дахё, что он якобы с Юнги. Ну и о чем только они не поговорили. В общем им перед Чонгуком не пришлось фальшивить. Он пришел спустя два часа. На дворе была ночь. Чонгук особо не стал контактировать. Мороженого не было. Ибо магазины были уже закрыта, а тот обошел всё, но ничего. Не зашёл и на минуту, а лишь забрал Тэхёна и вышел. И Бама тоже повел домой, оказывается, сразу. И тут началась катастрофа для Тэхёна. Как бы ни было, но если у некоторых сенсорные стимулы к звукам и ярким светам, то у Тэхёна к темноте. На основной дороге есть хотя бы фонари, это другое дело, да. Но... пути, по которым они должны дойти к Тэхёну домой совсем иные. Прошел основной перекрёсток, свернул на дорогу, а там два шага, и нужно сворачивать в которой эти фонари не работают, или в большинстве отсутствуют. К тому же более безлюдны на такой период времени. А ездить на велосипеде, плюс чувствуя только руками и ногами что-то, это одно и тоже, что полет, в манящий гипноз, где царствует бесконечное пространство тьмы. В общем, один из путей для Тэхёна, чтоб впасть в сумасшествие. Было бы по-другому, будь тут задний багажник, перед собой он видел бы спину Чонгука, и ощущал бы себя не ватным воздушным созданием пархающим в воздухе, а существом который чувствует каждой частью тела, и видит хоть какие-то объекты.

И отговаривается тот, что хочет сам пешком пойти. А Чонгук очень очень подозрительно смотрит, и упрямо отказывает этой просьбе. Убежать тут — плохой вариант. Который ожидаемо может привести к неожиданным последствиям. Да и как-то по-другому это смотрится на фоне произошедшего сегодня. Говорить об этом Чонгуку — наиплохейшая идея, до которой Тэхён только что додумался. Это вообще равносильней раскрытию карт о себе своему врагу, который решил себя на некоторое время другом повести. И кто тут говорил о наивности. А тут хорошей идеи нет вообще. Итогом Тэхёну в голову приходит одно, что он не обдумав озвучивает тут же:

— Ну... раз так. Давай я пешком рядом с тобой?

И Чонгук, который просто отказал:

— Нет.

«Для всех это было бы лучше», — бубнит пробуждающаяся меланхолическая волна.

И что Тэхёну остается?

«Ну, валяй, черти с вами», — и забирается на этот чертов велосипед.

Ехали поехали, но еще не доехали. Мало помалу, но сначала всё было как-то по-странному и спокойно, и тихо. Чонгук все время молчал. Порой напрягая этим Тэхена. Бывает и такое, когда ты с человеком в молчанке. И эта молчанка съедает тебя. И ты не успокоишься изнутри, пока не убедишься, что этот человек сейчас на положительной волне. Почти одно и тоже, что и подстроиться под его волну. Если тот негативен, то и ты ему в ответ также. Если тот хорош, то и ты в ответ ему не вознамеришься сделать плохо. Порой Тэхёна бесит это. И не понимает, как он докатился до того, что решается потакать каждому шагу Чонгука. А понятие быть собой давно утеряло силу. Не о таком Тэхён мечтал.

— Если хочешь сесть, я не говорил, что я против, — голос Чонгука за спиной непонятным и хриплым эхом доходит Тэхену. Что тот вздыхает закрыв глаза, поняв, что опять себя сдал. А Чонгук просто заметил как у того колени слегка подрагивали, что тот побоялся, что он может так упасть.

— Если сяду, не за что будет держаться, — как бы выкручивается Тэхен, тем, что руки не достанут до руля.

— Сказал человек, который мог ходить по турниковой перекладине, ну окей, — как бы намекает, что тот легко сможет держать равновесие. Но Тэхён не сразу сдается. Большое время он закрытыми глазами ездил. Но и от этого словно мутнело. Так же, как он себя сегодня накрутил авариями, а в сознании все закадровано и чересчур идеально сложилось. И от одних этих мыслей сознание Тэхена шло просто не по тому руслу. И с какого-то черта это опять отразилось на ногах. И, кажется, сдался Тэхен раньше времени. Во-первых, если бы как-то разобрался этим интеллектуальным туманом, то этой жести с обессиливанием тела можно было бы избежать. Во-вторых, почему Чонгук настолько сильно дышит? Ощущение, что тот словно внюхивается, но выдохом всё к черту опаляет, что Тэхен сам дыбом встает. В-третьих, какого черта Чонгук словно дает небольшие тормоза, тем самым дергая Тэхена назад вперед? ну а если поконкретизировать: вперед, что тот почти хватается руками за его, чтобы не упасть, и назад, где он, Тэхён, просто напросто с какой-то скоростью липнет к Чонгуку спиной. Да даже в машинах такого мало. И в-четвертых, какого черта Тэхен решился на этот дебильный шаг? Ну ладно, возможно Чонгук такими странными действиями из-за которых Тэхен предельного дискомфорта наглотался, не давал ему как бы в себя уйти, что и есть на деле, но почему Тэхеном это принимается чуть-чуть по-другому? То есть — совсем по иному?! Ладно, как Тэхен собрался все-таки как-нибудь без великих потерь спрыгнуть и стартануть самому, как увидел в далеке улицу с фонарями, так и Чонгук тут же поднажал. В общем ни одного слова, и тысяча и один действий с движением в один в миллиметр, а с последствиями во вселенские масштабы. В общем сегодня для Тэхёна по видимому конкретный день везения. И впервые в жизни дорога Тэхену показалась бесконечной, путь домой самому раем, так еще и ночью, адом.

И Чонгук тормозит на одной безлюдной улице. Что хмурый Тэхен, которому уже было плевать в каком состоянии он едет, поздно реагирует, что тот притормозил. Улицу Тэхён узнает. Соседствующая с той, в которой он живет. Чонгук резко хватает за запястье. Тэхён, по кому мурашки табуном пробежались, сразу смотрит на него. На лице у того ничего не читается, в принципе, как всегда. Лишь то, как тот кусает губу выглядит несколько отчаянным.

— Слезай.

— Отпусти.

— Не заставляй повторять, — слишком серьезно говорит Чонгук, что Тэхён решается этому. Слезает. За ним он. Велосипед с шумом приветствуется с землей.

Тэхен пробует выпутать свою руку. А оно как в оковах в его ладони. И вздыхает:

— Что? — с опаской интересуется он.

Чонгук не отвечает. Но и не отпускает. Что Тэхен во все силы удивляется этой нерешительности. Либо он сон видит. Либо Чонгуку кто-то дал наконец кувалдой с размером в планету по бошке. Как видно, пока один раз. Ибо тот потащил на два шага, близ к чужому забору.

— Если я это сделаю, ты простишь меня?

А видимо «И неединожды» всё-таки среализовалось, ибо чтобы Чонгук вообще знал, что такое «Прощение», то, увы, у Тэхёна жизнь прежней стать не может.

И потом доходит до него, что это был за намёк. Когда глаза Чонгука непозволительно долго смотрят на его, Тэхёна, губы. Осознаёт Тэхён, о чём тут речь вообще. И слабо начинает мотать головой.

— Чонгук, нет... — успело было сказать Тэхён, как Чонгук просто впечатал в стену.

— Ответь, с какими мыслями ты говорил это своё потом?

Всё-таки, как и ожидалось, это было реальностью.

— Чтобы не сейчас.

— А что же скажешь сейчас? Снова потом? Ну и когда будет тогда твое это потом?

Как говорится, если я сказал, что сделаю завтра, то я сделаю завтра. И не надо напоминать мне об этом каждый день.

Но сейчас далеко до иронии. Тэхёну, лично, очень.

— А если я скажу, можно вообще никогда? — собрав остатки имевшихся сил, спрашивает в лоб Тэхён, свой обрекающий вопрос.

— А если я скажу, что никогда? — отрезает Чонгук, который давно уже зарёкся. — Что это невозможно?

— А если я вообще спрошу, что это всё значит, ты сможешь дать мне полноценный ответ? — опять слабым голосом спрашивает Тэхён, словно вот-вот он у него сорвётся.

— А если я скажу, что ты мне нравишься, ты мне поверишь? — и тон Чонгука сейчас говорит за него, словно тот пересилив себя спрашивает это.

— Что?... — не верит своим ушам Тэхён. — Если мне всё видится, то молю тебя, просто ударь, да хоть изуродуй, но спусти меня в реальность.

— Ничего тебе не видится, — слабо усмехается Чонгук. — Ну?

— Не верю. Я вообще во всё это не верю. Это небылицы, которые... Да вообще все ложь!

— Тихо, — слегка шипит на него Чонгук, схватив и за другую руку.

— Отпусти меня, — слегка психовано тихо говорит Тэхён, — иначе я буду орать так, что вся страна тут соберётся. Поверь, это я смогу.

— Теперь смотри, — слегка цыкает Чонгук, — я сказал, поверишь ли ты, если я скажу, что ты мне нравишься. Ты не поверил. Так? Так. Вот тебе ответ. На деле ты мне особо не нравишься.

Тэхён внутренне замирает, не внимая всему тому, что несёт Чонгук. Казалось бы, речь со смыслом, а на изнанке противоположность.

— А если я скажу, что люблю тебя, ты поверишь?

— Поверю. Потому что я в любовь не верю. В такую особенно.

— Вот как, — тянет Чонгук. — И в чем особенность этой, не хочешь ответом почтить?

— Потому что её нет! — почти кричит Тэхён. — Её просто нет, ты понимаешь? Твои махинации это твои моральные проблемы. А что касается меня, то меня от тебя за километр воротит. Да я лучше сдохну, чем когда-либо решусь на такое.

— Раз, запомни, — а Чонгук словно ничего не слышит, просто приближается, к замершему Тэхёну, и со словами: — Ты мой, — просто оставляет поцелуй на краю у уголка губ, от которого Тэхёна как видно тошнит. — Хочешь ты этого или нет, — отстраняется он, смотря как Тэхён даже не попытался хотя бы голову в стороны увернуть, а просто взял да заплакал, — да, иное не будет никогда, — теперь целует щеку, у места, откуда потекла дорожка слёз. Сейчас Чонгук славливает и другое, насколько тот просто ослаб, просто из-за того, что якобы отвлекся на плач. И снова целует, на этот раз под глазом с другой стороны, а словно всасывает эти слезы, как ранее при поцелуе кровь. — Это неизменно, — но и не отстраняется. Смотрит на руки Тэхёна, которые из-за такой хватки залились синим, ну а больше — какой-то необъяснимой дрожью. Словно поражение принято, только без смирения. А в принципе как всегда — победитель “Поражение”. — Посмотри мне в глаза, — настоятельно требует он. Тэхён его не слышит. А даже если и — не решается. — Посмотри, — а будто пользуется тем, что Тэхён на тот момент себя человеком не считает, со своим этим проклятым чувством зарыться пытается. — Я что сказал? — и с этими словами, освободив одну руку, он выпрямляет тэхенову голову, больно схватив за подбородок. Но и тогда Тэхён не смотрит. А просто ноет, и словно пытается другой рукой царапать его ему руку. В какой-то степени действия свихнувшегося. Чонгук приближает свое лицо. Тэхён особо не реагирует, просто слегка застывает и чуть отклоняет голову на бок. Чонгук касается своим лбом его. Тэхёну и отстраняться некуда. Просто жмурится, а слезы слегка обновляются будто предчувствовали грядущее.

— И что тебе может в этом что-то нравится, — а только по лицу Тэхёна, Чонгук замечает лишь одно отвращение.

— Ты же не поверишь, если я скажу, всё?

— Зачем верить, когда я и так знаю...

Чонгук теперь приближается так, что их носы сталкиваются, от чего по Тэхёну проходит новая волна мурашек отвращения.

— Я соврал, сказав, что ты мне не нравишься. Это было лишь в первый день, — шепотом говорит Чонгук ему в самые губы, из-за чего Тэхён вообще задерживает дыхание, чтобы своего особо не выдавать, и поменьше чонгуково пахнущего фруктовой свежестью вдыхать. — В тот день я просто поссорился с отцом. И встретил тебя спустя пару минут. Просто плохо запечатлелся ты у меня. А в классе я тебя увидеть не ожидал. Но в целом, мало кому ты не понравишься. Даже сомневаюсь, есть ли такой человек. Да даже этот ублюдок Суман тобой сидел и умилялся. Выколоть бы ему глаза, и не возвращать до тех пор, пока не сожрёт собственными клыками раздробив свое растаянное не по месту сердце, — воодушевленно мычит Чонгук, словно сам отпробовал на вкус этой «вкуснятины».

— Да прекрати уже, — от отвращения к этим речам кричит Тэхён. Только Чонгук дальше сказать нормально не даёт ничего. Просто и медленно, и как-то плавно снова целует. Не впивается, как пиявка высасывающая кровь. А даже казалось бы нет ни какой грубости на этот раз. Нет этого противного языка, который пытался хозяйничать в совсем чужом для него месте. Тэхён итогом не понимал, что Чонгуку вообще нужно. — Знаешь, ты так мог тренироваться и с маникеном.

— Зря словами плюешься.

— Что, снова будешь... целовать?

— Хочешь другие варианты предложить? — и коротко целует в параллели, видно не особо насытился.

— Думаешь, запугаешь этим? Плевать уже. Делай что хочешь. Да хоть подавись этими своими... — слово «поцелуй» не лезет на язык нормально, за один дважды. — Во всей Вселенной как ты, наверное, никто не был проклят столько. Не переживай, придет однажды день, когда настоящее проклятие обрушиться на тебя, — наигранно улыбается ему Тэхён. Чонгук смотрит на него. А тот на него. В глаза. Чонгук просто проводит бровью, и делает вид, что собрался снова целовать. Тэхён слегка жмурится и слегка отводит голову на бок. Чонгук довольно усмехается, а потом снова целует. Но сейчас не так, как ранее.

— Я всегда выполняю обещанное, — бормочет на своих перерывах. — Никогда не забывай этого.

Клянётся Тэхён, что последующие десять минут, которые Чонгук так тупо не оставлял и без нормальных передышек целовал, — было чистейшим адом без воздуха. Каждый раз когда Чонгук делал паузу для вздоха, он успевал говорить что-то вроде по типу: «Моя кроха, и только» и т.д. На этих его перерывах Тэхён успевал говорить ему проклятие. Делая всё твёрже тон. И выглядел диалог:

— Мой.

— Сдохни.

— И только мой.

— Ад тебе проклятием.

— Судьбой увековечен.

— Труп навеки. Гнили ты останка.

— Заклеймил жизнь.

— Слуга дьявола.

А из-за того, что слегка разозлившийся Чонгук, больно закусил нижнюю губу, и Тэхён проорал:

— Сгинь! Черти тебя чтоб подрали.

— Тише, щекастик, — и больно тянет за щёку.

— Будь ты в весах между адом и раем, а все зависит от моего прощения, так знай, я бы умолял Господа, чтобы тебя отправили на самое дно! И откажи он мне, ты бы увидел, как бы я подкупил самого хранителя врат ада.

— Мило, только не переусердствуй.

— Да остановись, — сдается Тэхён теперь уже воя кой-как. Хотя ставил себя перед целью не разреветься перед Чонгуком ещё раз. Но, не довелось этого увидеть. — Я не могу так дышать.

Чонгук на вообще тихо опускает Тэхёна, который сразу на земь. И уходит. Просто отставив в сторону его портфель. Просто уходит. А улица эта такая, когда нет домов вблизи, повсюду только огороды, хоть и светят фонари. Молясь, чтобы никто свидетелем не бывал, Тэхён чуть оправившись топает к себе домой. А дома, домашние все спят. Ынбель на кресле в зале, с той самой книжкой. Тэхён все запирает и проходит к себе безшумно. Хныкая и всхлипывая на ходу, проходит в ванную и умывается. Все касания Чонгука на изнанку выворачивает. Около часа лицо под струёй красовалось, но никак не смылось прошлое. А эти совсем детские губки настолько опухли, местами поранились, что Тэхён себя не узнал вообще. И снова без устали ревел, а позже вспоминал, что те обе спят, и пытался притихать. Выл в руки, которые дрожали, словно электричеством подключены. Не понимал, как так делись силы, что рот он еле полоскал. И прямо на ходу в сон поспевал. Добрался кое-как до комнаты, и в одежде Чонгука упал на кровать. Незримое в потолке вычитывал. Обоими руками сердце в груди отчитывал. За этот темп, за эту реакцию. Ничего не понимал. Что всё это было. И не хотел понимать. Потому что знал, если поймет, то скажет «О лучше б я не знал».

х

И выходные дома отсидел. Всё время настраивался на то, что как-то с Юнги нормально свяжется, но, как говорится, не судьба. Каждый раз отлагалось это на потом. А телефон свой Тэхён не открывал уже долгое время. К нему и Минхо приходил. Его Тэхён вообще еле прогнал, убедив, что не собирается из дому вообще куда-то выходить. А тот ушёл, лишь сказав:

— Мозги медитируешь? Пора бы. Удачи, — и ушёл.

Ынбель допросов не делала, почему Тэхён задержался до полуночи. За это вольничество уже пару лет как ничего не говорят. Зато он случайно посмотрел момент с поцелуем из одного сериала, которое смотрела Дахё на телевизоре. И Тэхён остался с разинутым от удивления ртом смотреть, как всё-таки люди целуются. Чонгук пожалуй конкретнее и оригинальнее делал все эти странные для Тэхёна движухи. Что он, Тэхён, задавался таким банальным вопросом «Откуда Чонгук опыта понабрался?». Итогом Тэхён не понял, и задавался вопросом, это и есть тот поцелуй, без которого влюбленным жизнь не жизнь? Это и есть тот поцелуй, к которому обе стороны так страстно относятся, что чуть ли не сжирают друг друга, из-за того что им якобы «мало»? Это и есть тот поцелуй, чувства которые люди не могут описать при процессе? Или всякого вида чувства выражаются через это? К тому же это был момент встречи перед долгим расставанием, или момент после долгого расставания — Тэхён не понял, а этот поцелуй ему показался ну слишком чем-то не тем. Аж стремным до предела, ибо у него на глазах это выглядело будто это их всё. Даже не понял, как так можно относиться вообще. Итогом Тэхён аж побоялся, что «по-настоящему целовал». И даже тошно, ибо выглядело это, словно Тэхён этот поцелуй безответным не оставлял. Чего не было на деле. И целый день его ушёл на непонятные ему же думы. И всё было связано с этим недопоцелуем с Чонгуком. На следующий день пришло некое осознание, он понял, что до сих пор на нем была одежда Чонгука, и только на тот день Тэхён вспоминил, что Чонгук говорил. «Мой, и только». Тэхён думал что в себя пришел. Но нет. Словно память недавно пришла. В общем-то лежал животом на краю своей кровати и ревел до самой ночи. Во-первых, это просто не было похоже на Чонгука. Во-вторых, Тэхён не мог во всё это поверить, не то, чтобы принять. И не спал всю ночь, не понимая о чём он вообще думает или думает ли вообще просто взирал в никуда и так отлежался до утра. Утром звенел будильник, который Тэхён прослушал. Потом пришла будить Дахё. И пришлось собираться в школу. В общем опоздал он и на уроки.

Их уроки до сих пор проходили в совместку с выпускниками начальных. И все как некстати сидели на своих местах.  Только Чонгука на уроке не было. Пока он шел на место, извинившись за опоздание, многие пялились на него. И Тэхён не понял, почему. Уселся и глазел на парту. А больше хотелось провалиться в сон. Из ниоткуда прилетает клочок бумаги, а там надпись кривым почерком: «С кем сосался???». Естественно, завели его в расплох. Ибо Тэхён не понимал, что это вообще значит. Не желая выглядеть дурачком да спрашивать, что такое сосаться, он просто гуглит. А как глаза видят на каждом втором сайте синонимное «Целоваться», Тэхён пожалуй чувствует, как сердце чуть приступ не схватило. Типо... это шутка какая-та? Если нет, то какого черта это было? Чуть не сконтужился от своего шока. Адресанта-то он тоже не знает. Оглядывается кругом, никто на него не смотрит, у доски какой-то ученик что-то лепечет, математичка всему вникая слух не отрывая слушает увлеченно, а все остальное на месте. И на удивление, тихо. В общем и сердце чуть не остановилось, и мозги чуть было не отказали.

— Так, выходит у нас... Тэхён, — говорит математичка, впроходясь взглядом по журналу. — К доске, — говорит она, смотря на Тэхёна из-под очков. — Где твой учебник? Почему к уроку не готовился? А в общем, готов отвечать стихотворение?

— Н-нет, — неуверенно отвечает Тэхён, потому что даже не знает, что это вообще за стихотворение и то, что оно было задано.

— Будешь повторять?

— Нет.

— Дневник сюда.

Несёт дневник спокойно.

— Дрожишь чего? — смотрит на его руки она. — Впервые вижу, что так нервничают из-за двойки.

А Тэхён просто и кричит внутри: «Да ляпай свою двойку уже быстрее».

Но без особой спешки удостаивают этой оценки. Забирает он свой дневник со своей двойкой и обратно на место. В принципе больших трудов не составило бы выучить, но не на данный момент. Сосредоточиться на этом, чтобы заучивать, навряд ли бы у него пошло. Поэтому неохота испытывать удачу. И тем более тогда, когда многие так странно смотрят на тебя. Отчего Тэхёна прямо так накрывает. Неизвестно чем. А кажется стыдом больше, ибо ощущения такие, что все в курсе всего. Сложно в это поверить и в самом трагичном видении. Нет, уж лучше повеситься. Оказаться правдой этим предположениям невозможно, и в самую последнюю очередь нельзя.

Но и на соседнем месте Тэхён замечает скрученный клочок бумаги. Оглядывается по сторонам — каждый отвлечен уроком. Думая, не видится ли, он дотягивается украдкой до листочка, и раскрывает. Надпись: «Гей недоделанный!!!». Раскрываются глаза во всю, а будто выкатятся сейчас. Учащается и этот чертов пульс, в разы сильнее, чем эта дрожь в руках. Глядит кругом, не смотрит ни один. Но кто же это, вопрос мысленно хоронящегося. Сходу, Тэхён так не боялся ничего, как картина, где всё для всех больше не секрет.

На перемене учительница спешно покидает кабинет со своим телефоном. Большинство остаётся сидеть на местах, видимо не решаясь выходить на маленькой перемене. Юнсок выходит к доске, а на ходу неся какие-то шутки в сторону своих одноклассниц. С чего-то весь класс дружно переходят на диалог с ним. По-честному, Тэхён толком не разбирает о чём все так спокойно болтают. Пока Юнсок всеобще классу, какую-то загадку не объявляет:

— Не могут размножаться, но число этих паразитов растет с каждым днём.

И кто-то из соседних парт смеётся:

— Насекомые гомосеки?

А он:

— А паразитов это я к слову.

— Геи? — делают предположения сразу пара.

И лезвия сквозь ушные каналы остриём слух разрезая проходят. Покоит сам себя, уверяя, чтоб публично не спалился, мол, всё видится, не ведись. Но сам понимает, что ничего не слышится, что всё сейчас реальность, судя по всему, какие все кругом. Когда сердце орёт во всю, Тэхён уже боялся, что в этой умеренной атмосфере, стук биения его сердца будет слышен многим. А потом опять внезапно:

— Поднимите руки натуралы! — чей-то орущий голос, который Тэхён не разобрал вообще, что так больно прошлось по каждой клетке, а словно уши распили изнутри.

Смеются многие от этой шутки, что большинство поднимают свои руки. Из не участвующих во всём этом всего лишь единицы, которые в телефонах потерялись. Когда и голова кругом пошла, затуманив разум, Тэхён невольный слабый писк издал, пока себя за уши слегка держал. И оглянулись все, а кто-то там в шутку:

— А вот и гей!

Хихи-хаха в процессе, только экстремальный оборот и некий контраргумент:

— Не слышу.

И вдруг пытаются свести врасплох, и как-то добиваются. Юнсок заметивший его нестабильность, сразу пользуется и орёт:

— Латентный! Спалили!

«Ну а это что?», — орется криком посильнее.

— Если он гей, то ты пидор, — отвечает ему Розэ.

Значение матов Тэхён по правде не знает. Большинства. И тут суть конкретно не понял. Но и она смотреть дальше не могла, как Тэхён дышит с каждою секундой все чаще и углубленней, а руками то у ушей, то у головы, и всё невнятные движения. Там принимают многие его нервозность за правду, которая так заставила его занервничать. А некоторые прям убежденными и остаются. А некоторые с допросами прям так и налетают.

Итогом какой-то спор происходит, который Тэхён просто не видит. Но слышит ругающиеся голоса Розэ, Минхо, Юнсока и ещё несколько непонятных. Просто не понимает. А хочется просто испарится в воздухе. А прописка таблеток.. сегодня последний день. Срок приходит. Тэхён прихватив последние просто убегает. Звонок звенел недавно. Это учительница опаздывает. Что Тэхёну же лучше. Пьет, но эффекта особо не замечает. Чуть-чуть ждёт и обратно. Просто стараясь мысли отогнать подальше. Приходит наравне со злой учительницей, которая слушать не парилась, а сразу в угол. Пока на углу Тэхён сидел, он успел удостовериться, что прозван геем класса официально. Посмеялись некоторые с Тэхёна, хоть он на них и не смотрел. Некогда. Такая трансформации сознания у него впервые, а шоком поражено чуть ли не всё.

— Смешно вам? — повышает на них голос учительница. — Посмеёмся сейчас.

Уходит, шуршит и везде копошится. Потом выводит этих смеявшихся на доску, из пройденных параграфов на случайность выбирает одно, и давай рассказывай. Только рассказывать-то нечего. И так нескольким по двойке. В число которых вошли Юнсок с Минхо. Потом обращается она к оставшимся:

— Самая страшная фраза учителей?

— Итак, а теперь убираем учебники и достаем двойные листочки, — отвечают несколько девочек разом смеясь, но кажется не совсем в серьез принимая.

— Ясно? Быстро, — а сама раздает листочки с тестами.

— А он не будет писать? — интересуются все Тэхёном, которые сидит в углу.

— А он не орал как вы. Давайте, решайте.

— Это такие сложные задания! — тоже успевают возмущаться.

— Это всё будет на экзаменах. Так что, ничего если ознакомитесь чуть-чуть.

— Жесть, и зачем экзамены? На вид лёгкие, а всё незнакомо.

— Преподы на три буква вас, учеников, послать решили, поэтому придумали ЕГЭ. Доконали люди людей. Всё! — теперь уже грубит она. — Через пять минут сдаём! Пишите.

Пишут все, пишут. И Тэхён себя в реальность возвращает слегка. Чему и радуется, что перед глазами у всех не накосячил чего. Ну а выглядело бы это не как что-то физическое недоумение, а эмоциональные всплески, определение которым даш только на уровне сумасшедшего.

Проходит учительница теперь меж рядов. Ученик сидящий рядом с Минхо на первых партах, шепчет ему у уха:

— Вот эта попка у неё.

Шокируется Тэхён не веря услышанному. А учительница только:

— Субин, не шепчи, Минхо всё сам знает.

«Или все свихнулись, а я просто вписался в их атмосферу?», — бомбят мозги вопросами.

А потом вспоминает, что некогда математичкой было упомянуто, что она якобы не совсем хорошо слышит, как и видит. Но как это не услышать? Сходу, слух не к месту обострился.

— Иди-ка к доске, — вдруг говорит она Тэхёну. Который поздно осознав, встаёт и к доске шагает. — Сможешь решить уравнения с двумя иксами?

— Если без дробей, то и квадратное смогу.

— У нас же литература, почему он математику делает? — впутывается один из старших.

— Потому что ты решаешь математику, когда перед тобой открыта литература! Если станете педагогами, мой вам совет: когда собираетесь контрольную проходить, пишите в те дни, когда этого предмета нет. Неоткуда будет списывать, и попадутся с рыбьей бошкой которые!

— А кто из книг списывает-то? — недоумевают многие. — У всех же есть смартфоны... — сосед болтающего затыкает его подзатыльником. А его бормотания под нос, остаются не услышанными. — Она стара не по годам, — шепчутся и замолкают.

— Давай, решай вот это, — даёт она листок с заданием Тэхёну.

— Сейчас. Стул возьму, — отходит за стулом он. Учительница выгибает бровь. — Не достану, — указывает он на доску, поняв, что учительница ничего не поняла. А кажется до сих пор. Ничего ей не говоря дальше, Тэхён залезает на свой стул и начинает решать самое обычное уравнение, без каких-либо квадратов. Решает. Математичка одной собой со всех сторон окружает. Лист проверяет. Каждого оглядывает. И чуть в карман не залезает. Подозревает, что малой списывает. Даёт ещё. Решают ей. Не верят черти в глубине, истине визави. Абдикация продолжается. И чем всё это так кончается? Ну так:

— Иди, садись, на место. Решай своё. Это не твоё. Что химичишь, а черт знает.   Ничего ведь ты не знаешь.

Проходит радостно Тэхён, что больше перед всеми не придется просидеться. А тут сюрприз. На парте: геям геи. И кто успел? Когда вообще? Итогом, слепой ли я или они слишком беспалевные? Опять глупышное сердце в ритме ускоряется. Чей почерк — Тэхён ведь не знает. Как и чья это проделка. Да и что этот человек вообще хочет. Сидит, не ведает что с ним из-за этого запугивающего неведения происходит. А сам как на иголочках. Сдают все тесты. Большинство. И до окончания урока совсем ведь ничего. По обратному пути к своей парте, Тэхён ну четко замечает, как Юнсок сквозь ненависть злорадно улыбается. Тэхён на него не смотрит. Пытается. И то боковым зрением увидел. Но и его спалить легко. Ибо внимание слишком четкое, что так он чем-то отвлечен. На перемене все расходятся. Тэхён сидит на месте, не зная что теперь делать.

— Выглядишь озадаченным, — присаживается рядом Розэ. — Нет смысла наверное спрашивать, всё ли в порядке. Так... что случилось?

— Ничего, — чуть растерянней отвечает Тэхён. — Просто не получилось уснуть сегодня, — радуется внутри, что хотя бы какое-то оправдание правдивое имеется.

— А чо так? — и она сходу из тех, которая не собирается сдаваться.

— Не знаю, просто не спалось, — резко резко отвечает Тэхён. — У тебя... — оглядывает ее нахмуренное лицо, — что тут? — спрашивает он смотря ей у уха.

— И что там? — с подозрением смотрит Розэ.

— Кажется козявки ползают... — приближается взглядом Тэхён, от чего Розэ ну чересчур подозрительно коситься. Тэхён краем своего мизинца делает вид, что собирается убрать, и расширив глаза делает вид, что находку какую-то раскопал. — Ты вода, — резко целует он, как приблизился, и срывается в бег.

— Эй! — сразу выкрикивает Розэ, которая и так подозревала, что Тэхён что-то задумал. Но кто бы мог подумать, что поцелуй. Он вообще и сам не думал об этом, а сделал это для того, чтобы Розэ отстала от своих допросов, от которых Тэхёну и так хочется закопаться, ну а когда приходят они через другие уста, так вообще тут же повеситься, ибо чувства внутри такие, что своей тревожностью он может разболтаться лишнего. Чего и в последнюю очередь не хочется. — Друзей в скулы не целуют! — злая она с лёгким смехом идёт следом.

В принципе, тут были свидетели. Это Тэхён знал. Только и недавно зашедший Юнсок держал свой телефон довольно странно. Не особо радовало известие, что и он свидетель.

— Поймала! — дёргает за спиной Розэ, и выбегает из кабинета. Тэхён, внутренне молясь, что Юнсок ничего не видел, выходит за ней. Как бы... раз пытался докопаться кто-то. Почему бы не он? Тэхён его и подозревал в первую очередь. На слишком жёсткую наживку давит тот. То, что Юнсок с Чонгуком в неладах, тоже может на этом как-то отразится. Ибо между пару раз встревал и он, Тэхён, который теперь боится, что об этом надумают доложить. Но и как-то плевать с другой стороны. Поэтому он уплетает за ней. Розэ, которая залилась краской в ту самую секунду, хоть и особо не пахло смущением, выбегает во двор.

На самом деле, как человек, Тэхёну она очень нравилась. Хоть Тэхён и не особо часто контактировал с ней. В первые времена она слишком по-своему себя вела. Но постепенно они начали отдаляться друг от друга, ибо Тэхён её слишком часто, и слишком долго игнорил. Но дружба хоть какая, но сложилась. Особыми красками не отличается. Оттолкнуть от себя не совсем мечтаешь, так же, как и приблизить. Просто, на том уровне, котором они сейчас есть. Когда иногда она подходит, и первая выходит на контакт. В то время, когда Тэхён ни разу первым по отношению к ней подобного не делал. И спросит как дела. И на перемену выйти позовет. Но это всё что когда. Когда обычно и ей особо нечего делать. Но чтобы не было всего, Тэхёну часто приходилось избегать.  И так пошло всё вниз по шкале. И чаще оставалось на нуле.

Сегодня физкультура проходит как свободный урок. Математичка разрешила, делать что хотят. Купила всем мороженого и сама осталась наблюдать. Все большинство играли. Джихан к Тэхёну напросился, пойти с ним в магазин. Хотя у Тэхёна и так было дело, сходить туда с Розэ. И так столпившись все в троем, слиняли туда, пока никто не заметил пропажу. Совокупность всех действий привело, что сейчас эти трое шли в абсолютной тишине, просто беседуя между собой.

— Кстати о Юнсоке, — сменяются подпункты Джиханом, — я так и не понял, что у вас с ним, но он всё время хищником вокруг до около ходит. Всё в порядке?

— Я вообще не поняла, что этот отброс хотел. Может он сам гей вообще? А мучает бедного вся тишина? Что взял сегодня и чуть ли не всех геями не поназвал. Не с кем обсудить что ли... — разводит руками Розэ. — Идиот.

«Только не про это, — отчаянно шепчется внутри, — проклятие».

— Я знаю, что они с Чонгуком якобы недруги, но что ему от тебя надо? — спрашивает Джихан, очевидно, у кого. — Зачем ему называть тебя каким-то геем, просто потому что у тебя ранку на губе увидели. Что, реально прям все поверили, что это типо откусили? Или что это?.. — Останавливаются все.

— Тэ?.. — тоже удивляется Розэ. — Что ж это.

«Только не теряйся, идиот, — повторяет наравне с участившимся пульсом, — черти чтоб всё сожрали, просто не теряйся».

— И что? — хмыкает Розэ. — Девочке что, кусакой быть нельзя? Или только мальчики такие дерзкие выпендрежки могут делать.

Переводит она на «норму» целоваться или, как говорилось, сосаться, не делая никакого ударения на возраст.

— Д-да блин, ни с кем я не целовался! ясно? — выступает Тэхён, хотя смотрят все на эту неправдоподобную картину по иному.

— Да похуй, если даже сам себя искусал. Этому уроду просто язык в глотку засунуть надо. Слишком сверх дозволительно у него воспринимаются несуществующие полномочия.

И внезапно тема переводиться на Чонгука. А точнее, Тэхён у него спрашивает:

— Чонгук второгодник? Ты при делах?

— Доверяешь ей? — спрашивает Джихан кидая взгляд на Розэ, явно передающий что не против рассказать.

— Вообще нет проблем.

И Джихан многое рассказывает. Даже то, что заводит их обоих в полный расплох. И всё остаётся тайной между ними.

х

На самом деле именно эта неделя из всего учебного года, для Тэхёна был самым бомбическим. Правильней будет, если выразиться, что в отрицательном смысле. Школьный автобус другой школы, который учителей этой школы возил по экзаменационным курсам, попал в аварию. Как-то. И большинство учитель пострадали. А шофер вообще сдох. Ему все пришлось пожестче. По новостным каналам эта новость шуршала очень долгое время. Большинство учителей лежали в больнице. Выписывались не сразу. Но а их классам спрогнозировали, что до конца учебного года им учителя будут заменять. И это повесили на шею математички, которая чуть в обморок не упала, аж была готова противоречиво что-то вякнуть, потом сделала гримасу словно сочувствующую, и покрестившись вдоволь дала свое согласие. А потом пришла и объявила об этой новости классам. Которые тоже не были в особом восторге от этой ситуации.