یک فن |P.M.

эпилог

Спустя двенадцать лет
– …И жили они долго и счастливо, – заканчиваю я сказку и закрываю книжку с яркими картинками.
– Как вы с папой? – спрашивает меня Райли.
Засыпать она совершенно не собирается, хотя это уже третья сказка, которую я ей читаю.
– Как мы с папой, – улыбаюсь я и глажу ее по волосам – таким же черным, как у Пэйтона. И характер у нее такой же – упрямее ребенка не найти.
– И у них были детки?
– Может быть.
– Доченька и сыночек, да? Нет, лучше две доченьки и сыночек, – решает Райли.
– Почему две? – любопытствую я.
– Одной скучно, мам. С братиком нельзя нормально играть, а вот с сестренкой можно, – делает мне очередной намек Райли.
Она вбила себе в голову, что хочет сестру. Младший брат ее, видите ли, не устраивает. А вот младшая сестра, как у Мии, это здорово! Мия – старшая дочь Авани и Энтони. А младшая вот-вот появится на свет.
– Тебе давно пора спать. Прекращай разговоры и закрывай глазки, – говорю я. Укладывать Райли долгое занятие.
– А ты прочитаешь мне еще одну сказку? Я хочу про Винни-Пуха. Мам, пожалуйста!
– Хорошо, Райли, но эта сказка будет последней, отвечаю я и беру другую книжку. Сегодня я читаю главу, в которой Пятачок встречает Слонопотама.
Она все-таки засыпает. Я поправляю одеяло, проверяю, закрыты ли окна, прислушиваюсь к мерному сопению и выхожу из спальни.
Райли – наша старшая с Пэйтоном дочь, ей шесть. Сыну Дилану – четыре. Мы назвали их в честь наших ушедших сестры и брата. И уверены, что наши дети – просто ангелы. Пэйтон, который посторонним кажется суровым и грозным, в детях души не чает и балует их. Он у нас добрый папочка, который все разрешает. А вот мамочка злая – заставляет чистить зубы, есть кашу и делать зарядку.
Я закрываю дверь в комнату дочери и иду в спальню, где меня ждет муж, поздно приехавший с работы. Дилан уже спит – я уложила его первым.
Пэйтон еще не успел раздеться. В брюках и в белой рубашке с длинными рукавами – одной из тех, которые я глажу ему каждое утро, – он стоит у приоткрытого окна, играет крышкой зажигалки и разговаривает по телефону. Окно выходит в сад, а поэтому воздух пропитан осенним нежным цветочным ароматом. Кроме обычного сада у нас есть и зимний, где растут прекрасные цветы, за которыми я ухаживаю сама. Это подарок Пэйтона – он знал, что мне жаль каждый срезанный умирающий цветок, поэтому решил, что мои цветы должны быть живыми. Я часто пишу в зимнем саду – цветы для меня стали источником вдохновения.
Я подхожу к Пэйтону и обнимаю сзади, прижимаясь щекой и грудью к его спине – прямой и сильной. Я безумно рада его видеть – скучаю каждую минуту, пока его нет. Казалось бы, мы так давно вместе, видим друг друга насквозь, знаем каждую черточку, но моя любовь к нему не становится меньше. И когда он рядом, море в запястьях волнуется так же, как и при первом нашем поцелуе. Нежность и страсть никуда не делись, они наши верные спутники. А взаимное притяжение все такое же сильное, и мне все так же кажется, что мои губы ранят лезвия, когда он меня целует. И чем нежнее поцелуи, тем тоньше лезвия.
Пэйтон заканчивает разговор, кидает телефон на подоконник и поворачивается ко мне. Обнимает, целует в губы, прокладывает дорожку из поцелуев по шее к ключице.
– Как прошел день, принцесса? – мягко спрашивает он меня.
– Хорошо, – отвечаю я, обнимая его за пояс. Дилан сегодня капризничал. Хотел, чтобы папа с ним погулял.
– Погуляю в пятницу вечером, – обещает Пэйтон, который иногда кажется мне настоящим трудоголиком. Офис – его второй дом. – Ты же знаешь, сейчас я занят. Как подготовка к выставке?
– Идет полным ходом, – улыбаюсь я.
Это моя первая персональная выставка, и я готовилась к ней долго и тщательно. Я впервые покажу свои работы широкой публике и надеюсь, что смогу продать много картин. Все, что я заработаю, пойдет в фонд помощи больным детям, в котором трудится Авани, отдавая себя профессии полностью. Для меня это очень важно – мы с Пэйтоном постоянно делаем пожертвования, но стараемся это не афишировать. Добро ценит молчание, это зло обычно кричит, захлебываясь собственными воплями и привлекая внимание.
– Если будет нужна моя помощь, только скажи, не молчи, хорошо? – просит меня Пэйтон.
Я с ласковой улыбкой киваю в ответ. На самом деле о помощи я прошу всесильного Пэйтона, известного как жесткий человек и успешный бизнесмен, редко. Тогда, когда действительно не справляюсь. Сначала его это раздражало – Пэйтон хотел решать все мои проблемы сам, но со временем свыкся и даже стал гордиться мною. Знаю, что своим партнерам и друзьям он говорит, что его жена – талантливая художница, хотя меня хвалит скупо, в своей привычной издевательской манере.
– Кстати, у меня идея насчет выходных, – шепчет Пэйтон, уткнувшись носом в мои волосы. – Сгоняем посмотреть на северное сияние? Детей можно оставить маме – она давно просила.
Мамой он называет мою маму – она сама попросила его об этом. И души в нем не чает, словно в сыне. Его мамы не стало несколько лет назад, однако серьезных ухудшений у нее не было – лекарства и терапия поддерживали ее, как и любовь сына.
– Ну, как тебе, принцесса? – спрашивает Пэйтон. – Прогноз благоприятный.
– Я согласна, волчонок, – отвечаю я, чувствуя себя безмерно уютно в его сильных руках. – Отлично, двинемся в Финляндию, – ухмыляется он. Я уже забронировал нам иглу. Стеклянное.
– Без моего согласия? – хмурюсь я.
– Я же знал, что ты согласишься, – лукаво говорит Пэйтон, скидывает с меня прозрачный кружевной халатик, оставив в одной сорочке, и толкает на кровать. – Я слишком сильно соскучился по тебе, принцесса. Ты ведь ждала меня? – Он опускается на кровать рядом со мной, и его рука скользит по прохладной ткани атласной сорочки. Его взгляд многообещающ и нетерпелив.
Однако он не успевает поцеловать меня – мы слышим крик Дилана
Пэйтон моментально вскакивает и бежит в его спальню, я несусь следом за ним, думая о том, что могло случиться с моим ребенком.
Мы вбегаем в детскую, включаем свет и видим сына, кричащего и трясущегося под одеялом. Я тотчас хватаю его на руки и осматриваю – не случилось ли чего? Дилан цел, и я выдыхаю, прижимая его к себе.
– Что случилось? – допытывается Пэйтон. – Сынок, скажи, что случилось? Почему ты плачешь?
– Монстр, папа! – хныкает Дилан у меня на руках. – Под кроватью живет монстр! Он хочет меня сожрать!
От этих слов мне становится дурно, и Пэйтон видит, как я бледнею. У меня только одна мысль – Габриэль. Это он вернулся с того света и хочет что-то сделать с моими детьми. Я едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать.
– Сейчас папа найдет монстра, – хмурясь, говорит Пэйтон, глядя на меня. – И выгонит его. Папа же сильный? Ты же знаешь, какой папа сильный?
Дилан только кивает, вцепившись в меня руками. И я киваю, гладя сына по волосам – таким же русым, как и у меня. Пэйтон поднимает матрас – монстра нет. Пэйтон открывает дверки шкафа – монстра нет. Пэйтон обыскивает каждый угол в спальне нашего сына – никаких монстров. Я успокаиваюсь, Дилан – тоже. И даже тьма за окном нашего дома не кажется больше пугающей.
Глядя на Пэйтона, который уверенно и спокойно осматривает комнату, я вдруг думаю, что, если бы мои мама и папа поверили мне в детстве, если бы стали искать монстра, может быть, все было бы иначе? Как знать. Став матерью, я понимаю: как же это важно слушать своего ребенка.
Пэйтон берет сына на руки и спрашивает:
– Откуда ты знаешь про монстра?
– Мальчик в садике рассказал секрет, – признается Дилан. – Сказал, что у него под кроватью живет монстр. И я испугался, что у меня под кроватью тоже живет монстр. Проснулся и подумал – а вдруг он там? Пап, его точно нет?
– Нет. Мы ведь никого не нашли, – отвечает Пэйтон. – Верно? Значит никакого монстра нет.
– Нет, – вздыхает сын. – Пап, пап, а что, если монстр невидимый?
– Невидимых монстров нет, – уверенно отвечает Пэйтон, с любовью глядя на меня и чуть улыбаясь. Невидимые только ангелы. И один из них всегда с тобой. Защищает от всех чудовищ на свете.
– Правда? – радуется сынишка.
– Конечно, – улыбаюсь я и целую в щеку – сначала сына, потом его отца, а последней – Райли, которая спит в своей комнате так крепко, что ее не будят никакие крики.
Утром мы все вместе едем в осенний парк – Пэйтон отменяет встречи и совещания – и здорово проводим там время все вместе. А вечером берем щенка – овчарку, как и хотел мой муж. Ночью я рисую ангелов для сына и для дочки. И говорю, что они будут защищать их от всех монстров на свете.
На выходных мы отправляем детей и собаку к бабушке, а потом вместе с Пэйтоном ловим северное сияние и передаем приветы своим родным, которые наблюдают за ним сверху. Я хочу, чтобы в наших душах всегда росли лишь самые красивые цветы и ни одному демону не удалось их сорвать. И я все так же верю в свет.