Amethyst Styler.
Когда я, не хотя, оторвалась от мужских губ, то словно бы все еще чувствовала их.
— Скоро стемнеет, — выпускаю остатки горячего воздуха и с облегчением выдыхаю, надеясь, что прохладный ветер охладит мое пылающее лицо.
— Ты так намекаешь на банду ублюдков, которые выбираются в этот лес только ночью?
— Банда Эксис, — продолжаю я и пытаюсь не поддаться нахлынувшей волне эмоций. Кажется, ничего не выходит. От злости зубы стираются до скрежета между собой, а ногти болезненно впиваются в ладонь. — Они напали на моего друга. Не хочу, чтобы и ты ввязался в это.
— Они мне ничего не сделают.
Я заметно удивляюсь.
— Ты где-то купил уверенность до краев или это обычная безрассудность?— Я просто знаю. И мне этого достаточно.
Наши настойчивые взгляды разжигают пламя. Кажется, это не та битва, в которой ему важна победа.
Достав ключ из кармана штанов, Киллиан снимает блокировку авто, слившегося с деревьями. Напоследок, лунные глаза вглядывают в мою душу и, словно прочитав все мысли, запоминают их раз и навсегда.
— Никому нельзя доверять, — отпустив последнюю фразу в мертвый воздух, парень садится в черный "BMW" и, осветив мое лицо красными фарами, утопает во мраке ночи.
Когда я осталась одна, мне не было страшно, поскольку пылающий разум был забит совсем не тем, чтобы выживать.
Странное, вязкое и приятное ощущение поселилось в моем животе. Все внутри горело и трепетало. Едва коснувшись пальцами своих набухших губ и, простояв так еще несколько секунд, я вернулась в дом.
Шорох за спиной, сердце екает от испуга вперемешку со стыдом, и я медленно оборачиваюсь.
Хоуп хитро улыбается, раскачиваясь с боку набок. Ее руки за спиной.
Закатываю глаза.
— Говори уже.
— А я все видела, а я все видела!
Щеки сильнее обдало жаром. Закрываю горящее лицо ладонью.
— Дьявол...
— Это твой парень? — продолжает наступление девчонка. — И почему он всегда носит темные вещи? А познакомишь меня с ним?вр
— Не сегодня.
— Завтра?
— И не завтра.
— А когда?
Сквозь пальцы я смотрю на светловолосую. Два больших голубых камня так и лезут под дых. И все же, у Хоуп глаза намного насыщеннее, чем у Роуз и Розалины.
Облегченно выдыхаю весь адреналин за сегодняшний день, тем самым подчеркивая свою маленькую победу - хоть и не надолго, но я перестала губить себя негативными мыслями с того времени, когда Киллиан постучался в дверь.
— Придет время и вы обязательно подружитесь, — треплю малышку по голове, устроив бунт в ее волосах. Она тихо и ласково смеется.
— Можно я буду звать его твоим хахалем?
— Даже если я скажу принципиальное "нет", ты все равно сделаешь по своему, — поднимаясь по лестнице, смирилась я.
— Решено!
***
Держитесь за тех, кто любит вас, как за кружку с кофе по утрам. Мы часто любим тех, кому мы не нужны, для которых мы - глухой звук.
Пора их отпустить.
Эти люди подобны использованной пуле из револьвера. Нужно перезарядить оружие и поставить новые патроны, но мы не можем. Мы оставляем пустую гильзу - надежду на этих людей, и продолжаем держать ее внутри пистолета.
Именно поэтому выстрела не происходит. И не произойдет, если не перезарядить оружие новыми патронами.
Вода из душа льется слабым потоком на голову, бежит по лицу и промежутками попадает в рот после неудачных попыток вздохнуть носом. Глаза расслабленны и закрыты, пока разум наслаждается властью надо мной, медленно прокручивая приятные воспоминания из жизни и плохие.
Вот я первый раз держу топор, передо мной полено. Размах, я промахиваюсь и ударяю землю. Шерил рядом смеется. Нам тогда было по восемь лет и вчера мы отпраздновали ее день рождения.
Вот я лежу на мерзлой траве в ограде своего дома и, закинув руки под голову, смотрю на искрящие звезды.
А вот я готовлюсь скатиться с горки. Девочка сзади с хитрой улыбкой наступает на подол моего платья, толкает в спину и смеется под звуки хруста моей одежды. Платье порвалось до пояса. Это было в приюте. Тогда то, я и осознала, что жестоким был далеко не мир, а люди от которых мне не хватало сил сбежать.
Открываю глаза. Горячий дождь покрывает мою кожу и собирается в ладонях.
Вода здесь намного хуже, чем в моем родном городе. Если там я смогла бы выпить воду прямо из под крана, то здесь нет. В этом городе она жестче и еще долгое время оседает засохшим осадком на теле. Наверное, никогда не смогу привыкнуть к этому, даже если бы осталась жить здесь навсегда.
— Сама готовила, — самодовольно улыбнувшись, я осматриваю свое творение в тарелке Хоуп в виде тонких оладий и остатков шоколадного соуса.
— Да вижу, — девчонка корчит лицо. Закатываю глаза от обреченности, забиваю на грязную посуду в раковине, набрасываю ветровку и открываю входную дверь. — Эмир, ну я же пошутила! Смотри!
Закинув оладий в рот, девчонка медленно и тщательно разжевала его, но глотать не стала.
— Да выплюнь ты его уже.
Она отрицательно качает головой с набитыми щеками.
— Я в магазин. Куплю что-то нормальное, иначе из-за моей брехни тебя еще придется по больницам таскать.
Выхожу за порог, как слышу крик, за ним скрип стула по деревянному полу и топоты. Кажется, она все-таки выплюнула мою стрепню.
— Хочешь поехать со мной? — спрашиваю я девчонку, подлетевшую к порогу. Быстро отряхнув свое новое небесное платье от крошек, та широко улыбается.
— Нет. Просто хотела отдать тебе это, — Хоуп протягивает мне пластиковую игрушку Диппера из «Гравити Фолз». — На удачу!
Не успела я ответить, как девчонка убежала обратно на кухню. Слабая улыбка расплылась на моем лице и застыла. На душе стало так легко и тепло, будто бы прямо сейчас меня окунули с головой в беззаботное детство без проблем и забот.
Спрятав фигурку в карман джинс, выхожу из дома.
Сейчас утро. Выходной. Не удивительно, почему гулы машин вообще не дотягиваются до моих ушей и в округе нет людей.
Тропинка передо мной уплывает вдаль, а верхушки деревьев словно касаются чистого неба. Я вслушиваюсь в ветер, в собственные шаги и не понимаю, как, оказывается, прекрасна свобода.
Ты хозяин своей судьбы, в праве делать то, чего хочешь именно ты.
И это прекрасно.
Моментом вспомнились слова Розалины и Роуз о том, что здесь водятся лисы. К сожалению, я так и не увидела ни одну. Только в детстве, когда мы со Скоттом забрались в зоопарк и прятались от охранника, потому что билетов у нас и не было. Как и денег, чтобы купить себе яблоко в карамели.
Сейчас я понимаю, насколько хрупки бывают мечты. В детстве ты хочешь столько многого, но как вырастаешь, все мечты и надежды сдавливаются под прессом рутинных проблем и превращаются в пыль. И ведь важны не столько рутинные проблемы, сколько то, как ты на них реагируешь.
Не нужно всегда смотреть на то, что в твоих руках, важно смотреть и на то, что по сторонам. Так говорил Пауло Коэльо в своей книге «Алхимик». Когда в приюте мне было до невыносимости тяжело и, однажды, обреченно лежа на полу в спальне, я нашла эту книгу. Прямо под своей кроватью.
— Если бы в таком жила я, ты бы сказал «Ну и дыра же», — проговорила я, подсматривая за размытым силуэтом сбоку себя.
— Так сказал Джош.
— Когда ты начнешь называть своего отца по имени? — теперь я посмотрела на него.
— Когда он научится правильно менять подгузники, — вздохнул Скотт и направился внутрь дома.
Хоть снаружи это здание в один этаж и не такое привлекательное, то внутри.. также.
Бунт пустых энергетиков на полу, наполовину полная пачка сигарет на подоконнике и, кажется, до сих пор не выкуренная с приезда Скотта в этот город. Парень даже не заморачиватся над тем, чтобы диван почистить. Просто положил на него раскрытые газеты и укрыл простыней.
— Я сфоткаю этот ужас и отправлю твоей маме. Думаю, ей будет интересно, где теперь живет ее сын, — задвигая простыню, смотрю на друга.
— Будто старушка у которой я снимаю этот пентхаус в восторге.
— Даже у Хендрика младшего было чисто.
— Это тот ботан со двора, который всегда надевал штаны наоборот? — изогнул левую бровь парень, сдерживая ухмылку. — Понятия не имею, конечно, как ты оказалась у него в Нарнии, но тебе бы почаще выбираться в люди, раз ты уже сравниваешь меня с этим чудилой.
— Я не всегда одна.
— Одиночество может сыграть с тобой в злую шутку. Даже тогда, когда перестанешь быть одиноким.
— Тут два варианта: либо человек всю жизнь один из-за обстоятельств, либо ему просто нравится быть наедине с собой.
— Это игра со смертью. Ты и сам не поймешь, когда начнешь отгораживаться от всего вокруг.
— А это плохо?
— Для кого как, — пожал плечами Скотт. — Главное, чтобы ты не забыла для чего живешь.
После нескольких секунд молчания где-то он нашел гамбургер, тем самым сменив напряженную обстановку. Сразу же вспоминаю про то, за чем выезжала в город.
— Не отравись. И еще мне нужно в магазин, так что я не надолго задержусь.
— Слово дамы - закон, — не перечит тот, разделывает гамбургер на две части, с отвращением достает оттуда дольку не любимого помидора и бросает в мусорку в углу. Он попадает. — Отвезти тебя?
— А? — задумалась я в триумфе волны эпичности две секунды назад.
— Тебя... — сказал он неразборчиво, затолкав еду в обе щеки.
— Чего?
— Я говорю... — снова сказал он не разборчиво только уже специально, засмеялся и подавился.
— Да ты издеваешься...
— Нет!
— Да, издеваешься! — ткнув на него пальцем, я уже собралась уходить. Не желательно мне задерживаться. Хоуп одна.
— Такого ты мнения обо мне?!
Лезу в свой карман, достаю косяк черноволосого незнакомца с недавней вечеринку и бросаю Скотту в руки. Он ловит ее и раскрывает глаза в удивлении.
— Я о тебе лучшего мнения, не зря же тебе доверяю, — выдерживаю паузу под впечатлением собственных слов и смысла в них. — До сих пор поражаюсь, как ты мог связаться с такой чокнутой как я. Это мой подарок.
С улыбкой на лице, под восторг друга, выхожу на улицу. Солнце впивается в зрачки и заставляет поторопиться в тенек.
В магазине не было народу. Лишь молодой кассир, долбящий кулаком шумящий телевизор, мальчишка спереди меня с чупа чупсом в руке и солнцезащитных очках, и я с колбасой, хлебом и горой сырков. Так себе набор конечно. Придется снова просить совет Розалины в кулинарии. Она то мастер.
— Эй, недоумок, у тебя что, яйца вместо ушей? — возмутился малец передо мной на кассира. Мы оба разинули рты. — А ты чего вылупилась? Да катитесь вы к черту!
И, грубо открыв чупа чупс, тот засунут его в рот и разъяренно вылетел из магазина, хлопнув дверью.
Настало неловкое молчание. Я осматриваюсь по сторонам, окончательно убеждаюсь в том, что в магазине никого нет и прохожу дальше по кассе.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер. Я не успеваю его принять, кто-то быстро сбрасывает вызов, а когда перезваниваю, абонент уже недоступен.
Что за чертовщина?
Выйдя с пакетом на улицу, прямо перед моим лицом проезжает автобус с нужным номером, который единственный выезжает загород.
Ступор. Мышцы окаменели, пакет стал слишком тяжелым для ватных пальцев, а взгляд приковался к отдаляющемуся автобусу в замедленной съемке.
«Хоуп» - гласила неровная красная надпись на грязной табличке сбоку желтого автобуса.
Тревога надавила на виски, а стоило позвонить на домашний Шерил, как по другую линию было занято.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы с бешеными глазами поймать попутку, забить на продукты, оставив их прямо в машине, и ринуться в лес.
Когда я прилетела домой в попыхах, домашний телефон валялся на полу, а провод был разорван.
— Хоуп?
Была тишина.
— Где ты, малыш?
Абсолютно во всем доме.
— Хоуп!
Дрожа от нервов и сдирая зубы, я останавливаюсь напротив огромного зеркала в коридоре. Небольшой листок прикреплен на скотч, на уровне моей головы.
Это поезд, вычерканный черным карандашом. На рельсах низкий силуэт с желтыми волосами и в небесном платье, а над головой горит солнце.
Ошарашено я смотрю на свое отражение и мне вспоминается, как Реджина рассказывала о железнодорожной дороге, которую должны были починить на днях.
Секунда.
Пожар в висках и адреналин, бьющий молотом по сердцу.
Выбегаю из дома.
— Прошу, только не ее... — умоляю я, сдерживая поток слез.
Я проношусь вдоль тропинки и шепчущих деревьев. Мимо ручья и заброшенного колодца, которого раньше я никогда не замечала.
Ноги забиваются, горло жадно глотает мерзлый воздух и жалеет о содеянном из-за колючей боли.
Слышу свое дыхание. Оно настолько дикое, отчего мне кажется, что все животные в этом лесу слышат его, пугаются и разбегаются по сторонам.
Гул поезда, треск моего черепа.
Вырываюсь из кустов на пустое поле. Показалось, что сердце замерло. Перестало биться, и я уже умерла от нехватки воздуха.
Сломленными глазами я замечаю девочку в небесном платье, сидящую на рельсах. Поезд летит прямо на нее, отделяя молодую душу от гибели несколькими десятками метров. В своей хрупкой руке малышка держит машинку и двигает ей по содрогающимся рельсам, что только забавляют ее, придавая пластмассовой игрушке той самой недостающей реалистичности.
Стук колес рвет мои перепонки.
Уже близко.
Время снова замедляется. Чувствую, как ступни с неимоверной силой отбивают землю, я бегу и из моего рта вырывается беспомощный вопль:
— Уходи оттуда!
Тихий забавляющий смех перебивает громкий гудок поезда и, подняв свою голову, улыбка девчонки медленно сползает.
Теперь любимая игрушка не кажется такой интересной. Светловолосая убирает ее в сторону и поднимается на ноги, оперевшись руками об землю. Стеклянные голубые глаза приковались к летящей на нее смерти, а затем медленно перевелись на меня, но она даже не попыталась сдвинуться.
Словно бы что-то держало ее на месте. Приказывало стоять до конца.
— ХОУП!