POV Люциан
*Восемь лет назад*
– Я горжусь тобой, мой мальчик, – отец перегибается через стол и наполняет мой стакан тем же янтарным напитком, что и свой. – Лучший магистр Гарварда. Мир – твоя устрица, Люциан, – он поднимает стакан в тосте и опрокидывает его себе в себя.
Я не считаю получение степени большим достижением, так как был воспитан для безжалостного бизнеса с того момента, как отобрал игрушку у другого ребенка, но после минутного колебания, я вернул ее.
– Через неделю ты отправишься в новое путешествие в «Блэкторн Энтерпрайзис». А сегодня мы отпразднуем твою степень.
Насколько понимаю, он пригласил половину Новой Англии. Хотя я должен быть в восторге от того, что отец сияет от гордости, все, о чем я могу думать, так это о том, как сильно хочу сказать ему, чтобы он засунул свою гордость себе в задницу.
Помахав пальцем, он встает.
– Я приготовил для тебя подарок.
– Отец, не стоило–
– Я не позволю тебе говорить, что стоило, а что нет, – он направляется к шкафу. Открыв первый ящик, он что-то рассматривает, а после подходит ко мне. Он ждет, пока я протяну свою ладонь, чтобы он вложил в нее свой подарок.
Раскрыв ладонь, отец кладет на нее кольцо. Точно такое же, как его, которое он носит вместо обручального.
– Отец, я–
– Ничего не говори. Это идея принадлежала Фридриху. Благодаря этому кольцу у тебя будет доступ к нашему институту, где проходят встречи, а также в катакомбы поместья.
Я не хочу этого. Я никогда не просил об этом. Приняв это, я позволю себе проникнуться их обычаями. Последние несколько лет я подыгрывал им, стараясь избежать гнева отца. Я не хочу становиться активным участником их небольшого клуба.
– Даже не знаю, что и сказать.
– Ничего не говори. Теперь ты – официальный член «Мучителей». Все, что пожелаешь, у тебя под рукой, мой мальчик. Как я уже говорил, мир принадлежит тебе.
***
Прошел всего час с начала вечеринки, а я уже скучаю, потягивая третий бокал вина и наблюдая, как друзья и знакомые отца собираются в честь меня.
Себастьян шагает ко мне, один из немногих моих друзей, которых отец потрудился пригласить, и только из-за его отца.
– Как насчет сбежать с этой сраной вечеринки и отправиться на утес, чтобы немного поплавать?
Фыркнув, я поднимаю свой бокал.
– Ты иди, я позже присоединюсь, – говорю я, прежде чем допить напиток. – Я уйду раньше, чем этот ублюдок успеет произнести тост.
– Тогда я подожду в углу и вздрочну.
Пока мы смеемся, я жестом подзываю официанта принести еще по бокалу.
– Люциан Блэкторн. А ты ничуть не изменился, – сладкий женский голос вынуждает меня обернуться.
Амелия Бойд стоит позади меня. В пастельно-розовом платье, с идеально уложенными волосами. Она – воплощение политической принцессы. Та же девушка, которую я целовал много лет назад, только у этой большая грудь и более мудрый взгляд.
– Амелия Бойд.
– Себастьян Томс, – мой друг протягивает руку, но Амелия не удосуживается даже взглянуть на него, не отводя с меня глаз.. – Ну, что ж... пожалуй, я пойду.
С улыбкой, я отрываю от нее глаза, дабы проводить друга взглядом.
– Его отец владелец крупнейшей фармацевтической компанией на восточном побережье. Возможно, именно из-за тебя у него произойдет передозировка антидепрессантов.
– Так ему и надо. Не стоило пялиться на мою грудь.
Мой взгляд падает на ее ложбинку. Совсем не похоже на ту невинную куколку, которую я впервые встретил.
– Думаю, он просто не смог с этим ничего поделать.
– А каково твое оправдание?
– Я не утруждаю себя оправданиями. Я нахожу твою грудь очень привлекательной.
Уголки ее губ дрогнули.
– Не хочешь отойти в укромный уголок для разговора?
– Очень хочу.
– Тогда показывай дорогу.
Поднявшись со стула, я беру ее за руку и веду к двери, ведущей в главный коридор.
– Люциан! Люциан, мальчик мой, где ты? – Отец зовет меня, перекрываю какофонию хвастовства и бахвальства богатых людей.
Амелия останавливается и тянет меня за руку.
– Разве ты не должен произнести тост?
Качая головой, я тяну ее вперед.
– Да ладно тебе. Давай просто уйдем отсюда, пока он меня не увидел.
– Люциан! Где ты? – Отец снова зовет меня из центра зала, где теряется среди черных смокингов.
Амелия хихикает, пока мы не пробиваемся сквозь толпу и не выходим за дверь.
– Люциан! – На полпути по коридору я слышу знакомый голос. – Постойте! Ваш отец зовет Вас!
Рэнд.
Посмеиваясь над нашим побегом, я веду Амелию по бесконечному коридору и заворачиваю за угол. Ее смех эхом отдается в стенах поместья.
– Люциан! – Кричит Рэнд, все еще преследуя нас.
– Сюда, – я поворачиваю налево и открываю первую дверь. Как только Амелия входит, я запираю ее за нами. В темной подсобке я чувствую, как ее пальцы сжимают мои.
– Люциан! – Голос Рэнда звучит все ближе. – Люциан Блэкторн!
Кромешная тьма окутывает помещение. Женская ладонь скользит по моему животу, отчего каждая мышца сжимается от ее прикосновения. Мягкие кончики пальцем задерживаются, лаская выше пояса. Все еще держа ее руку в своей, другой расстегиваю ремень и опускаю молнию на брюках, а после достаю член.
– Боже, – шепчет она, поглаживая мой член.
– Люциан! – Рэнд, кажется, прямо за дверью. Я прикусываю нижнюю губу, мышцы живота напрягаются, когда Амелия проводит своими маленькими, нежными руками вверх-вниз по моему члену. – Боже всемогущий, мне недостаточно платят за все это дерьмо, – говорит он отстраненно и устало.
Услышав его отдаляющие шаги, я разворачиваю Амелию и толкаю к полкам. Все, что стояло на них, с грохотом падает на пол. Вслепую я поднимаю ее платье, и дотрагиваюсь до влажных хлопчатобумажных трусиков.
Она издает тихий стон.
Наши движения быстрые и неистовые, прерываемые резким дыханием и царапающими пальцами. Я стягиваю с нее трусики и чувствую, как она крепко сжимает мою руку.
– Подожди. У тебя есть презерватив?
Конечно, есть. Если я чему-то и научился за шесть лет в университете, так это никогда не ходить на вечеринки без презерватива. Я достаю его из заднего кармана, разрываю упаковку и раскатываю по члену. Снова задрав ее платье, я провожу пальцем по клитору.
Мокрая.
Я направляю член к ее входу и толкаюсь, ощущая, как ее пальцы впиваются в мой затылок со стоном.
– Боже, Люциан. Ты... ты собираешься разорвать меня?
– Расслабься, – шепчу я, и тянусь к ее подбородку.
Крепко сжав его двумя пальцами, я впиваюсь в ее губы, чтобы заткнуть ее, и делаю очередной толчок. На этот раз сильнее, отчего Амелия кричит в мои губы. Ее теплые, влажные стенки сжимают меня с каждым моим движением бедер. Вскоре она начинает задыхаться.
– Боже. Боже. Боже. Не останавливайся. Прошу, – мягкий, хриплый голос щекочет мне ухо.
Я врезаюсь в нее, и что-то падает на пол рядом с нами. Все мое тело напрягается, умоляя об освобождении. Ее киска сжимается вокруг меня. Она кричит, но я не могу кончить. Проходит двадцать минут.
А все еще не кончаю.
– Люциан? Что-то не так? – Ее пальцы поглаживают мои волосы. Я резко отворачиваюсь, раздражаясь своей несосредоточенностью.
Расстроившись, я выхожу из нее и снимаю презерватив. Бросив его на пол, я яростно надрачиваю член рукой.
По-прежнему ничего.
Я погружаю пальцы в Амелию, где нахожу остатки ее оргазма, а после подношу палец к носу, вдыхая запах.
Ничего.
– Блять! – Я чувствую стыд. Гнев нарастает, как только член становится вялым.
– Хочешь, чтобы я пососала его?
– Нет, – я утыкаюсь в изгиб ее шеи и нерешительно поглаживаю себя в тщетной попытке кончить. Разочарованный, я все еще прижимаюсь к Амелии, в последний раз сжимая вялую плоть. Сквозь агонию ускользнувшего оргазма, я заправляю член обратно в штаны и щелкаю по выключателю.
Выбившиеся пряди торчат из прически Амелии, шифон платья помят и растрепан. На полу рядом с нами лежит разбитая банка с каким-то чистящим средством, сильный запах которого заполонил помещение. Выброшенный презерватив и его обертка лежал в луже прозрачной жидкости. Я наклоняюсь и поднимаю их, бросив в ближайшую урну у стены.
Как только мы снова приобретаем приличный вид, выходим из подсобки и возвращаемся на вечеринку. Ни один из нас не произносит ни слова. Когда мы входим в зал, моя мать отворачивается от собеседников, с которыми трепалась с самого начала вечеринки, и смотрит на меня. Ее глаза загораются
– Люциан! Твой отец искал тебя! – Ее внимание падает на Амелию. – Ох, Амелия, я так рада снова видеть тебя, моя дорогая. Розовый тебе к лицу. Где вы двое... – ее глаза сужаются, а взгляд оценивающе сканирует нас, как будто она заметила потрепанные волосы Амелии. Тонкая улыбка трогает ее губы. Она откашливается, как всегда, когда ей что-то не нравится. – Амелия, дорогая, мы с твоим отцом решили, что ты останешься здесь на несколько дней. Ты не против?
Кровь застыла в жилах. Я перевожу взгляд на Амелию, а потом снова на мать.
– Это очень любезно с Вашей стороны, но... - Амелия запинается, как будто вдруг засмущалась.
– Прошу. Мы будем рады видеть тебя у нас, – склонив голову набок, моя мать одаривает меня той же фальшивой улыбкой, которую приберегает для жен друзей моего отца. – Да, Люциан?