Шрамы от осколков грёз|ЯИРейх

Глава девятая

«Немного смущает», — она коснулась губами его лба, зарылась пальцами в волосы, погладила спину, чувствуя, как он, подрагивая, льнёт в ответ, расслабляет сжатые в спазме мышцы. — «Говорить такое как-то странно, трогать тоже немного непривычно, но это действует даже слишком хорошо, реакции тела такие, будто ему нравится. Сначала я сомневалась, но это довольно приятно... Единственный способ выразить то, что я испытываю. Всё ли будет в порядке?.. Даже если Америка пошлёт меня, нельзя медлить, я как-нибудь сломаю цепь и вытащу его пока не поздно. Даже если придётся лезть через чёртову стену. Не позволю, не могу потерять его, не сейчас. Надо скорее обработать раны, когда действие обезболивающего ослабнет, ему будет слишком сложно терпеть». Рейх легко поддался рукам, отстранился, стоило осторожно придержать за плечи, поднял на неё заплаканное лицо, с влажно липнущими ко лбу прядями. Она невольно потянулась, погладила щёки, виски, осторожно провела по лбу, убрав волосы, не зная как ещё выразить охватившее её чувство ответственности, трепет, острое желание утешить. Наклонившись, она коснулась губами чуть припухших от слёз век, стиснула руки, сильнее прижав к себе его корпус.

— Давай я перебинтую твой живот? Выпей воды, ты потерял много крови. Сегодня я тоже принесла перекусить, ты сможешь немного восстановиться. Постарайся не думать о плохом, это сделает только хуже. — он кивнул, прижался лицом к ладони, зажмурившись. Арийцу стало легче, боль в груди уступила место тяжёлой усталости, клонило в сон, хотелось просто лечь и забыться. — Обещаю тебе, я справлюсь.

— Я верю, ЯИ... — он приоткрыл глаза, взволнованно посмотрел снизу вверх. — Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Немец почувствовал себя лучше, когда рассказал ей всё. Сейчас обещание смерти и страх перед Союзом притупились, ушло желание выть от собственного бессилия, хотя он понимал, что проблемы от этого никуда не делись. С ней рядом он чувствовал себя в безопасности, нужным и ценным. От тесного контакта словно щекотало под рёбрами, Рейх всё ещё будто бы замечал тепло в местах, где она прикасалась губами. Ощущение ничтожности и порочности, за это время внушённое ему коммунистом, тоже почти прошло, союзница относилась к нему без малейшего проявления омерзения или брезгливости. За это время он привык к отвращению и был немного сконфужен отсутствием такой реакции, но от понимания, что девушка прикасается и даже не думает об этом, в груди становилось тепло. Сломленное и уничтоженное эго медленно исцелялось под воздействием её нежности. Он совсем расслабился, прижавшись к ней, прикрыл глаза, заметив, что проваливается в дремоту. Её пальцы ласково гладили затылок, перебирая пряди волос, это убаюкивало.