Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом №4. Место, где живет юный герой Гарри Поттер. Правда он ещё не знает, что он всемирно известный и герой, так же как не знает, что он волшебник. Гарри живет вместе со своим дядей Верноном и тётей Петуньей, у него также есть кузен Дадли.
Гарри появился в доме Дурслей, когда ему был год. Вообще мальчик с детства рос довольно смышленым ребенком, может из-за магии, может из-за чего-то ещё... В любом случае, когда ему исполнилось три года, тётя стала потихоньку приучать его к домашней работе. Ничего особенного, по крайней мере изначально: протереть полы, помыть посуду, убрать после себя, но чем дальше, тем больше становился список его обязанностей. Местом же вечного проживания был чулан, беспросветно темная маленькая комнатка, а единственными друзьями и гостями Гарри были пауки.
Он не жаловался. Ему было всё равно, он понимал, что раз живет у Дурслей, то ему надо как-то «отрабатывать своё проживание в их доме», как ему всегда говорил дядя Вернон.
Однако «спокойная» жизнь стала меняться, после того как с Гарри стало происходить что-то странное. Тогда его дядя и тетя стали назвать его «неправильным», «ненормальным», и Гарри понимал, что это действительно так, но ничего не мог поделать. Чем дальше, тем хуже: дядя начал наказывать его за эти странности. Сначала это был ремень. Было больно, но всё-таки лучше, чем быть запертым в чулане на пару дней без еды. А странности происходили нередко — и Гарри достаточно быстро похудел. К естественной худобе добавлялась поношенная одежда Дадли, на несколько размеров больше, из-за чего он казался ещё тоньше и слабее, чем был.
Дадли же родители любили. Гарри часто наблюдал за тем, как те «порхают» над ним и пытаются всячески ему угодить. Мальчик немного завидовал, ведь ему тоже хотелось иметь семью, он тоже хотел, чтобы его родители обняли его, уложили спать и были рядом, пока он не уснет, или хотя бы просто были рядом. Он хотел почувствовать любовь.
Гарри помнит, как однажды он подошел к своей тёте и спросил:
— А когда мама с папой придут забрать меня?
— Они не придут за тобой больше никогда, — ответила она. — Они погибли в автокатастрофе. Этот шрам, — она показала на его лоб, из-за чего Гарри неосознанно дотронулся своей крохотной рукой к шраму в виде молнии, — ты получил в тот день. А теперь прекращай бездельничать и иди прополи грядки.
С тех пор Гарри не подходил к ней без повода. Тётя Петунья тогда ясно дала понять, что лучше к ней с подробными вопросами, откровенно глупыми (глупыми, потому что их задал Гарри; а как же иначе?), не подходить.
Возможно, Гарри пришлось бы и дальше жить так, если бы не одно событие, случившееся с ним в пять лет.
***
Это было в разгар зимы, в декабре 1985 года. Всё было покрыто толстым слоем снега. Звезды только начинали загораться, а пока небосклон был пуст, стояла кромешная ночь. В доме №4, где проживали Дурсли, все уже спали, чем, конечно же, Гарри и воспользовался. В тот вечер Гарри сильно хотелось есть, и он решил незаметно прокрасться на кухню и взять немного еды, совсем чуть-чуть...
Его заметил Дадли. Гарри попробовал пойти на компромисс, но Дадли было плевать. Видимо, он решил, что если расскажет всё родителям, будет весело поглядеть, как Поттера накажут. Гарри же, как маленький запуганный зверек стоя перед Дадли, понимал, что одной голодовкой он не отделается, проклинал проснувшегося Дадли (почему он вообще не спит?!) и нервно думал о том, что бы мог он сделать, чтобы предотвратить своё наказание.
Он «напал» на Дадли, хотя это было похоже больше на то, что он его слегка толкает. Гарри понимал, что одолеть или что-либо сделать Дадли он не сможет, а ещё он сам не понимал, почему именно поступил так, но было поздно. В итоге этой недолгой «битвы» Гарри все же смог толкнуть своего кузена так, что тот споткнулся и задел комод, на котором стояла любимая ваза тёти Петунии.
И вот Гарри и Дадли смотрят как будто в замедленной съемке, как ваза медленно пошатывается, после чего так же медленно опрокидывается и падает на пол, мелкие осколки разлетаются во все стороны, и вазу вернуть уже невозможно. Оба прекращают и замирают, оба молчат. Дадли приходит в себя первый. Он поворачивается к Гарри и кричит:
— Дурак, это ты во всем виноват! Я всё расскажу маме и папе, что это ты разбил мамину вазу! Они убьют тебя, — после чего срывается с места и бежит на второй этаж, в комнату своих родителей.
Гарри стоит на месте и смотрит в одну точку, на осколки вазы. Он вообще не слышал о том, что говорил Дадли, он его попросту не слушал. Сжав руки в кулаки, так что его ногти впились в кожу, оставляя следы в виде белых полумесяцев, он чувствовал, как с каждой минутой рос ком в горле и тяжесть в животе, как панический страх проходил волной по всем клеткам. Как сквозь пелену он услышал хлопок двери, и этот звук был словно выстрел.
Гарри сорвался с места, выскочил на улицу и побежал. Он бежал по снегу, умудрившись споткнуться по пути и упасть, кое-как замедлив свое падение руками, отчего те сразу замерзли. Вскочив, он продолжил бежать по темной улице, освещенной кое-где фонарями. И лишь одна мысль в голове: «Что мне делать?».
Запыхавшись, он остановился и в отчаянии присел на корточки, обхватив себя руками. «Вот что я буду делать? — задал себе вопрос он. — Куда я побегу? Какой смысл в том, что я сбежал? Мне некуда идти...».
Он опустил голову и молча, беззвучно заплакал. Он устал. Устал от всего: от Дурслей, от того, как к нему относятся другие, от зависти к Дадли и остальным детям. Почему его семья не может быть нормальная? Семья, которая будет любить его и заботиться о нем. Он плакал, а ночные снежинки кружили в небе и падали на его черные волосы, словно на птичье гнездо. Так его волосы всегда называла тётя Петунья, и все, кто когда-либо видел его.
Неизвестно сколько времени Гарри просидел так, в старой одежде Дадли, которую он носит дома. Было слишком холодно, и Гарри решил, что пора возвращаться обратно. Будь что будет. Пусть дядя убьет его, изобьет, запрет, хоть заморит голодом (живот, так и не получивший еды, предательски заурчал), пусть! Всё же это лучше, чем умереть от холода. Гарри встал, кое-как отряхнулся от снега и уже собирался идти, когда ночное небо пронзил какой-то странный, пугающий, но кажущийся таким знакомым рев.
Сразу вспомнились ужастики, которые Дадли смотрел по телевизору. А что если это точно такой же монстр, и он спустится и утащит с собой Гарри? Он испугался. Да, его не радовало отношение Дурслей к нему, не радовало их «ненормальный», но умирать он совсем не хотел. Он хотел жить!
Гарри поднял взгляд к небу и увидел что-то огромное и расплывчатое, и это что-то приближалось к нему на высокой скорости. Мальчик не успел и шевельнуться, как нечто приземлилось напротив него. На секунду ему показалось, что земля под ногами прогнулась; она вздрогнула так, что он упал на снег.
Медленно, как в фильме ужасов, он поднял глаза и непроизвольно охнул. И это было неудивительно: перед ним стоял огромный дракон, один из таких, каких Гарри завороженно рассматривал в детских книжках Дадли, которые тот выкидывал. Книги никогда не были интересны Дадли, в отличие от Гарри, который любил их с самой первой, попавшей ему в руки. Хотя поначалу, надо признаться, он просто рассматривал картинки, а не читал. Сейчас же он знал немного букв, но этого всё ещё было недостаточно.
Зеленый дракон бросил пронзительный взгляд на Гарри, отчего тот слегка поежился. Мальчик внимательно посмотрел в глаза дракона, а после, сам не понимая почему, успокоился. Будто и не было вовсе никакого дракона рядом. Будто бы он не находился рядом с монстром.
Дракониха окинула человеческого ребенка ещё одним взглядом. Она не понимала, почему этот ребенок так заинтересовал её, и почему тот до сих пор не убежал. Слегка опустив голову набок, она еще раз медленно осмотрела его.
— Простите? — послышалось слегка шипящие нотки, но и этого было достаточно, чтобы она его поняла. Хоть и слегка иначе, но он говорил на её языке.
— Я слушаю тебя, дитя, — да, она попробует поговорить с этим человеком, всё равно он всего лишь ребенок и сделать ей ничего не сможет.
Гарри нервно дернулся. Ему показалось, или дракониха только что говорила с ним? Теперь он понимает, что он действительно ненормальный и странный, раз может разговаривать с драконом. Он ещё раз посмотрел на крылатого ящера, и оба молча замерли в тишине, которую через несколько минут нарушил она. Как Гарри понял, что дракон — это дракониха? Наверное, всё дело было в голосе, в её голосе. Хоть он был не такой, как у людей, голос принадлежал именно женщине.
— Что ты делаешь тут совсем один? — она продолжала смотреть на ребенка. Он был, мягко говоря, странным. А еще она понимала, что тот волшебник, так как чувствовала магию, живущую внутри него. Она ненавидела людей, но больше всего ненавидела волшебников, которые использовали их сердца, чешую, органы для своих извращенных идей. Сколько уже погибло драконов из-за этих жалких людей?!
Из размышлений её выдернул детский голос с шипящими нотками.
— Я сбежал, — всхлипнул он, и дракониха слегка дернулась, а потом с удивлением посмотрела на него.
— Почему? — задала она вопрос, который мучал её. Хотя вообще, на самом деле её ничего не интересовало, и она до сих пор не понимала, почему находится тут, рядом с ним, и что удерживает её рядом.
Гарри смерил её задумчивым взглядом и выложил ей всё, что волновало его в последнее время, всю его жизнь. Возможно, на него так подействовали последние недели или месяцы, а может это всё потому что он всего лишь ребенок, на которого в таком юном возрасте свалилось столько проблем и бед. Но он рассказал, рассказал всё, а она слушала его и не перебивала, слушала внимательно. Возможно, ему просто нужен был тот, кому он мог бы пожаловаться, выговорится, поделиться, и она оказалась рядом.
Гарри замолчал, и дракониха снова осмотрела его с ног до головы, но теперь с явным интересом. Она остановила свой взгляд на пронзительно зеленых глазах, которые до сих пор были мокрыми от слез. Прикрытые замутненными стеклами, немного сломанные очки скрывали зелень, но она всё равно светилась.
— Значит... ты не хочешь возвращаться обратно?
— У меня нет выбора, мне больше некуда идти, — ответил он ей.
— Тогда... — она на мгновенье замолчала, будто что-то обдумывая, а потом взглянула на него и задала вопрос, из-за чего Гарри слегка покачнулся, не веря услышанному. — Не хочешь отправиться со мной? Я бы могла стать тебе матерью. — похоже, она наконец-то поняла, что тянуло её на эту Богом забытую тихую улицу, к этому ребенку.
Он молча смотрел на неё, после чего неуверенно кивнул головой, а после смущенно улыбнулся, и из его глаз полились слезы, но они были слезами счастья, она это сразу поняла.
— Да. Хочу! — он пытался вытереть слезы рукавом, но они всё лились и лились.
— Как тебя зовут, дитя?
— Гарри. Гарри Поттер, мэм.
— Пожалуйста, называй меня просто мамой, — она слегка прилегла, так, чтобы ребенок смог залезть ей на спину. — Давай, полетели домой, Гарри
— Да... мам.
Он кивнул и подскочил, быстро вскарабкиваясь к ней на спину. На удивление гладкая зеленая чешуя была теплой, как и сама дракониха. Когда Гарри уселся, она выпрямилась и замахала крыльями. Её тяжёлые сильные лапы оторвались от земли, и они взмыли в ночное небо, где вместе со множеством других драконов продолжили свой путь.
Гарри был счастлив, он обхватил своими руками её шею, улыбка так и не сходила с его лица. Теперь и у него появилась семья.
«Теперь и у меня есть мама, — думал мальчик. — Теперь всё будет хорошо».
С этими мыслями он покидал Литтл Уингинг, ужасно серую Тисовую улицу. Дом №4 скрылся далеко позади, а впереди было море, которое они непременно пересекут, улетая от людей всё дальше и дальше.