Мы жили вместе уже две с лишним недели, но за все это время ни разу не занимались любовью. Сначала из-за моего плохого самочувствия, но потом по совсем непонятным мне причинам. Три дня назад мне сняли бинты, на животе еще красовался длинный шрам от операции, но я скрывала его под одеждой. Каждую ночь, засыпая в обнимку, я с ума сходила от близости любимого мужчины и ждала, когда же он проявит инициативу, но этого не было. Днем он был ласков, внимателен и обходителен, но ночью Чонгука словно подменяли.
Сбросив с себя всю дневную усталость под струями прохладного душа, я решила действовать. Для Чонгука надела полупрозрачный пеньюар и легко сбрызнула себя духами. Вернувшись в спальню, я нашла своего мужчину с книжкой в руках и с аппетитом жующим яблоко.
— Ты все еще хочешь спать? — промурлыкала я, отбирая книгу и усаживаясь на него сверху.
— Дженн… — криво усмехнулся он и медленно спустил лямки моего пеньюара, который тут же соскочил вниз, обнажая грудь.
Я видела его полные желания глаза, сидя на нем, чувствовала возбуждение и теперь знала, что в этот раз у нас все будет. Чон перевернул меня на спину и навалился сверху, поддерживая себя на локтях. Он медленно целовал мою шею, спускался от груди до живота и, не смущаясь шрама, обвел кончиком языка мой пупок. Я выгнулась от удовольствия, а он неторопливо поцелуями вернулся к губам. Я заерзала под ним и потянулась к резинке штанов, как он вдруг перевернулся, оказавшись сбоку от меня.
— Чон?..
— Любимая, я действительно устал.
Так обидно мне давно не было. Я молча кивнула, натянула обратно свой пеньюар и отвернулась от Чона, стараясь сдержать слезы. Он провел ладонью по моему плечу, встал с кровати и направился к двери.
— Ты куда?
— Пить хочу, я скоро…
Когда Чон вернулся, я сделала вид, что сплю, но не смогла его провести. Он забрался под одеяло и притянул меня к себе. Рядом с таким большим мужчиной я казалось его мягкой игрушкой, которую легко можно прижать так, что в легких не останется воздуха.
— Дженн, не надумывай ничего себе, ладно? Я люблю тебя. Очень люблю. Ты даже не можешь представить, насколько.
— Почему тогда… — я замялась, не решаясь продолжить вопрос, и Чонгук только хмыкнул.
— Слышала когда-нибудь, что спортсменам перед состязаниями нельзя получать такую разрядку? Считай, что у меня скоро такое состязание.
— Состязание?
— Возможно, мне скоро придется уехать. Завтра узнаю точно и тебе скажу. А теперь давай спать, ладно? В отличие от тебя, мне нужно вставать в полшестого.
Чон поцеловал меня в макушку, крепче прижал и уже через пару минут спал без задних ног. Конечно же, я поверила этому оправданию, но не столько потому, что его слова были убедительными, сколько из-за того, что боялась допустить мысль, что могу потерять Чонгука.
На следующий день в обед он приехал домой и предупредил, что нужно серьезно поговорить. Душа ушла в пятки, ведь я была уверена, что разговор будет не из приятных. В конце концов, я уже окрепла, и теперь Чон вполне может просить меня покинуть его дом. Вдруг его любовь оказалась иллюзией, и теперь, лучше разобравшись в себе, он захочет вновь стать свободным?
— О чем ты хотел поговорить? — взволнованно спросила я, как только нам подали обед.
— Ночью я сказал, что, возможно, мне придется уехать. К сожалению, это так. Меня не будет две недели.
— Так много? — не выдержала я.
— Прости, я пытался решить дело иначе, но не вышло, — виновато сказал он, — но я подумал, что пока меня не будет, ты бы могла навестить родителей. Поживи у них, а я, как вернусь, тебя заберу.
— Это опасно? То, куда ты едешь? — взволновалась я.
— Нет, любимая, у тебя совершенно нет поводов для беспокойства, — спокойно ответил он, но я чувствовала, что он врет.
— А с тобой поехать нельзя? — я поняла, что сморозила глупость, но не могла не попробовать.
— Родная, ты же сама понимаешь, что нельзя. Да даже если бы было можно, я бы тебя не взял. Не женское это дело. Так как насчет поездки в Пусан?
— Хорошо, — вздохнула я.
На самом деле я и сама хотела просить Чона отпустить меня к родителям. Я с ними не виделась очень давно и после выздоровления только созванивалась. И мама, и папа переживали за мое здоровье, и я должна была лично их успокоить. Тем более, они пока еще не знали про Чона. Конечно, мама почувствовала неладное, когда Чонгук звонил ей, пока я была в больнице. Она всегда была проницательной и сразу отметила, что он был слишком взволнован для простого начальника, но я никак не отреагировала на это замечание. Будет лучше сознаться во всем лично, а не по телефону.
— Тогда утром, когда я уеду, тебя отвезет Юнги, — как-то слишком грустно сказал Чон, — я распоряжусь, чтобы неподалеку от тебя всегда был Чонхо, он присмотрит.
— Это совсем не обязательно, — возразила я.
— Обязательно. Я должен быть уверен, что ты в безопасности, — ответил Чон так резко, что я дернулась от испуга, — прости, не хотел пугать. Просто я не могу допустить, чтобы кто-то посмел тебя обидеть.
— Хорошо, согласна, — улыбнулась я, понимая, что мой мужчина, как никогда, прав. Под присмотром охраны спокойнее будет и ему, и мне. Вот только как это объяснить родителям… Но это можно решить позже.
— Да, у меня есть для тебя небольшой подарок, — улыбнулся Чонгук и протянул позолоченный конверт с небольшим розовым бантом.
— Что это? — поинтересовалась я, принимая конверт.
— Открой и узнаешь, — ответил Чон, откинувшись на стуле и с довольной улыбкой наблюдая за мной.
— Кредитка? — я сильно удивилась, доставая из конверта золотую карточку с моим именем.
— Любимая, тебе же нужны деньги. Она безлимитная, ты можешь тратить, сколько пожелаешь, а я в конце месяца буду ее пополнять.
Никогда раньше мне не было так неудобно. Конечно, Чон не хотел меня купить, но все равно это выглядело именно так. Отложив конверт и карточку, я взглянула на своего мужчину.
— Я так не могу, — честно призналась я, на что Чон лишь хмыкнул и принялся за еду, — Чонгук, я не могу принять карточку.
— Не сомневался, что так скажешь. Давай еще продолжи, что ты не содержанка, не можешь жить за чужой счет и все в таком духе, — спокойно жуя обед, сказал Чон.
— Все именно так.
— Не так, — он сделал глоток воды, вытер губы салфеткой и, улыбнувшись, посмотрел на меня, — во-первых, тебе нужны деньги на расходы, и я сейчас не только о твоих платьях, косметике и прочем, но и о еде, и всяких хозяйственных нуждах. Ты — моя любимая женщина, этот дом теперь и твой. Я хочу, чтобы ты была тут хозяйкой. Как-то ты уже попробовала себя в этой роли, заказала нам мебель, и у тебя отлично вышло. На все это нужны деньги, и я, как твой мужчина, должен тебе их давать. Во-вторых, ты больше не работаешь ни няней, ни моей секретаршей. Нет, я в принципе не против, чтобы ты помогала мне с делами и не только… С самого первого дня в твоей новой должности хотел тебя на своем столе, но сейчас не об этом. Тебе негде зарабатывать самой, потому что все, что делаешь на меня, надеюсь, будет от сердца, а не за плату.
— Конечно! — возмутилась я и бросила на стол салфетку, — ты сомневался?
— Нет. И именно поэтому оформил на тебя карту, — он встал из-за стола и подошел ко мне, — Дженн, я хочу, чтобы ты ни в чем себе не отказывала, но ты никогда не будешь содержанкой. Эти деньги не только мои, они наши, потому что ты моя. Кстати, за школу Миён тоже будешь платить с этой карты. Хочу, чтобы ты всем занималась. Идет?
— Хорошо, — я потянулась за карточкой и посмотрела на этот небольшой кусочек пластика, скрывающий в себе столько возможностей.
— И пообещай не экономить, — Чон быстро поцеловал меня, вернулся за стол и рассмеялся, — умираю от голода, скоро возвращаться в Сеул, а ты отвлекаешь такой глупостью.
— Тогда буду молчать, — улыбнулась я, изобразив, будто закрываю рот на молнию.
— Лучше ешь давай.
После обеда, когда Чон уехал, я позвонила маме и обрадовала ее, что завтра приеду. Она обещала испечь мне торт и приготовить любимые драники, а я уже предвкушала встречу с родителями. Только все равно мое сердце было не на месте, ведь я не знала, куда уезжал Чонгук.
Той ночью я не предпринимала попыток его соблазнить, и сам он снова не проявлял инициативу. Но и без этого мне было хорошо. Мы лежали в кровати, слушали дождь за окном и мечтали о будущем. С ним рядом я верила в наше счастье и вспоминала слова Ким Намджуна, что если позволю быть со мной, Чон станет совершенно другим. Мой мужчина признался, что мечтает о сыне и видит, как в будущем научит своего мальчика становиться мужественным. Удивительно, но он, совершенно не смущаясь, советовался со мной по поводу воспитания как Миён, так и наших будущих детей, и я не сомневалась, что говорит он серьезно.
Рано утром я проводила Чонгука до гаража и взяла с него обещание звонить, как только будет возможность. А он просил быть осторожной и внимательной и ни за что не пренебрегать своей безопасностью.
После плотного завтрака я отправилась в дорогу. Как давно я не была в родном Пусане. Он вроде бы не изменился, но выглядел совершенно по-другому. Но скорее всего, причина была не в городе, а во мне. Столько всего произошло в моей жизни, что я по-новому стала смотреть на мир.
Мама и папа, как всегда, встретили меня с распростертыми объятьями, напоили, накормили и тут же стали расспрашивать о самочувствии. К счастью, мой бодрый вид говорил сам за себя, и мне удалось успокоить родителей.
— Дженн, ты к нам надолго? — поинтересовалась мама, убирая со стола.
— Недели на две, — ответила я, поднимаясь, чтобы ей помочь.
— У тебя отпуск? — вдруг остановилась она и посмотрела на меня сканирующим взглядом, словно чувствовала что-то неладное.
— Вроде того. Миён улетела с мамой и отчимом в Грецию.
— Могли бы и тебя взять. Как дома, так ты с девочкой, а как на отдых, так тебя к нам в Пусан?
— Чеён, перестань. С чего вдруг матери оплачивать перелет и проживание няни, к тому же, какой отдых, когда Дженни бы там сидела с ребенком, — вступился отец, за что я, как никогда, была ему благодарна.
— Мам, ты что, не рада, что я приехала к вам? — я подошла и обняла мамочку, потершись носом о ее шею и вдохнув родной аромат дома.
— Рада, конечно, но все равно… Море все-таки.
— Успею я еще слетать на море.
Вечером я корила себя за то, что так и не рассказала родителям правду. Но впереди было целых две недели, и я надеялась, что удобный случай подвернется. Вот только время шло, а случая все не было.
Чонгук звонил мне ежедневно, и вечерами мы болтали обо всем на свете. Я специально выходила из дома, чтобы родители ненароком не услышали чего лишнего, но и мама, и папа догадались, что у меня кто-то есть.
— Когда ты вернешься? — спросила я, прохаживаясь по бордюру тротуара во дворе.
— Жди меня послезавтра, — ответил он.
— К какому времени сказать, чтобы Чонхо был готов? — мой охранник остановился в небольшой однокомнатной квартире в доме напротив, куда его удачно разместил Чон.
— Я сам ему позвоню и отпущу. Домой поедешь со мной. Кстати, ты так и не рассказала, как родители отнеслись к новости, что мы вместе, — Чонгук уже не первый раз спрашивал меня об этом, но я каждый раз умело уходила от разговора, надеясь, что скоро все им расскажу.
— Нормально. Вот приедешь и сам все увидишь.
— Я же должен знать, к чему готовиться, — усмехнулся мой мужчина, — ладно, милая, мне нужно идти. Позвоню тебе завтра. Люблю тебя.
— Буду ждать звонка. Люблю тебя, Чон.
— Чон?! Люблю?! — услышала я за спиной мамин голос.
— Мам… Ты подслушивала? — разозлившись, я повернулась к матери, но от ее сурового вида вся моя злость превратилась в страх.
— Я вышла за молоком, а тут такой интересный диалог! Дженни, какому такому Чону ты в любви признавалась? — я виновато опустила глаза, не так я представляла себе этот разговор, и уж тем более не посреди улицы, — что молчишь, Дженни?!
— Мам, пойдем домой…
— Пока не ответишь, никуда не пойдем. Что за Чон? Неужели твой начальник?
— Он мне больше не начальник. Мы любим друг друга, и теперь я живу с ним, как его девушка.
Когда я была маленькой и совершала какой-нибудь нехороший поступок, мама усаживала меня на диван в зале, а сама, уперев руки в бока, маячила передо мной, рассказывая о том, как плохо я поступила. Так было, когда я получила двойку по математике в восьмом классе или прогуляла занятия с репетитором в одиннадцатом. Точно так же мама расхаживала по залу и сейчас, громко рассуждая о моем безрассудстве.
— Дженни! Не понимаю, как так? У тебя там в Сеуле голова совсем работать перестала?!
— Мам, мне не шестнадцать лет. Все, что я тебе сказала, серьезно. Мы с Чонгуком вместе не потому, что это легкомысленное желание. Я люблю его!
— А он? Он тебя любит?
— Да, — не раздумывая, ответила я.
— Это он тебе так говорил. Конечно, ты влюбилась в него. Эдакий герой! Я же с самого начала знала, что добром это не кончится! А все твой отец!
— Папа-то тут причем? — устало вздохнула я и посмотрела на отца, что не решался сам взять слово.
— Он просил быть с Чонгуком повежливее. А я, дура, повелась.
— Чеён, если бы не Дженнин начальник, я бы здесь не сидел, — все же вмешался отец.
— И за это я ему благодарна и всегда буду. Но какие цели он преследовал? Думаешь, от чистого сердца? Нет! Чтобы произвести впечатление! — мама уже не сдерживалась и перешла на крик.
— Да с чего ты делаешь такие выводы?! Ты его совсем не знаешь! — тут уже не выдержала я и вскочила с места.
— Жила на этом свете побольше твоего. Дженни, ты ему поверишь, решишь, что он серьезно, а потом остаешься с разбитым сердцем, — мама сменила гнев на милость и постаралась говорить ласково.
— Если так и случится, то мне не привыкать. Вот только упускать шанс на счастье из-за твоих опасений не стану, — я не дала маме себя обнять и снова опустилась на диван.
— Дженни, ты себя видела? Видела себя в зеркало? — она вновь завелась и, подлетев ко мне и ухватив за руку, потащила к зеркалу, — смотри, дочь! Что видишь?
— Не понимаю, чего ты добиваешься… — растерялась я.
— Ответь, что видишь?
— Себя.
— Вот именно, себя! Обычную девушку. Да, ты милая и даже симпатичная, но совсем не такая, как твой начальник! Ему просто захотелось разнообразия, наиграется с тобой и бросит, когда надоешь! А может быть, уже наскучила, и он отправил тебя к родителям? Получил, что хотел, и к мамочке с папочкой отослал!
— Прекрати! — я выдернула свою руку и отвернулась от матери, раскрасневшейся от злости, не желая видеть ее, — если так переживаешь, что ему нужен только секс, успокойся. Я с ним не сплю.
— Кому ты врешь? Еще скажи, что по ночам звездами любуетесь, и за все эти месяцы не было поползновений?
— Мама! Это не та вещь, которую буду с тобой обсуждать!
— Чеён, оставь дочь в покое, — вмешался отец, — может быть, у них действительно чувства. Мне Чонгук понравился, да и ты сама в прошлый раз с ним хорошо общалась.
— Чан, я переживаю за Дженни! Не хочу, чтобы она снова пережила ту боль, что с Каем. Не верю я Чонгуку! Не верю!
— А ты и не должна ему верить. Я с ним живу, а не ты!
Продолжать бессмысленный разговор совершенно не хотелось, и я ушла к себе, громко хлопнув дверью. Чтобы как-то отвлечься от ссоры с мамой, взяла книжку и забралась под одеяло. Только настроение вконец было испорчено. Мне кажется, что человек устроен так, что ссора с мамой всегда воспринимается особенно остро. Как бы я ни пыталась поднять себе настроение, у меня ничего не выходило. Через стенку я слышала, что и маме было плохо. Она плакала и жаловалась отцу, как сильно за меня переживает.
Через какое-то время спор родителей затих, папа включил любимую передачу о рыбалке, а мама пошла на кухню. Мне не хотелось засыпать, так и не помирившись с матерью, поэтому я пошла к ней. При виде меня она обиженно отвернулась, делая вид, будто не замечает моего присутствия, продолжая нарезать колбасу и раскладывать ее на кусочки батона.
— Мам, давай поговорим… — нарушила молчание я.
— Мне кажется, ты уже все сказала, — холодно ответила она.
— Мамочка, мы с Чонгуком сошлись не сразу. Сначала просто общались, потом стали почти друзьями… У него никогда не было желания меня впечатлить. А если бы он хотел просто соблазнить, то сейчас не был бы со мной.
— Дженни-Дженни, — мама поставила на стол передо мной кружку с ароматным чаем, тарелку с бутербродами и села напротив.
— Мне неловко это говорить… В общем, у нас с Чонгуком уже была близость. Несколько месяцев назад. До того, как мы стали встречаться.
— Вот как?
— Да. Мы поддались чувствам, но по-настоящему сошлись только сейчас. После аварии, — я чуть замялась и опустила взгляд в кружку, чувствуя стыд за свое вранье, — после аварии он перевез меня в свою комнату, ухаживал, заботился, но ничего больше. Чонгук даже оформил мне кредитку, чтобы я могла тратить на себя и на дом, доверил все траты по хозяйству…
— То есть, теперь ты у него в доме в качестве завхоза?
— Мама! Ну почему ты вечно все извращаешь? Я для него не завхоз, а любимая женщина!
— С которой он не спит, — хмыкнула она и стала дуть на свой чай.
— Теперь ты недовольна этим?
— Просто ищу подвох, хочу понять, как именно этот мужчина использует мою дочь.
— С тобой невозможно… — вздохнула я и прикрыла глаза ладонью.
— Сама подумай, молодой, здоровый и привлекательный мужчина предложил тебе стать его девушкой, но сам совершенно не интересуется тобой как женщиной. Вот ты в Пусане две недели, а знаешь, чем он занимается пока ты не рядом? А с кем?
Я вылила в раковину недопитый чай и, не попрощавшись с матерью, ушла в свою комнату. Она крикнула мне вслед, чтобы я не обижалась, но было поздно. Какой абсурд! Родная мама не может поверить, что меня можно полюбить!
Забравшись в свою кровать и свернувшись клубочком, я прикрыла глаза, но сон никак не шел. Как бы я ни противилась, мама смогла вселить в меня сомнения. А что, если Чон действительно с другой? Вдруг по работе вынужден быть с другой? Он сам сказал, что не хочет близости из-за того, что его ждет в командировке, но что его там ждет?
Никогда не считала себя ревнивой или параноиком, но ждать звонка Чона до завтра не могла. Набравшись смелости, я взяла телефон, чтобы ему позвонить. И плевать, что уже половина четвертого, неважно, что он запрещает звонить ему, если в отъезде по работе. Я должна была!
— Дженни?! Что случилось? — заспанный и взволнованный голос Чонгука заставил смутиться, но лишь на мгновение.
— Прости, что тревожу. Разбудила?
— Да, сейчас… три двадцать. Дженни, что стряслось?!
Как на духу я выпалила все, о чем говорила мама. Чонгук слушал молча, лишь тяжелое дыхание выдавало его решительный настрой.
— Я скоро приеду, — это было неожиданно и несколько грубо, что поставило меня в тупик.
— Как приедешь? Ты же…
— Я в Сеуле у себя в квартире. К завтраку буду у вас, — кинул он и разъединился.
Я убрала телефон на тумбочку и села на кровать, поджав под себя ноги. Теперь я совершенно запуталась. Что Чонгук делал в Сеуле? Он сильно разозлился на меня за звонок? Что же теперь будет?
Уснуть так и не получилось. Еще какое-то время я промаялась в кровати, но потом не выдержала и пошла в душ. Несколько раз у меня возникала мысль снова позвонить Чону, но я решила этого не делать. Будь, что будет. Пусть приезжает.
Родители встали в девять. К этому времени я уже успела привести себя в порядок и приготовить завтрак. Теперь нужно было сообщить им, что с минуты на минуту явится Чонгук, но как это сделать, я не знала.
— Дочка, ты чего так рано? — удивился папа, заходя на кухню, — блинов напекла…
— Доброе утро, Дженн, — поздоровалась мама, забыв вчерашние обиды, — я в ванну, а ты, Чан…
— Мам, пап, сейчас приедет Чонгук, — выпалила я, чем привела родителей в замешательство.
— Как, сейчас? — растерялась мама, судорожно срывая с головы бигуди.
— Дочка, что же ты не предупредила раньше? — вздохнул отец.
— Да я и сама как-то не знала…
— Через сколько он будет? — недовольно спросила мама, засовывая в карман халата бигуди.
— Не знаю, он сказал к завтраку.
— К завтраку… Ничего по-человечески у тебя не бывает.
Мама скрылась в ванной, громко хлопнув дверью. Я виновато посмотрела на отца, но он только открыл свои объятья, в которые я с удовольствием окунулась. Рядом с папой и волнение стало меньше… Я даже смогла порадоваться мысли, что скоро встречусь с Чоном.
В ускоренном режиме мои родители привели себя в должный вид и уселись на кухне ждать «зятя», который почему-то никак не ехал. У меня даже возникла мысль, что Чон передумал, или у него возникли какие-то дела. Но тогда он бы позвонил, а на моем мобильном не было ни пропущенных вызовов, ни сообщений. На каждый шум подъезжающей машины я вскакивала и подлетала к окну, и только в без пятнадцати десять во двор въехал знакомый внедорожник.
— Приехал, — сказала я, наблюдая, как Чонгук с букетом цветов идет к нашему подъезду.
— Иди открывай, детка, — кивнул папа, и я поспешила к двери.
Чон поднимался каких-то пару минут, но они показались мне вечностью. Тот факт, что он приехал с цветами, немного успокаивал, значит, ссориться не собирается, но сердце все равно было не на месте.
— Доброе утро, — лучезарно улыбнувшись, я открыла ему дверь.
— И тебе, любимая, — он протянул мне цветы, — только тебе не идет такой оскал.
— Чонгук, здравствуй, — в коридор вышел отец и протянул Чону руку.
— Доброе утро, Бан Чан. Как самочувствие?
— Не жалуюсь, проходи на кухню, Дженни блинов напекла. Сейчас со сгущеночкой…
— С удовольствием, — Чонгук взял меня за руку, и мы пошли вслед за папой, — здравствуйте, Пак Чеён.
— И вам здравствуйте, Чонгук — выделяя каждое слово, произнесла мама и, взглянув на наши сплетенные руки, скривилась.
Обстановка была напряженной, но, несмотря на это, мы позавтракали вместе. Когда я стала убирать со стола посуду, Чонгук обратился к родителям с просьбой поговорить наедине. Эта затея мне совершенно не понравилась, но мама уже вела Чона в зал.
Родители говорили с моим мужчиной довольно долго, но из кухни я почти ничего не слышала. По их тону было понятно, что мама и Чон о чем-то спорили, отец, как всегда, не вмешивался. Мне очень хотелось зайти, но я из последних сил сдерживалась. Наконец, позвали и меня.
— Милая, я пообщался с твоими родителями и объяснил, что мои намерения относительно тебя самые серьезные, — приглашая жестом сесть рядом с ним на диван, сказал Чон.
— Да? — я посмотрела на улыбающегося отца, а потом перевела взгляд на недовольную маму.
— Чтобы не осталось никаких сомнений, я пригласил Пак Чеён и Бан Чана погостить у нас, — спокойно ответил Чонгук.
— Что?! Как? — я пришла в ужас от такого приглашения, ведь это означало, что родителей повезут, как и меня в первый раз, в машине без окон, и тогда они точно не одобрят нашу связь с Чонам.
— Думаю, это можно организовать недельки через две. Как раз после свадьбы Джой и Джисона. Принцесса вернется домой и познакомится с твоими родителями.
— Чонгук, но как они до нас доберутся?..
— А, вот что тебя смущает. На вертолете. В Пусане есть площадка, оттуда их заберем.
— На вертолете? — удивилась мама, — ну зачем сразу так. Мы бы на электричке до Сеула, а там на машине.
— Зачем лишние хлопоты? Не переживайте, мы доставим вас в лучшем виде.
Атмосфера в доме немного разрядилась, но мама все равно относилась к Чонгуку настороженно, хотя это не помешало ей попросить Чона отвезти ее в гипермаркет за продуктами.
— Своим ходом тяжело, на такси — дорого, а раз вы, Чонгук, на машине и сегодня свободны, можете оказать такую услугу теще?
— Мама! — одернула ее я, не зная, чего стыдиться больше: наглой просьбы или такого обращения.
— Пак Чеён, конечно, я вас отвезу, — улыбнулся Чонгук.
Полдня мама с Чоном ездили по магазинам. После продуктового гипермаркета пришлось ехать на другой конец Пусана к отличному обувному мастеру менять набойки на туфлях, а заодно отдать в сервис сломанную стиральную машинку. Казалось, моя мама специально испытывает Чона, игнорируя мои просьбы прекратить наглеть, но он стойко держался и терпел ее выходки. Только к вечеру неугомонная мама успокоилась. Изрядно проголодавшись за день, я предложила Чону поужинать дома, уверенная, что он предпочтет заехать в ресторан, но мой мужчина согласился.
Чтобы как-то обезопасить Чонгука от «тещи», я настоятельно попросила маму помочь мне с готовкой, и ей пришлось в этот раз уступить. Чон остался с папой, но за него я не волновалась. Мужчины еще в прошлый раз нашли общий язык, и сейчас увлеченно беседовали о спорте и политике. После сытного ужина мы, наконец, отправились к нам домой.
Мы с Чонгуком в тишине выехали из Пусана, оба уставшие за долгий день и практически бессонную ночь. На улице уже смеркалось. Красивое закатное небо золотом отражалось на июльской зелени, ветер гнул ветви деревьев и играл высокими колосьями на поле, которое мы проезжали.
— Ты извини мою маму, — нарушила молчание я, — мне стыдно за ее поведение.
— Теперь на своей шкуре узнал, что такое теща. Понятно, с чего пошли все анекдоты, — усмехнулся Чон, — зато твой отец отличный мужик. Думаю, он найдет общий язык с моим.
— Не сомневаюсь в этом, но ты уверен, что хочешь, чтобы мои родители приехали к нам в гости? — спросила я, убирая волосы, растрепавшиеся от ветра нещадно дувшего в открытые окна автомобиля.
— Пак Чеён мне наговорила много всего, но в одном она права: не зная меня, они с Бан Чаном не могут быть спокойны за тебя. Я должен им доказать, что у меня все серьезно. Да и с домашними надо познакомить.
Я улыбнулась Чону, перехватив его игривый взгляд. Было до одури приятно такое отношение, но все равно я до конца не излечилась от мерзкого сомнения, возникшего после разговора с матерью. И я не знала, как лучше поступить: промолчать и наслаждаться обходительным Чонгуком или все же спросить, чтобы быть уверенной в моем мужчине. Я выбрала последнее.
— Чонгук, а почему ты был в Сеуле?
— Я же говорил, по работе, — резко ответил он, и стало ясно, что я затронула неприятную ему тему.
— Просто ты сказал, что уедешь, я думала, далеко, а выходит, ты был совсем рядом…
— К чему ты клонишь, Дженни?
— Нет, ни к чему, — я отвернулась и высунула в окно руку с открытой ладошкой, чувствуя приятный ветер.
— Мать мозги промыла? — грубо… как это грубо. Я посмотрела на Чона, но его лицо вмиг стало непроницаемым, — думал, у тебя своя голова на плечах и ты доверяешь тому, что чувствуешь.
— У меня уже был опыт, когда я доверяла своим чувствам, а на деле оказалось, что жила в иллюзиях, — в тон ему ответила я.
— Что ты хочешь услышать? Сомневаешься во мне? Разве я давал повод?
— Я же не знаю, какого рода у тебя были дела.
Чонгук резко крутанул руль, и машина с шумом съехала на обочину. Мужчина отстегнул ремень безопасности и всем телом повернулся ко мне, словно хищник, практически нависая надо мной. Непроизвольно я вжалась в кресло, боясь его гнева, но отступать не собиралась.
— Ты что навыдумывала в своей миленькой головке? — он больно ткнул меня пальцем в лоб, — решила, что я тебе изменял? Зачем? Скажи мне, зачем? Я перевез тебя в свою спальню, дал статус хозяйки дома, признался в любви, в конце концов, а для тебя это ничего не значит?
— Чонгук…
— Не перебивай! — крикнул он, — не будь я уверен в том, что хочу быть именно с тобой, никогда бы не зашел дальше флирта. Я не твой бывший муж-сосунок, который не знает, чего хочет. Что натолкнуло тебя на эти мысли?
— Мы вместе уже столько времени, а ты… Тебе же этого хочется, я знаю, но не со мной. Тогда с кем-то другим?
Чон шумно выдохнул и откинулся на свое сиденье. Отвернувшись, он стал всматриваться куда-то вдаль, но я понимала, что это только для того, чтобы не смотреть на меня. За окном стрекотали сверчки, где-то в лесу пели ночные птицы, на небе ярко светили звезды… Было красиво настолько, что сейчас, после ссоры с Чонгуком, вызывало омерзение. Он продолжал молчать, но я больше не могла это выносить.
— Раньше ты постоянно водил домой женщин. Выпускал пар после работы. Хочешь сказать, сейчас тебе это не нужно?
— Ты прекрасно знаешь, кем были те женщины. Сравниваешь себя с проститутками? — он повернулся и смерил меня ледяным взглядом, от которого внутри все сжалось.
— Просто это сложно забыть.
— Думаешь, мне легко не думать, что ты была с моим лучшим другом? До секса у вас не дошло, он мне сказал, но я не вчера родился и понимаю, что вы не плюшками баловались ночами в том доме.
Это был удар ниже пояса. Низкий, отвратительный, жестокий. Я и без того чувствовала вину за то, что было с Чимином, но слышать, что и Чон меня в этом винит, было чересчур. Быстро отстегнув ремень, я открыла дверь машины и хотела выйти, но Чонгук не дал. Крепко схватив за руку, он потянул меня обратно и, как только я села, заблокировал дверцы.
— Извини. Но ты должна оставить прошлое в прошлом. Как и я. Сейчас я объяснюсь с тобой, но это в первый и последний раз. Я уже говорил тебе, что не из тех, кто бегает за женщиной, если она бросает. Либо ты со мной и мне веришь, либо у нас ничего не выйдет.
Слова Чонгука больно кольнули. Он уже оставил Джой, которую любил, потому что она не могла принять его, а теперь я сама становлюсь такой же.
— Я отправил тебя к родителям, а сам уехал в Сеул не потому, что у меня возникли неотложные дела. Я не мог быть с тобой рядом.
— Почему?
— Потому что боялся сорваться, не выдержать и переспать с тобой. Думаешь, мне было легко засыпать рядом, чувствуя твой запах, твое тепло? Знаешь, как было тяжело себя сдерживать, когда ты льнула ко мне, тянула свои ручки туда, куда я сам бы с радостью их засунул. Я хотел тебя, Дженни. Дико хотел, до боли в паху.
— Почему тогда…