Только между нами

13. Лиса

— Приятно было разделить с вами эту поездку, коллеги, — говорит Сухо, когда мы вчетвером останавливаемся перед выходом из аэропорта. — Увидимся в понедельник.
Он пожимает руку Сопляку, собираясь развернуться, но я успеваю его остановить.
— Когда ты уехал к своей сестре, счёт оплатил Чонгук. Ты, должно быть, просто забыл, поэтому я решила тебе напомнить.
И без того удлинённое лицо Сухо становится ещё более вытянутым, а во взгляде мелькает смятение.
— Да, конечно… — бормочет он себе под нос и лезет в карман за бумажником.
Наверное, правильнее было бы оставить этот инцидент на его совести. В конце концов, если Сопляку нравится сорить деньгами и угощать не только женщин, но и сорокалетних мужиков, какое мне дело? Сегодня в аэропорту Сухо почти повторил тот же самый трюк, только с кофе: чтобы не стоять в очереди, попросил Чонгука купить и денег снова не отдал.
Да, это сущая мелочь, но такие мелочи меня жутко бесят. И дело совсем не в его забывчивости и не в проблемах с финансами. Забывчивых сотрудников в нашей компании нет, так же как нет хреновых зарплат. Это просто такой тип людей — любители халявы. Им всё равно, кто за них платит: женщина, старуха или парень вдвое младше. Каждую сэкономленную копейку они воспринимают как личную победу. Ездит Сухо, к слову, на премиальной иномарке и живёт в черте Садового.
«Только не вздумай отказаться», — беззвучно скриплю я зубами, когда Сухо протягивает Чонгуку сложенные купюры. Такие, как он, не оценят широты жеста и смущения не испытают. Просто порадуются, что всё-таки получилось сэкономить.
К счастью, деньги Сопляк берёт и небрежным жестом запихивает их в карман джинсов. Я удовлетворённо выдыхаю. Если бы он стал отнекиваться, строя из себя мецената, можно было бы приписать ему тупое позёрство.
— Ладно, я тоже пойду, — заявляет Наëн. — За мной подруга приехала.
Кажется, к концу поездки её пыл к Сопляку изрядно поостыл. Это и правильно, ибо очевидно, что он в ней не заинтересован. Едва ли Им есть о чём беспокоиться: если её действительно привлекают двадцатилетние, со своей впечатляющей женственностью она найдёт целую кучу. Просто Чонгук не её вариант.
— Ты решила взять надо мной шефство? — раздражённый голос Сопляка догоняет меня, когда я вслед за Наëн начинаю двигаться в сторону выхода. Сехун написал, что уже подъехал.
— О чём ты? — как можно снисходительнее спрашиваю я.
— Не нужно играть в мамочку, следящую за моими карманными расходами. Если бы я захотел вернуть свои деньги, прямо бы сказал ему об этом сам.
Злится. Не нравится, когда ставят по сомнения его мужественность. И даже резким быть не смущается. Уже не готов потратить полжизни на то, чтобы меня раздеть?
— Ну тогда у нас один — один. Потому что в баре тебе тоже не стоило играть в моего парня и заказывать то, чего я не просила. Если бы я захотела пиво — я бы заказала себе чёртово пиво сама, без посторонней помощи.
На короткую секунду Чонгук выглядит растерянным моим заявлением, даже быстро моргает, но потом начинает улыбаться.
— Не заказала бы ты себе чёртово пиво. Ты ведь успела определить его в список того, что тебе не по статусу. Я помог тебе услышать свои желания.
— Благодарю, но больше так не делай. Хорошо тебе добраться до дома. Мне пора.
С этим словами я продолжаю свой путь к выходу. В чём-то он прав. С годами мы обрастаем длинными перечнями того, что можем себе позволять, а что нет. Я бы не заказала пиво просто потому, что в определённый момент решила, что переросла этот напиток. В ресторанах люди не пьют пиво. Толстостенная увесистая кружка рядом с изяществом тонконогого фужера — это почти моветон.
* * *
— С возращением. — Муж выходит в прихожую, когда я, сидя на кушетке, избавляюсь от лоферов. — Как добралась?
— Без пробок. Перелёт тоже хорошо.
Я подхожу к нему и целую в щёку. Наверное, ещё года три назад я бы непременно задалась вопросом, почему он не приехал меня встречать. Генеральный директор «Ким и партнёры» — человек, безусловно, занятой, но ведь я его жена. Сейчас же без эмоций думаю: ну и какой смысл ему таскаться вместе с водителем в аэропорт, когда можно спокойно встретиться дома? Не знаю, что это: практичность, присущая возрасту, либо же банальное смирение с утратой романтики. Какова бы ни была причина, я в порядке.
— Ужинать будешь?
Я мотаю головой.
— Поздно уже. Лягу спать.
— Ну как тебе в общем поездка? — спрашивает Чан, когда мы оказываемся в спальне.
Я стягиваю через голову свитер и застываю, потому что в эту секунду на талию ложатся его ладони. Непривычно.
— Встретила кучу знакомых, — отвечаю я и от растерянности поправляю волосы. — Ким, разумеется, был.
— Куда без него, — не без доли презрительности замечает Чан, начиная расстёгивать крючки бюстгальтера. — Снова катил к тебе свои загорелые яйца?
Я издаю смущённый смешок. Да что они все к Минхо прицепились? Что Сопляк, что он.
— Нет, конечно. Знаешь же, что мы просто приятельствуем. У него Сола третий салон открывает. Приглашал нас на открытие.
— Перебьются.
Коротким рывком Чан разворачивает меня к себе и впивается губами в рот.
Я упираюсь ладонями ему в грудь, чтобы иметь возможность контролировать напор, и отвечаю на поцелуй. Закрываю глаза и пытаюсь полностью ему отдаться. Через какую-то минуту мы займёмся сексом, мне нужно успеть возбудиться.
— Снимай свои штаны, — требовательно бормочет Чан, подталкивая меня к кровати.
Слышится звяканье ремня: он попутно сам начинает избавляться от одежды.
Я скидываю брюки вместе с бельём, распускаю волосы и откидываюсь на кровать. Чан ложится сверху, немного ёрзает, пока возится с членом, толкается. Толчок, толчок и ещё один. Сомкнув веки, я изо всех пытаюсь поймать лучи наслаждения, но они ускользают от меня, как брошенное в воду мыло, и с каждой секундой становятся всё бледнее.
— Суховата ты сегодня, — сипло произносит муж и, быстро прижавшись ко мне губами, тянется вверх.
Слышится стук открываемого ящика, щелчок колпачка. Закусив губу, я поджимаю ступни. Между ног становится холодно и липко. Смазка.
Дальнейший секс превращается в пытку. Ничего не могу с собой поделать: чувствую себя униженной. Мне всего тридцать четыре, а внутри меня так же сухо, как в вагине семидесятилетней.
— Из попутчиков-то никто не приставал? — спрашивает Чан, когда всё заканчивается.
Я не спешу отвечать, потому что разглядываю золотистые кружки люстры под потолком. Ну для чего-то же эта махина должна сгодиться. Стоила как хороший внедорожник.
— Кто? Им?
— Ну чёрт его знает. Может быть, Сухо. — Ладонь мужа касается моих волос и ласково треплет их. — Ладно уж, дай немного поревновать.
— Сухо всю поездку был занят тем, что пытался сэкономить на командировочных. Ему было не до меня.
Посмеиваясь, Чан тянется к выключателю, и в следующую секунду комната погружается в иссиня-чёрную темноту. Я продолжаю смотреть перед собой и думаю, что зря муж подумал именно на Сухо и не взял в расчёт Чонгука. Потому что второй уж точно куда более опасен.