– Ты всё никак не поймёшь, что в твоей "непробиваемой броне" на самом деле полно трещин, – если до этого момента я думала, что не в силах посмотреть ему в глаза. Думала, что у меня не хватит смелости сказать ему что-то. Одна его фраза разожгла во мне огонь которым питался гнев и обида вселенского масштаба. И если раньше я стояла перед выбором, то не сейчас. Лучше сгореть, чем погаснуть.
– Прости?! – встаю перед ним, потому что сидя сложнее выразить то, что я чувствую сейчас, – О какой броне ты говоришь? Я буквально стою перед тобой ногая. Ох, прости, на мне остались носки, – встаю на кровать, чтобы достать телефон из укромного местечка. Если я не сделаю это сейчас, он точно обернется мне боком в скором времени, – Всё! Я больше ничего от тебя не скрываю, – вручаю ему смартфон. Я успела позвонить родителям лишь один раз.
– Зачем тебе был нужен этот телефон? – он не кажется удивлённым. Его это даже не разозлило, хотя таким способом я нарушила условия контракта.
– Точно не для того, чтобы проворачивать что-то за твоей спиной, – смотрит на меня ожидая продолжения исповеди, – Я не хотела чтобы кто-то слушал мои личные разговоры, никак не относящиеся ни к Кайл, ни к тебе.
– Ты же понимаешь, что никто за твоим телефоном не следит 24/7. Это лишь мера предосторожности. Если у меня появятся какие-либо сомнения, я с легкостью найду то, что мне нужно. Но это тоже зависит от тебя.
– Эта информация не избавит меня от ощущения, что за каждым моим действием следят, – ощущение которое сковывают мои движения. Оно душит меня, и с каждым днём хватка на шее будто усиливается.
– Ты сделала правильный выбор отдав мне его сейчас. Когда бы я его нашёл, а я бы точно нашёл, всё бы закончилось. Любое отклонение от контракта означает немедленное его прекращение.
Мне не нравится его присутствие, я не хочу чтобы он здесь находился. Его спокойствие свалилось песком на мой огонь и всё погасло. Я не могу рисковать когда передо мной тот, кто позволяет себе управлять жизнями других.
Молчание всегда было моим громким криком. И даже сейчас, когда я решила не сдерживать пожар внутри меня, он оказался лишь, почти погаснувшей, спичкой.
– Каждое отклонение от моих просьб, скрытие любых мелких деталей которые относится к контракту приведёт к одному. Я не буду это больше повторять, ведь ты прекрасно всё поняла и с первого раза.
– Ты дашь всё что мне нужно. И ты это знаешь, ведь цена слишком высока, – его глаза смотрят мне в душу, и я с легкостью выдерживаю этот взгляд. Мне нечего скрывать, больше нечего. Пережить и забыть.
– Единственное, что я могу дать тебе – это отвращение и ненависть, – он собирался уходить, но мои слова его остановили. В контракте не было ни слова о том, как мне позволено с ним разговаривать. Гарри Фримен сможет выдержать правду. А я больше ничего не буду скрывать.
– В ненависти все же есть доля уважения, – он не поворачивается ко мне, но я буквально вижу перед глазами выражение его лица. До боли знакомая мне ухмылка, и всё те же холодные, пустые глаза. В них будто никогда не было жизни.
– Как долго всё это продлится? Насколько близко ты приблизился к свей цели? – игнорирую его бессмысленные слова. Уважение и Гарри Фримен стоят на разных уровнях иерархической системы.
– Немного, – за ним захлопывается дверь, оставляя меня наедине с чувством того, что я опять проиграла.
Я же хотела сказать ему что думаю о нём. Собиралась сгореть, не хотела гаснуть. Его спокойствие будто цунами вызванный землетрясением. Затопил весь мой мир, лишил воздуха и возможности разжечься. Я приняла своё поражение, проглотила обиду и иду дальше. Прожить и забыть.
Несколько лет назад мне пришлось покинуть Рио. Теперь очередь Лондона. Я не смогу остаться здесь после всего, что произошло, происходит и, вероятно, будет происходить. Хочется бежать, не оглядываясь. Пытаюсь избавиться от воспоминаний, но мне нужно научиться жить с ними. Я не смогу найти своё место в этом мире, если буду продолжать бежать.
***
Никогда не думала, что мне когда-либо будет грустно из-за отсутствия лекций во вторник. Раньше я радовалась каждому свободному дню, но теперь мне просто хочется отвлечься, погрузиться в учебу и забыть обо всем, что происходит вокруг.
За окном льёт дождь, и мне становится тоскливо. Хочется с кем-то поговорить, поделиться своими переживаниями, вывалить всё, что чувствую. Но я одна. Из-за него.
Сидя возле окна, наблюдаю за бесконечным потоком дождевых капель. Это зрелище одновременно завораживает и угнетает. Смотреть на дождь и думать обо всём, что произошло, стало для меня новой пыткой. Каждая капля напоминает о боли, которую я испытываю. Больно думать. Как бы глупо это ни звучало.
Мне так хочется сконцентрироваться на чем-то, найти точку опоры в этом хаосе, но это кажется невозможным. Мысли словно водоворот затягивают меня глубже и глубже. Кажется, я схожу с ума. Воспоминания обуревают меня, не давая покоя ни днём, ни ночью. Пытаюсь найти утешение в чем-то, но ничего не помогает. Эта пустота внутри меня разрастается, заполняя всё пространство.
Если бы Вини был жив, всё было бы иначе. Эти мысли всё чаще приходят ко мне, вытесняя реальность и погружая в мир воспоминаний. Вини был моей опорой, моим защитником, моим лучшим другом. С ним всё казалось проще, даже самые трудные моменты жизни не были такими страшными. Боюсь, что не справлюсь. Но и отступить не могу.
Спасают только звонки родителям, которые вселяют в меня надежду, что всё будет хорошо.
« Мне нужно взять некоторые вещи из моей квартиры.»
С такой погодой пуховик мне необходим. Несмотря на то, что на улице март, кажется, что весна никогда не ступит на эту землю. Весна — это прекрасно. Меня оградили от всего прекрасного.
Поездка за вещами может хоть ненадолго отвлечет меня
От Г.С.
« Спускайся через двадцать минут.»
Я предупредила Роуз, что зайду сегодня, но она мне ничего не ответила. Не знаю, на что я надеюсь больше: на то, что дома никого не будет, или на то, что Роуз всё-таки там окажется. Мне её очень хватает.
У ворот ждёт чёрный внедорожник. Но за рулём не тот, кого я хотела бы видеть сейчас. Я надеялась, что он пришлёт за мной Джуда, а не поедет сам. Не этого я добивалась. Как я могу отвлечься от своих мыслей, если он их антагонист? Мне больше не нужен пуховик, не требуются замена уггов на сапоги и лужи уже не кажутся такими мокрыми.
Но мой внезапный отказ снова разозлит его. Возможно, он вновь поднимется ко мне и устроит очередной спектакль. Я не вынесу ещё одного его перфоманса. Поэтому я сейчас сяду в машину и мы вместе поедем за моими вещами. В конце концов, я была инициатором этой поездки.
– На улице льёт как из ведра, – он взглянул на лобовое стекло, и мне уже показалось, что он хочет заговорить о погоде, но продолжил, – В твоей комнате окна во всю стену, но ты всё же решила надеть пальто и домашние тапочки, – оценил меня взглядом, а затем снова уставился на стекло.
Я игнорирую его замечания. Его не должно волновать, что я ношу. Прежде чем делать выводы, ему не помешало бы полистать пару каталогов одежды. Мои угги никак не могут быть спутаны с домашними тапочками. Можно было бы догадаться, что я написала ему о необходимости взять вещи не просто так.
– Ты ведь не первый год в Лондоне и знаешь, какая здесь погода в начале мая. О чём ты думала, когда взяла с собой только пальто и эти валенки?
– Ни о чём, – мой голос звучит раздражённо, – Ты забыл, в каком состоянии я была в тот вечер? Я буквально собирала чемодан в неизвестность. О погоде в начале мая я думала в последнюю очередь. – Если он продолжит указывать на мои ошибки, я выйду из машины прямо сейчас.
– В этот раз подумай не только о конце мая, но и о начале июля, – его взгляд сосредоточен на дороге, через лобовое стекло почти ничего не видно из-за дождя. Моё решение поехать сегодня за вещами явно мне не на руку.
– Июль? – мне казалось, что все близится к концу, – Ты не можешь как-то это всё ускорить? – В этом доме минуты тянутся как часы, а месяц будет казаться вечностью.
– Только если ты этого захочешь, – его хриплый голос выделяется на фоне дождя, барабанящего по машине.
– Это то, чего я хочу больше всего, – если у меня ещё осталась хоть какая-то надежда, то я вложила её в эту фразу.
– Сомневаюсь, – он издает хриплый смешок, едва заметно покачивая головой.
– Не понимаю, что скрывается за твоим "сомневаюсь", но мне бы хотелось узнать подробнее, что от меня требуется.
– Когда потребуется, я сообщу.
Мне не ясно, почему он всё усложняет. Всё было бы намного проще, если бы он сразу сказал, что именно ему надо, а не разговаривал загадками. Мне остается сидеть на своей пороховой бочке и ждать взрыва, после чего мне опять придется собирать себя по кусочкам.
***
Надеюсь, что он не собирается идти со мной, потому что Роуз явно не будет ему рада. Но все мои надежды начинают развеиваться, когда Гарри тянется за своей курткой.
– Надень, – бросает её мне на колени, и выходит из машины. Он никогда не оставляет мне выбора.
Я быстро накидываю вещь на себя и следую за ним. Моё пальто защищало бы меня лучше, чем этот его кашемировый свитер. Гарри, обладая длинными ногами, с лёгкостью перешагивает все лужи на пути, будто на его плечах нет груза разрушенных им жизней.
Я слишком увлеклась наблюдением за ним и не заметила огромную лужу, растекшуюся передо мной.
– Merda! (Дерьмо)
Как только я наступила на её поверхность, обувь моментально пропиталась водой. Через секунды холодный поток стал пробираться к носкам, делая их мокрыми и липкими.
Мой вскрик не остался незамеченным. Каждое моё действие вызывает у него раздражение, и этот случай не стал исключением. Признаю, что эта ситуация расстроила не только его.
Но то, что он делает дальше, выводит меня из себя. С лёгкостью, словно я не почти с его ростом, он перебрасывает меня через своё плечо. Я чувствую себя беспомощной и униженной, каждое движение его тела словно подчеркивает мою зависимость от его воли.
– Отпусти меня! – мой крик, казалось, услышал весь жилой комплекс, но он не отреагировал. Напротив, его рука крепко сжалась вокруг моих бёдер, как железные тиски, стиснув меня ещё сильнее.
Он продолжал шагать вперёд, и каждый шаг отзывается в моей душе тяжёлым глухим эхом. Я чувствовала, как его мышцы напряжены, и это только усугубляло моё раздражение. Ладонями била его по спине, изо всех сил стараясь освободиться, но он продолжал идти вперёд, будто мой отчаянный протест был пустым звуком в буре.
Наконец, преодолев несколько метров до подъезда, он осторожно отпускает меня.
– Зачем ты это сделал? – отхожу от него подальше, стряхивая с себя его прикосновения.
– Тебе так сложно смотреть под ноги? – нервно поправляет свои мокрые от дождя волосы.
– Почти так же сложно, как тебе ответить хоть на один из моих вопросов, – я пыталась скрыть свой гнев, но в голосе все равно звучала нотка отчаяния. Он оставался абсолютно невыносимым, как всегда.
– Пункт «3.2. Сторона обязуется держать дистанцию и не предпринимать никакие действия против воли другой стороны, в отсутствии третьих лиц.». Или обязательство не нарушать условия контракт касаются только меня?
– Ты вываливаешь на меня условия контракта, будто не я был тем, кто его составил. Запомни, Бруна, я продумал каждый твой шаг ещё в тот момент, когда увидел тебя впервые. Пункт 3.3.: Сторона обязуется обеспечить безопасность другой Стороне, – его фигура возвышается надо мной, заставляя меня попятиться назад.
– Я просто наступила в лужу. О какой опасности может идти речь? – капельки воды стекают с его волос на моё лицо, ударяясь о кафель.
– Вероятность того, что ты бы наступила во вторую лужу, была довольно высока. У тебя могут развиться пневмония, бронхит или что-то ещё из-за промокших ног, – глаза сверкают зелёным, как драгоценные камни. Я никогда не привыкну к тому, как они меняют цвет.
Его дыхание тёплое и обжигающее, будто пламя, скользит по моей коже, создавая контраст с холодом, исходящим от капель воды. Он стоит слишком близко, его тело едва не касается моего.
– Пойдём, тебе нужно снять обувь, – кивком указывает на лифт.
– Нет, Гарри! – голос дрожит от гнева. Я стою, как вкопанная, у лифта, и мои слова летят в его сторону с резкостью, которой я сама не ожидала. Руки сжаты в кулаки, – Ты так поступил, потому что привык, что всё происходит так, как ты пожелаешь. Если кто-то осмелится ослушаться или сделать что-то не так, как ты планировал, ты заставишь его переделать.
– В следующий раз, пожалуйста, используй свой язык, прежде чем распускать руки, – отталкиваю его от меня и направляюсь к лифту.
Никто и никогда не вызывал у меня такого раздражения, как человек передо мной. Гарри Фримен – это буря эмоций, в которой нет ни одного положительного чувства. Он словно гром среди ясного неба, как стая летучих мышей, внезапно появившаяся в летний вечер. Всё на его пути омрачается, оставляя за собой лишь опустошённые души.
Хотя мои ноги насквозь промокли, меня вдруг охватывает жар. Злость бурлит внутри, но я пытаюсь её утихомирить. Он как энергетический вампир, высасывающий последние капли сил, а я не стану той, кто добровольно будет его подкармливать.
– В следующий раз я поступлю так, как посчитаю нужным.