«Если на звёзды смотреть из окна
В темноте под покровом ночи,
Ты поймёшь, как это нужно всем нам,
Чтобы любили нас очень.
Чтоб когда лунный свет просочился в окно,
С нами был кто-то рядом,
Чтоб спокойно с ним было, тепло...
Ну разве много нам надо?»
Так хорошо... так легко. Будто бы её тело вовсе не её. А вокруг не привычный мир, а параллельная вселенная. Совсем другая. И всё, что прошло теперь уже не имеет значения.
Хорошо. Наверное, именно такие ощущения испытывают в раю...
Пушистые ресницы дрогнули, а брови непроизвольно сдвинулись под напором болевых ощущений, выкручивающих буквально каждую косточку. Первое, что Ин увидела, немного приоткрыв глаза и тут же сощурившись – белый потолок. А затем, недовольно заёрзав на месте, она вдруг ощутила какую-то влагу на лбу. Сняв с лица тяжёлый груз, коим оказалась прохладная мокрая тряпочка, обильно смоченная водой, только сейчас Ин заметила тёмный мужской силуэт, расположившийся у изголовья кровати. Чуть пристальнее всмотревшись, ей удалось распознать в этом парне Юнги, голова которого немного покосилась набок, а глаза были закрыты, что, вне всяких сомнений, свидетельствовало о том, что он мирно дремал.
Мягкая улыбка тронула бледные губы девушки, и Ин протянула руку, чтобы коснуться этих пушистых волос, которые уже успела полюбить, как тут же отпрянула, сморщившись от неприятной головной боли и воспоминаний, накатившихся на неё убийственной волной, вырвав из горла девушки тихий стон.
Ножки стула заскрипели и пошатнулись, едва ли Юнги встрепенулся, непонимающе озираясь по сторонам, остановив свой взгляд на скорчившейся Ин.
— У тебя что-то болит? — обеспокоено спросил он, резко подорвавшись с места и ринувшись к постели больной.
— Воды... — из её пересохшего горла вырвался сдавленный, еле слышный хрип.
Тем не менее, Юнги, расслышав просьбу девушки, выбежал из комнаты, споткнувшись о что-то в коридоре, обматерив это «что-то» всеми ругательствами, которые он только знал, и вскоре снова появился, держа в руках стакан прозрачной воды.
Взгляд, которым она на него смотрела, заставил сердце парня забиться в сотню раз быстрее, а многочисленных мурашек – забегать по коже.
Юнги, немного засмущавшись, осторожно приподнял Ин, позволив ей сделать несколько глотков воды. А она, не отрывая взгляда светло-карих глаз, пожирала его лицо, на котором играли желваки, напряжённые руки с выпирающими венками и грудь, приоткрытую неглубоким вырезом вязанного свитера салатного цвета.
Аккуратно уложив Ин обратно на подушки, Юнги поставил стакан на тумбочку и тяжело вздохнул.
— Боже, ну и напугала же ты меня, маленькая, — прошептал он, прислонившись холодными тонкими губами к костяшке на запястье Ин.
Наверное, любой бы растерялся, придя домой и найдя тело дорогого человека на полу среди кучи перьев, почти не подающим признаков жизни, тем не менее, температура которого была сродни кипятку.
— Как ты? — спросил Юнги, заботливо уложив руку девушки поверх одеяла.
— Уже лучше, — тихо ответила Ин.
В комнате повисло неловкое молчание, за черепной коробкой каждого из её обитателей роилась куча мыслей.
Как теперь Ин должна была смотреть на Юнги, вспоминая их ночь, проведённую вместе, и осознавать, что переспала с братом?
А Юнги... Теперь просто пришёл его черёд теряться в догадках, что же происходит с той, которая сейчас лежит перед ним. Может, он сделал что-то не так? Может, ей просто не понравилась их близость?
Мягкий свет, бросаемый уличными фонарями, проникал в комнату через окна, разгоняя прочь мрак, среди которого было не так уж и сложно разглядеть тёмную макушку. Взгляд девушки скользнул по белой коже парня, два карих глаза которого блестели в сумрачной темноте.
Нет, в этом взгляде Ин не было ни ненависти, ни презрения к Юнги, лишь только едва уловимая ирония, время от времени вспыхивающая в светло-карих глазах. Ведь чёртовой судьбе было угодно распорядиться, чтобы человеком, которого она полюбила всем сердцем, которому впервые отдалась, оказался братом, когда-то давно раз и навсегда отобравшим у неё родную мать. Ин должна ненавидеть его.
Но она почему-то... не может?
Грудь девушки высоко поднялась, и она глубоко вздохнула, упершись рукой о коленку Юнги, с помощью которой привстала, приняв сидячее положение. Ин повернула голову и, посмотрев прямо в чёрные глаза парня, прошептала:
— Пошли курить.
Юнги же, упрямо выставив обе руки вперёд, попытался уложить обратно настырную девчонку. Но на этот раз не вышло – она оказалась настойчивее... А может, это просто он решил ей уступить.
— Только хорошо закутайся, — заботливо прошептал парень, заворачивая девушку, словно какой-то рулет, в шерстяное одеяло.
А затем быстро поднялся и, сделав пару шагов, оказался возле окна, без промедлений распахнув его. На улице было уже не так прохладно, как буквально ещё пару дней назад.
Ступив босыми ногами на холодный пол, Ин громко зашлёпала ими, став рядом с парнем, который, бросив многозначительный взгляд на её ступни, быстро подхватил девушку на руки, усадив на подоконник.
— Совсем не бережёшь себя, — пробормотал Юнги, одной рукой поддерживая Ин за талию, а другой доставая из заднего кармана светлых джинс мятую пачку вишнёвых сигарет.
Брат. Это её брат.
Страх, гордость, любовь, горечь – испытывать сразу столько противоречивых чувств – невыносимо.
Ин не хотела, чтобы и Юнги узнал об их родстве, потому что понимала: стань ему это известно – будет страдать. А она совершенно не горела ни каплей желания видеть его страдания: уже насмотрелась на его хандру.
Невольно засмотревшись на его красивый профиль, правильные очертания лица, аккуратный нос, строгие брови. Ин вздрогнула.
Вряд ли она сможет когда-либо заставить себя не любоваться и не восхищаться этим человеком, навсегда ставшим для неё первым и последним – она так для себя решила ещё в ту ночь.
Нет. Юнги ни за что не узнает эту страшную тайну, которая и так буквально подкосила её.
Жёлтый огонёк, блеснувший в руках Мина, подпалил сначала его, а затем и сигарету Ин. Завороженно вглядываясь в столичную даль, Юнги затянулся, а вместе с ним затянулась и школьница, жадно вдыхая и убивая свои лёгкие ядовитым дымом. Парень уверенно держал девушку за талию, прижимая её к своему торсу, чтобы, не дай Бог, не пошатнулась и не упала. Бросив взгляд на растрепавшиеся по плечам каштановые волосы, вздёрнутый носик и глаза, устремлённые куда-то за горизонт, Юнги хитро улыбнулся и струсил указательным пальцем пепел, отяжелявший сигарету.
— Хочешь кое-чему тебя научу? — он сильнее вжался тонкими пальцами в тело Ин, заставив её вздрогнуть и повернуться к нему лицом.
— Чему? — брови девушки подскочили вверх, изогнувшись красивой дугой, и она поднесла кончик сигареты, которую крепко зажала между двумя пальцами, к губам.
— Закрой глаза, — приказал Юнги, вдохнув в лёгкие больше чем обычно дыма.
Ин послушно подчинилась указанию парня, интуитивно обвив одной рукой его шею, чтобы сохранить равновесие.
И уже через мгновение девушка почувствовала дыхание Юнги, отдающее приятным запахом вишни, на своих губах, которое заставило её сильно задрожать.
«Чёрт! Очнись, — мысленно взывала она к своему разуму, который, казалось, совсем отключился и перестал реагировать на внешний мир, — это же твой брат...»
Трепет, охвативший тело Ин заставил её сильнее прижаться к Юнги, который всё это время игрался с губами девушки, прикасаясь своими холодными к её. После, вдоволь наигравшись, он умело разомкнул податливые уста Ин. А в следующее мгновение она почувствовала приятный тёплый дым у себя во рту, который выдохнул Юнги. Маленькие ядовитые облака стали распространяться по всей ротовой полости, а затем ровной струйкой вывалились из ноздрей девушки.
Парень отпрянул от Ин, застывшей в наслаждении, которая, видимо, не очень-то и спешила вырваться из омута приятных ощущений, оставляя глаза закрытыми.
— Ещё... — еле слышно шевельнулись её уста, заставив Юнги самодовольно усмехнуться и сделать новую затяжку, чтобы снова слиться с Ин, выдохнув в её уста ядовитый дым.
После того, как девушка блаженно выпустила очередную порцию серого облака в ночной воздух, Юнги поспешил нежно припасть уже тёплыми губами к шее Ин, невольно подумав, что она – первый человек, которого он так испортил и ему хочется продолжать делать это дальше.
Юнги почему-то не может себя контролировать рядом с ней. Окурок, понемногу начавший жечь пальцы, выпал из его руки, которой он поспешил обхватить лицо Ин, ворвавшись в её рот языком.
Правильно ли это – вот так страстно отвечать на поцелуй брата?
Может... лучше рассказать ему обо всём?
— Юнги... — маленькая ладонь девушки упёрлась в грудь Мина, заставив их разорвать поцелуй и прижаться мокрыми от возбуждения лбами друг ко другу. Ин судорожно вздохнула, попытавшись восстановить сбитое дыхание. — Что бы ты сделал, — девушка запнулась и снова вздохнула, не спеша, как бы раздумывая и взвешивая каждое слово, продолжив: — если бы я сказала тебе, — она прикоснулась дрожащими кончиками пальцев к мягкой щеке парня, — что... — протянула Ин и снова вздохнула, переместив руку на затылок Юнги, а затем запустила ладонь в шелковистые волосы, которые так обожала. Не решалась... страшно, — сильно хочу тебя, — на одном дыхании выпалила девушка, закончив фразу совсем не так, как хотела, заменив её той, что невольно сорвалась с губ.
Юнги ухмыльнулся, в следующую секунду подхватив Ин за бёдра, и крепко-накрепко прижал к себе. Да так крепко, что она прекрасно почувствовала его сильное возбуждение через ткань своих и его штанов. Усадив девушку на комод, с поверхности которого они случайно спихнули какие-то вещи, в результате полетевшие на пол, Юнги продолжил осыпать грудь Ин поцелуями. А она, позабыв обо всём на свете, позабыв о том, что сейчас снова отдаётся своему брату, запрокинула голову назад, приоткрыв рот в истоме наслаждения, безмолвно прося большего.
Резко дёрнув Ин на себя, Юнги недовольно оторвался от её тела, позволив девушке стянуть с себя свитер, который тут же полетел на пыльный пол. На мгновение они остановились, шумно глотая воздух и глядя друг другу прямо в глаза. А потом Ин нежно убрала тёмную мокрую прядь волос со вспотевшего лба Юнги и, обхватив его лицо ладонями, вовлекла парня в новый, ещё более чувственный, поцелуй.
А что ей ещё оставалось сделать? Сказать правду, которая её саму едва ли не лишила разума, а вместе с этой правдой оставить себя без ласк брата, которые стали Ин дороже всего?
Нет. Всё, что она могла сделать – залечить свои и его раны нежными поцелуями и безумством, которое лишит их сознания хотя бы ещё на одну ночь...
Ещё на одну чёртову ночь.
А дальше что? Ведь утро непременно настанет, неся с собою безысходность и страшную реальность...
Но вряд ли сейчас это волновало Юнги, пульс которого зашкаливал, и Ин, несмело поддающуюся ласкам юноши. Инстинкты с каждым мгновением всё больше овладевали ими, заставляя парня испускать дикие рыки, выдававшие его явное нетерпение, а девушку – тихие стоны.
Ин запустила ладонь в пушистые волосы Юнги, пахнущие едва уловимым запахом цитрусового шампуня, которым тот постоянно пользовался, и ненасытно вдохнула его. А затем снова поцелуй с привкусом вишни и горечи дыма.
Парень снова подхватил Ин, крепко удерживая за бёдра, и в следующее мгновение они оказались на мягкой кровати, поспешно сдирая друг с друга одежду, которая сейчас им обоим жутко мешала. Здесь и сейчас она снова отдавалась своему брату, ненасытно целуя и скользя дрожащими руками по его телу.
Завтра Ин снова будет осуждать себя за слабость и опрометчивость, но не сейчас.
Разве сейчас что-то имеет значение, когда язык Юнги снова прокладывает мокрую дорожку от груди к пупку, заставляя её ещё больше задрожать, а затем вновь слиться со своей сестрой...
Разве сейчас что-то важно?
Говорят, что плохое всегда тянется к хорошему, чёрное к белому, а луна всё ещё тешит себя надеждой нагнать солнце. Но что станет, если вдруг это хорошее окажется плохим?
Что будет тогда?