Ранее Рейллис не доводилось бывать в Штормовом Пределе, и, даже не учитывая обстоятельств ее прибытия, она смело сделала вывод, что замок ей не нравится. Глухие толстые стены и узенькие бойницы всю твердыню Баратеонов превращали в тюрьму. А такие совпадения, еще и в ее-то шатком положении при дворе, девушке отнюдь не нравились. С конвоем, как какая-то преступница, принцесса вошла в помещение Великого чертога.
— Принцесса Рейллис Таргариен, — уныло объявил худощавый мальчишка, ночью видимо исполняющий обязанности герольда.
— Ваша милость, — буркнул Баратеон, не выказав никакого уважения. Лорд восседал на фамильном троне, по одну его руку стоял сурового вида мейстер, а по другую...
Молния снова сверкнула, ослепительным белым светом пробиваясь сквозь крошечные окошки под самым потолком, но гром для ушей принцессы напрочь заглушил другой звук — смех принца Эймонда. Неприятный гортанный, злой смех у злого человека.
— Вы говорите с принцессой крови, милорд. Имейте совесть проявить каплю уважения королевскому дому, — одноглазый соскочил с помоста лорда невесомым прыжком и почтительно склонил перед Рейллис голову. Только она во всем замке могла понять: урод над ней насмехается.
— Конечно, — Баратеон с усилием поднялся с седалища, чтобы преклонить колено.
— Впрочем, думаю, принцесса обойдется.
Если Эймонд сейчас не чувствовал себя победителем ситуации, то короля Визериса пришили снарки и грамкины, а не треклятые Хайтауэры. «Как он успел так сильно повлиять на Баратеона?» Рейллис упорно делала вид, что не пребывает в бешенстве от этих никчемушных выходок и старалась вообще не смотреть, как самодовольно принц потирает ладони и с каким триумфом он расправил плечи. «Кому и что ты пытаешься доказать, маленький Эймонд?»
— Лорд Боррос, — заговорила Рейллис, — именем законного короля Семи Королевств Эйгона II и волей его Малого совета я прибыла к вам как посланница, — принцессе ох как не хотелось снова приседать в реверансах, она замерла посреди чертога прямая как сама скала Дюррана. — Не захотите ли вы обсудить все с глазу на глаз, к примеру, в вашей горнице?
И на что она надеялась? Баратеон затряс головой, кое-как его брыла не захлопали друг о друга. Эймонд же все не мог закусить свои чертовы щеки, чтобы в приличной манере скрыть злорадную улыбку.
— Мы с принцем уже обсудили условия, ваша милость, — каждое слово лорда будто звучало со все большим опасением. — Признаться, мы не ожидали еще одного гонца от короля.
— Боюсь, милорд, еще один гонец прибыл до меня, волю короля Эйгона...
— Мы исполняем вместе, лорд Боррос, — перебил Эймонд сестру. Да что он затеял?!
— Нет, лорд Боррос, поймите, принц Эймонд...
— Прилетел с волей нашего брата-короля Вестероса!
Таргариены понемногу стали позорить королевскую фамилию в замке вассала, начав переругиваться перед половиной совета Баратеона. Прямое доказательство баек про драконий нрав в действии.
— Skoros issi ao gaomagon kesīr? — Рейллис шипела, сдерживалась, но уже никак не могла отступиться. — Qīloni maghagon ao kesīr?!
— Doru-borto abrā, — раздражение Эймонда, сменившее его хитрое злорадство, было слышно даже сквозь стиснутую челюсть, — quba! — принц в сердцах плюнул на пол. — Nyke dohaeragon ao...
Мейстер, пара рыцарей и сенешалей глупо переглядывались между собой, пытаясь разобраться, что к чему, пока благородные дети дракона буравили друг друга взглядами, пытаясь оправдаться и доказать правоту. Рейллис сдалась первой. В ее понимании, даже не сдалась, а уступила упрямому одноглазому барану, чтобы сохранить остатки достоинства и репутации. В конце концов, Эймонду действительно удалось о чем-то договориться с Борросом Баратеоном, в ее же интересах не рушить построенное им преимущество.
Во время жаркого спора Эймонд подходил ближе и ближе, пока не почувствовал, как растрепавшиеся волосы сестры щекочут ему нос. Рейллис же смотрела на него почти глаза в глаза, и все ждала, пока ублюдку станет стыдно. Щеки принцессы чуть разгорелись от дискуссии, грудь и плечи вздымались тяжелым дыханием. Высокий помост лорда за спиной уже успел опустеть — как странно, они даже не заметили, как Боррос вместе с малочисленной свитой убрался подальше от драконьих разборок.
Повинуясь странному, даже опасному для жизни порыву, Эймонд заправил все еще слегка влажный от ливня локон принцессы за ухо, невзначай задевая большим пальцем скулу Рейллис. От такой наглости у принцессы захватило дух. Почему же тогда она молчала..?
— Ivestragon kirimvose, se ōregon aōha relgos, — произнес ледяной принц. Он больно прижал палец к губе Рейллис. — Я помог, и не смей спорить. Закрой рот, принцесса.
Рейллис и не думала спорить или открывать рот, сейчас ее обуяла такая ярость, какой она давно не испытывала, но эта всеобъемлющая злость смешивалась с чем-то новым, а новое определенно было чем-то старым и знакомым, только... забытым? Спрятанным подальше в уголки сознания. Лицо принцессы было непроницаемо. В сегодняшнем Эймонде ей почудился то ли обиженный на весь мир мальчишка, каким он был десять лет назад, то ли совсем незнакомый мужчина. Который чем-то сумел ее взбудоражить. За толстыми стенами Штормового Предела раздался очередной раскат грома, а дождь хлынул с новой силой.
— Милорд, миледи, — вдруг подал тоненький голосок мальчонка-недо-герольд, открывавший двери в чертог. — Его милость лорд Боррос просит вас покинуть Штормовой Предел, — мальчик сглотнул, нервно переступая с ноги на ногу. Боялся после таких заявлений пойти на корм Вхагар, не иначе. — Он пошлет войско, которое хочет десница, и будет блюсти все соглашения, заключенные с принцем Эймондом... Только... Выясняйте отношения не под его крышей!
Бледный как труп, мальчик что-то пискнул вместо прощания и скрылся, сверкая пятками. «Как просто все оказалось», — думала Рейллис. Не считая секунды, где принц Эймонд позволил себе распускать руки.