– А точно не раскиснет? – присев на краю понтона, где был пролом, Пригоршня ногой качнул стоящую на воде лодку.
– Они много раз плавали на ней, пока не сделали понтон, – Химик первым шагнул на дно лодки. Красный Ворон, свесившись с понтона, придерживал ее за кольцо на покатом носу. – Вил говорит, резина обработана лаком, которому не страшна щелочь.
Окутывающая котлован дымка светилась глубоким ясным светом, стояла мягкая полутьма. Пригоршня предпочел бы, чтобы освещение было либо более тусклым, чтобы засевшим на базе было труднее заметить гостей, либо, раз уж оно все равно такой интенсивности, более верным, четким. Сейчас оно шло волнами, в глубине марева перемещались облака мерцания, и отсюда, из центра озера, казалось, что там кто-то живет.
– Садись уже, – буркнул наемник. – Время идет.
Пригоршня покачал головой, присел и опустил в лодку ноги. Усевшись на доске, упер ступни в прогибающееся дно, взялся за пластиковое весло с двумя лопастями. Ворон, бесшумно скользнув с понтона, устроился на носу. Видеть его без плаща было непривычно. Лодка качнулась, наемник оттолкнулся от моста, Пригоршня опустил в воду сначала один конец весла, потом другой, и они поплыли.
С оружием было хреново: пистолет с одним патроном, заточка, арматурный трезубец и два ножа: столовый у Химика и «офицерский» раскладной, у Пригоршни. А у засевших на базе, судя по перестрелке на понтоне, несколько огнестрелов. И боеприпаса хватает. Одна надежда на внезапность, на выучку Пригоршни и таланты Ворона.
– Лучше б ты все же с нами не плыл, мохнатый, – тихо сказал Пригоршня, направляя лодку вдоль понтона. – А то оставили бразера Вила одного, а он нам не сват, не брат, да и вообще идеологический враг и капиталист. Слышали про «Биофарм»? Рассказывали, как они в одном африканском княжестве по договору с тамошним диктатором тестировали какой-то свое лекарство прямо в гетто и переморили несколько тысяч народу, ошибка там какая-то оказалась в формуле.
– Вил показался мне приличным человеком, – возразил Химик, – к тому же он одинок, напуган, растерян и понятия не имеет, что делать дальше. Сейчас он на нашей стороне. Да и какой он капиталист, Никита? Молодой ученый по найму из Венгрии.
– Ладно, все равно ты уже с нами чухаешь.
– А как с червями? – подал голос Красный Ворон. – Если нападут?
Химик ответил:
– Я говорил про это с Вилом, и он рассказал, как три года назад при очередной атаке червей командиру прикрывающего экспедицию отряда удалось выстрелить из силовика, который они нашли в Ковчеге, прямо внутрь норы. Причем силовик до того был включен и копил энергию около пятнадцати секунд.
– Ну? – заинтересовался Пригоршня, вспоминая, как он раскорежил дверь депо на Периметре. – Говори, чего замолчал?
– Я пытаюсь мысленно перевести слова Вила, мы же общаемся на английском. В общем, тогда, вроде бы, произошло примерно то же самое, что и после моего супер-удара кнутом. По всему озеру открылись норы, черви повыпадали наружу и утонули либо разбились о берег. И после этого с месяц их не было видно. Люди уже решили, что червям конец. Но потом один высунулся, другой, они постепенно начали появляться все чаще... В общем, у меня впечатление, что после силового удара часть их погибла, а другие забились по щелям и пережидали. А может, силовая вспышка на время лишила выживших ориентации, что-то там у них приглушила, и им нужно было длительное время, чтобы прийти в себя.
– Короче, намекаешь, что в эту ночь черви точно не объявятся?
Ворон поднял руку, привстал, и они замолчали. Пригоршня прекратил грести, лодка плыла по инерции. Трезубец, с обмотанными куском брезента крюками, был засунут за ремень, а пистолет висел в кобуре. С единственным патроном пистолет. Пригоршня себя из-за этого чувствовал немного глупо. Один патрон, черт, зачем он вообще, чтобы в череп себе пустить, если враги окружат и выхода не будет?
– Что там? – тихо-тихо прошептал он.
Красный Ворон еще несколько секунд не двигался, потом присел и оглянулся.
– Мне показалось – на берегу движение.
– Да вроде нет никого.
– Может и нет.
– Они могли поставить часового? – спросил Химик.
– Да вот я думал про это, – Пригоршня положил весло, взялся за понтон и повел лодку дальше, бесшумно перебирая по нему руками. – Там трое воргов, раненый Барс, хотя он мог и помереть уже, ну и Ведьмак. Зуб даю, они не ждут, что мы с Ковчега заявимся к ним в гости. И еще такое соображение: по сторонам склоны отвесные, так что если плыть не прямо к базе, а перпендикулярно понтону, то там и не выберешься особо. По крайней мере, не получится в темноте по такому крутому склону доползти до базы. Если бы вода была нормальная, тогда ладно, а в эту жижу розовую ненароком свалиться не хочется, да? И отсюда два вывода: первое, мне кажется, за берегом они не особо следят, и второе – что бы там ни было, у нас просто нет другого пути. По-любому плывем к базе, и на месте решаем, что к чему.
– Но чего они ждут? – спросил Химик. – Сидят там на берегу... зачем? Мы практически уверены, что Ведьмак рвется сюда. Хочет установить Маяк, покинуть в Ковчеге континуум. И тем его окончательно разрушить.
– Ага, зверь, а не человек! – в который раз возмутился Пригоршня. – Вы прикиньте, наплевать ему на миллиарды людей, на детишек, на все человечество, лишь бы самому спастись.
– Он не зверь, Никита, хотя, я дума, что теперь и не человек. Это существо с измененной психикой, и мы не знаем, какие в его голове бродят мысли, какие у него мотивации и намерения.
Пригоршня вспомнил хромого лысого великана с артефактом, вставленным в глазницу, и вторым, в колене, вспомнил его взгляд, манеру говорить, тяжелый стук его трости с горящим огнем набалдашником, и поежился.
– Да уж, та еще тварь, – пробормотал он.
– Но я говорил не о том. Чего они ждут, почему до сих пор не попытались повторно атаковать?
– Наверное, раны зализывают и готовятся. Все, парни, приплыли.
Нос с тихим шелестом резины скользнул по берегу, и Красный Ворон выпрямился. Шагнул через борт, схватившись за кольцо, потянул. Когда вытащил лодку до середины, Химик с Пригоршней выпрыгнули за ним, и наемник сказал:
– Там стучат.
Пригоршня снял с ремня трезубец, смотал с наконечников брезент, прислушиваясь. Да, стучат где-то за казармой. И вроде хруст донесся. И негромкий голос. Была у него надежда, что враги дрыхнут в одном из домов, выставив на крыше часового, к которому он или Ворон сумеют подобраться и тихо его снять, но нет, кажется, они там все бодрствуют. Плохо.
Но хорошо то, что на берегу часовых нет, и прибытие лодки никто не засек.
Засунув ее под основание моста, они побежали к базе и вскоре оказались возле лаборатории. Стук стал громче, голос отчетливее. Волны света, источаемые маревом, медленно ползли по базе, то четче высвечивая здания и машины, то погружая их в темноту.
– По-моему, шумят не в казарме, – сказал Химик, – а за ней. Что они там делают?
– А я понял, – сказал Пригоршня.
Наемник с Химиком поглядели на него, и он ухмыльнулся.
– Что, не въезжаете? Ладно, сейчас увидим, прав я или нет. Вот-вот начнется самая жара, и чтоб мы оказались хорошими парнями и победили плохих, слушайте внимательно. Первое: надо свалить Ведьмака. Для этого у нас есть одна пуля и заточка. Ворон, слышишь? Я держу ствол наготове и при первой же возможности стреляю лысому в его лысую голову. А ты, если он окажется в пределах досягаемости, мочи его своей заточкой. Какой бы он там ни был нелюдью, со свинцом в мозгах и сталью в брюхе долго не протянет. Дальше – Барс, он ранен, причем, по-моему, тяжело. В грудь. Если он еще живой, то надо...
– Живой, – сказал Химик. – Я узнал его голос.
– У вас, мохнатых, слух острее, да? Ладно, значит, он жив, но, наверное, валяется весь в бинтах и драться не может.
– Но может выстрелить, – вставил наемник.
– Это да. И ворги могут. Поэтому нам нужно, по возможности, отловить и убить хотя бы часть их поодиночке. Если, конечно, хоть кто-то находится отдельно от остальных.
– А если нет?
– Если нет – будет хуже. В общем, действуем по обстоятельствам. Ни на одной крыше никого не видно, я уже осмотрелся. Это хорошо. Значит, сейчас подбираемся к казарме, при этом расходимся. Там на середине стены окно, Ворон, бежишь по оси, прямо к нему. Химик, ты к правому углу, смотришь с той стороны, дежурит ли кто-то у торца казармы, обращенного к озеру. С берега я туда глядел, там никого не было, но мог появиться. Если часовой там есть – разбираешься с ним, если нет – смотришь на Ворона. А ты через окно заглядываешь внутрь. В казарме может кто-то спать или сидеть. Жестами покажешь нам с Химиком, что видишь внутри. Допустим, там один или двое, спят. Тогда Химик ныряет сразу в дверь, она как раз в торце на его стороне, и валит их. А я, соответственно, подбегаю к левому углу и смотрю, что происходит со стороны, обращенной к склону. По-моему, шум идет именно оттуда, а?
– Оттуда, – подтвердил Химик. – И я уже понял, что они там делают.
– Я тоже понял, – сказал Ворон.
– Видите, какие мы все умницы. Но я догадался первый. Вопросы еще есть? Вопросов больше нет. Ну, значит, да поможет нам континуума, начали!
Они побежали, расходясь веером, к длинному зданию казармы. В этот момент стук стих.
* * *
Это был технический уровень или что-то подобное. Роб не мог представить, как еще назвать большую полость между двумя ярусами, полную труб, гудящих черных колонн, лесенок, воздуховодов, решеток, переходов и балок. Источниками света были редкие фосфоресцирующие пятна и разводы на многочисленных поверхностях. Пятна эти, как ему показалось, медленно двигались.
Попал он сюда довольно хитрым путем и лишь потому, что доспех обладал каким-то встроенным сигнализатором, который открывал перед ним часть дверей, шлюзов, тамбуров и люков. Если бы не это, Роб навсегда застрял бы на одном из нижних горизонтов Ковчега. Препятствий на пути хватало. А уж те существа, которых он видел по дороге... ничего подобного не хранила память ни майора Титомира, ни синекожего Архара.
Он забрался на металлическую полку, тянувшуюся вдоль полого закругленной стены, и пошел, прижавшись спиной. Надо отыскать проход на следующий уровень, но пока ничего такого ему не попадалось. Над головой был лишь монолитный потолок, который иногда скрывали переплетения труб или непонятные решетчатые конструкции.
Вскоре Роб стал проходить мимо узких штанг, тянувшихся от полки к противоположной стене. Они влажно поблескивали, словно были смазаны жиром или каким-то прозрачным маслом. Даже в доспехе, улучшившем координацию, Роб не рискнул бы пройтись по одной из них.
На стене, вдоль которой он двигался, показалось большое пятно свечения, оно медленно меняло форму, дрейфуя по металлу, словно какой-то странный организм вроде двумерной амебы. Роб прошел мимо, стараясь на зацепить пятно спиной. Дальше стена изогнулась под прямым углом, он миновал выступ и остановился, увидев человека, сидящего на балке перед ним.
Человека, или ворга, или кого-то еще? Кажется, все же человека. Облаченного в такой же, как у Роба, доспех, но меньших размеров и поврежденный.
Незнакомец присел на балке, широко расставив колени. На левом виске длинного хитинового шлема зиял пролом, частично затянутым клейкими нитями, будто паутиной. Левая глазница пробита, в дыре виден темный зрачок. Нижняя часть доспеха казалась почти целой, а верхняя на боку тоже сломана, под ней – тощий, затянутый тряпьем грязно-серыми бинтами торс. По краям дыру затянула пузырящаяся пенка. Выпуклые грудные пластины рассекала трещина, окруженная сыпью, красноватыми точками, глубоко въевшимися в хитин.
Зрачок в проломе сдвинулся, и человек поднял голову. У доспеха не хватало верхних конечностей, из дыр по бокам торчали тощие руки того, кто находился внутри. Его бледную кожу покрывали узоры татуировки, а может тонких разводов какой-то краски. Узкие запястья обмотаны тряпками – будто перчатки без пальцев.
Человек издал очень необычный звук, что-то среднее между карканьем и кваканьем, и стремительно вскинул руку. Роб дернулся, возле головы громко стукнуло, и на полку под ногами свалился заостренный кусок металла. На тонкой скользкой балке двигаться надо было с крайней осторожностью, но обитатель технического уровня сумел молниеносно повернуться, растянулся на ней и пополз прочь, двигаясь будто червяк.
Роб прыгнул за ним. Это было скорее инстинктом, чем необходимостью. Ударившись подошвами о середину балки, оттолкнулся и перемахнул на рифленую железную плиту, торчащую из другой стены.
Над плитой темнела щель, и беглец, передвигавшийся с поразительной ловкостью, нырнул в нее. Роб упал, протягивая следом руку, но не успел схватить незнакомца. В прорехе было темно, слышались удаляющийся хруст и стук. Когда они стихли, тускло замерцал зеленоватый огонек. Глаз доспеха, включившего «ночное зрение»? Значит, он еще работает.
Робу трудно было формулировать такие сложные мысли, но он подумал о том, что доспех обладает собственным сознанием, пусть и очень простым. Если он болен, или сильно ранен, то что случилось с его примитивной психикой? И как это повлияет на носителя? Какие сдвиги могут произойти в голове человека из-за длительного контакта с сильно поврежденным – то есть тяжело раненным, а может и умирающим – биологическим костюмом?
Спрятавшийся в своей металлической норе беглец снова издал вопль, полукарканье-полукваканье, ответом ему стал такой же выкрик, раздавшийся где-то в стороне. А потом еще одни, и за ним третий. Вскочив, Роб попятился, оглянулся. В стальном холодном сумраке технического яруса начали зажигаться зеленоватые огоньки. Вскоре больше десятка их горело в разных местах, выше и ниже.
Они начали двигаться, со всех сторон донеслись шорохи, постукивание. Роб шагнул обратно к балке. Скрученная тонкой спиралью длинная железная полоска прилетела сбоку, ударило в плечо острым концом, будто копье. Покачнувшись, он прыгнул на балку, тут же перемахнул к другой стене, а оттуда сиганул на решетчатую конструкцию, уходящую в сумрачную глубину уровня.
Сзади закаркали и заквакали, раздался стук, шелест – его преследовали. Если бы это были обычные люди, ворги, измененные или звери, он бы принял бой, победил бы их и получил от этого удовольствие. Но стая носителей био-доспехов... Такие противники могли быть опасны даже для него, а Роб не мог подвергать себя чрезмерному риску. Прежде всего, он должен выполнить приказ Хозяина.
Где-то над ним находится проход дальше. Он побежал по решетке, прикидывая, куда перескочить с нее, чтобы быстрее подняться к верхней границе уровня.
* * *
Когда Пригоршня очутился возле казармы, Химик как раз подбежал к другому ее концу. Ворон приотстал – прямо перед ним было разбитое окно, на полпути ему пришлось затормозить, пригнуться, чтобы не заметили изнутри, а потом вообще присесть на корточки.
Встав спиной к стене, Пригоршня постарался умерить дыхание. В одной его руке был пистолет, в другой трезубец. Пока они бежали, стук возобновился, теперь он звучал совсем близко, прямо за углом. Стук молотка.
Химик, пригнувшись спиной к нему, выглядывал из-за другого угла. Обернулся, отрицательно качнул головой. Значит, с того конца никого нет. Красный Ворон добрался до окна, привстал, заглядывая, подался вбок и выпрямился у стены. Показал жестами: внутри один, спит. У наемника это получилось очень наглядно, каким-то неуловимым образом он даже сумел дать понять, что там ворг.
После перестрелки на понтоне синекожих оставалось трое, и если один внутри казармы, значит, за углом, возле которого притаился Пригоршня, их должно быть еще два.
И к тому же Барс.
И Ведьмак.
Хотя отблесков артефакта, закрепленного на трости, что-то не видать. Непонятно, там ли Лысый-и-Одноглазый. И где, кстати, Маяк, из-за которого весь сыр-бор. Лежит внутри казармы?
Он сделал знак Химику: входи внутрь, мочи синего. Тот кивнул, исчез за углом. Жаль, отсюда не видно, как гипер будет действовать дальше.
Зато Ворон это видел. Он снова заглянул в окно, и Пригоршня по выражению его маловыразительной рожи попытался догадаться, что там происходит. Наемник едва заметно качнул головой, будто в неодобрении. Сморщился, пожевал губами. Что такое, что там Химик вытворяет?
Пришлось тихо направиться к ним вдоль стены. Красный Ворон, досадливо плюнув, вытащил заточку и прыгнул в окно. Подскочив ближе, Пригоршня через проем с выбитым стеклом увидел, как наемник склонился над койкой. Их там был целый ряд, двухэтажных, они стояли вдоль стены, и ворг спал на крайней снизу. Ворон воткнул заточку ему под челюсть, зажав рот рукой. Подержал, выдернул и отошел. Отер сталь о покрывало, повернулся.
Химик, стоя неподалеку, наблюдал за ним. Заворожено так наблюдал, будто под гипнозом. Когда наемник, прихватив с верхней койки пистолет-пулемет, пошел обратно к окну, гипер встрепенулся и поспешил за ним.
Один за другим они выбрались наружу, тогда Пригоршня схватил Химика за грудки и тихо зашипел:
– Ты очумел? Почему ты его сразу не убил, он же мог проснуться, пока Ворон перелезал!
– А вот не убил! – Химик оттолкнул его. – Не смог.
– Как это не смог?!
– Он – живое разумное существо. Убивать такое во сне...
– ...Самое правильное дело, потому что пока разумное существо спит, оно не может убить тебя! Это ворг, дикарь, мать его, варвар кровожадный! А ты – хренов гуманист! Ты заповедь божью знаешь: убей врага своего, ибо иначе он тебя убьет? Хиппи мохнатый!
– Иди к черту, Никита, – сумрачно ответил Химик.
– Сам к нему иди!
– Заткнитесь оба, – посоветовал стоящий рядом Ворон. – Дело закончим, потом будете гавкаться.
– Вы Маяк там видели?
– Не заметил.
– Я тоже не заметил, – добавил гипер.
– Куда ж они его дели, назад, что ли, в вездеход сунули? Надо проверить, нет ли кого на той стороне здания. Химик, обойди с того торца и погляди, торчит кто-то под противоположной стеной или нет. Мне пока непонятно, где Ведьмак.
Тот ушел, а Пригоршня поманил к себе Ворона и прошептал едва слышно:
– Сколько патронов в магазине?
– Не рискну проверять, – ответил он. – Клацнет – услышат.
– Так, давай прикинем... Ствол висел на углу верхней койки, прямо над воргом. Вряд ли бы он вот так повесил оружие без патронов, а?
Ворон покачал ствол на ладони и сказал:
– Он точно снаряжен, но непонятно, сколько патронов.
Стук молотка стих, из-за угла донесся слабый голос:
– Хватит уже колотить, как дятел. Веревкой вон те концы свяжи. Не понимаешь? Вот же свинья синемордая. Дикарь! Вот так, да, связывай!
Говорил Барс. Стук молотка так и не возобновился, а жаль, он неплохо заглушал другие звуки. Из-за дальнего угла показался Химик, подбежал бесшумно вдоль стены, остановился. Они сблизили головы, и гипер сообщил:
– За казармой никого.
– Тогда... – начал Пригоршня.
– Куда там шеф подевался? – снова заговорил Барс. – Ох, болит у меня... Ладно, я за ним, а то ушел, и с концами, а ты дальше гвозди вколачивай.
Донесся скрип, тихий перестук. Они становились громче.
– Сюда идет! Я валю его, Ворон – снимаешь синих! – больше медлить было нельзя, и Пригоршня бросился за угол.
Он вылетел прямо навстречу Барсу, который шел медленно, опираясь на самодельный костыль, скрипевший при каждом шаге. Грудь перемотана бинтами, в нее-то Пригоршня и выстрелил, почти вплотную приставив ствол СПС.
Пуля отбросила Барса назад, и он умер, не успев ничего понять, даже удивление на лице не мелькнуло.
Высокий мускулистый ворг, который в поте синего лица своего сколачивал плот из бревен, кусков фанеры и досок, поднял голову. Молотком он работал неумело, но получающееся плавсредство вполне годилось для того, чтоб небольшой отряд смог добраться до пирамиды. Именно так Пригоршня и думал: плот они тут сколачивают. Нужно ведь им как-то попасть к Ковчегу, и при этом они предполагают, что те, кто засел внутри, за понтоном могут наблюдать особо, пусть даже он и сломан. Обогнуть пирамиду вдоль берега и подгрести к ней с другой стороны – не слишком красивый план, рисковый, можно сказать, почти отчаянный, но другого пути у Ведьмака просто не было.
Ворг выпрямился, подхватив с земли пистолет-пулемет. Пригоршню толкнули в бок, и скользнувший вдоль стены Красный Ворон дал короткую очередь из «Вихря». Синего сбило с ног, он рухнул на бок, перевернулся на спину и затих.
А где третий? Пригоршня закрутил головой. Вверху тихо хрустнуло, и он отпрыгнул от казармы, присел. Они все же поставили часового! У здания был небольшой чердак со слуховым окном, в нем возник широкоплечий силуэт.
Наемник с Химиком находились под самой стеной, а Пригоршня дальше, так что ворг выстрелил в него. Пуля свистнула над головой, шевельнув волосы. Он сразу распрямился и с громким хэканьем швырнул трезубец.
Никогда раньше не доводилось Пригоршне метать трезубцы, двузубцы, остроги или там багры. Но получилось удачно, аж сам собой восхитился. Самодельное оружие крутанулось в воздухе, и один из остро заточенных крюков воткнулся воргу в живот. Часовой, хрипло взвыв, сложился пополам.
Тут и Химик наконец проявил себя. Подпрыгнув, уцепился за край окна, подтянулся на одной руке. Второй схватил ворга и выбросил наружу.
Синий упал на землю с шумом, тело подскочило и перевернулось на бок, стала видна темная кровь на животе. Красный Ворон, прижавшийся спиной к стене, поднял «Вихрь» и почти в упор выпустил ему в затылок две пули.
И все. И никаких врагов поблизости. Один на койке с пробитым горлом, второй с дырой в груди, третий вообще пронзен со всех сторон. Даже как-то неприятно стало, вроде осадочек какой-то возник на душе: а может прав мохнатый, нельзя вот так запросто убивать людей, хоть синих, хоть черных, хоть голубых? Но ведь ворги бы их точно убили, если бы получили шанс. Да и вообще, они ведь не просто так наскочили на чужой лагерь, не чтоб ограбить или еще зачем-то, а потому, что континуум свой родной спасают. Родину свою. Это уважительная причина для убийства? Да. Наверное. А может, и нет.
Предаться дальнейшим философским размышлениям помешал резко усилившийся гул за спиной. Он вроде бы звучал и раньше, но за выстрелами и суетой Пригоршня на него как-то не обратил внимания. Ворон с Химиком, стоявшие лицом к источнику звука, вскинули головы, и тут же свет вспыхнувших фар озарил площадку перед казармой.
Когда он обернулся, прямо на него несся вездеход, тот самый, с «портальником» на борту. Приподнятый нос был уже совсем рядом, и Пригоршня упал. Единственное, что смог сделать, других вариантов не было, просто рухнул мордой вниз и зажмурился, вытянувшись «солдатиком». Рокот, гул, лязг накрыли его, стало темнее, сверху пахнуло горячим воздухом.
Опять посветлело. Грохот, тяжелый хруст... Он вскочил, оглянулся.
Вездеход вломился в казарму. Крыша просела, не рухнув лишь чудом. Машина на треть въехала в здание. Ворон исчез из виду, скорее всего, его сбило и размазало по земле, а гипер валялся сбоку.
Химик вскочил почти одновременно с Пригоршней и тоже бросился к машине. Оба увидели, как позади оружейной башни откинулась крышка люка. Гипер двигался быстрее человека – вихрем взлетел на вездеход в тот момент, как наружу по пояс высунулся Ведьмак.
Лучше бы Химик так не делал, лучше бы подождал Пригоршню, тогда они бы наскочили на лысого вместе, с двух сторон, глядишь, и свалили бы. А так Ведьмак выбросил перед собой руку с тростью, которую сжимал за нижний конец, и ткнул гипера рукоятью в голову.
Сверкнул артефакт. Трескучая вспышка на миг съела полутьму, растворив мягкое свечение дымки, окружавшей котлован. Химику будто тараном въехали в лоб. Его отшвырнуло назад, ноги взвились в воздух, он рухнул на спину, проехал по земле и замер.
Пригоршня был уже на вездеходе, налетел на Ведьмака сзади, врезав ему кулаками между лопаток. Развернувшись, тот локтем наотмашь ударил его в лицо.
Силен был Ведьмак, нечего сказать. Челюсть перекосило, острая боль пробила ее. Пригоршня замычал – кричать не мог, ведь надо было разинуть рот, а это после такого удара стало просто-таки невозможным делом.
Артефакт, почти угасший и снова медленно разгорающийся, прочертил в воздухе дугу, трость обрушилась на голову. Если бы они находились дальше друг от друга, рукоять в форме «Т» молотком вломилась бы в темя, но расстояние между противниками было небольшим, и Пригоршня получил удар палкой.
Хватило и этого. Ноги подкосились, помутилось в глазах. Он скатился с вездехода, ударился головой о плот, рассыпавшийся после того, как тяжелые траки проехали по нему. Попытался отползти, даже получилось немного, но через пару метров силы совсем оставили его, и сделалось так дурно, что хоть «скорую» вызывай. Боевой артефакт, маячивший над кормой вездехода, горел, будто глаз дьявола. Он рывком сместился, когда владелец трости спрыгнул на землю. Подняв трость выше, Ведьмак зашагал к Пригоршне.