Касаюсь окровавленными пальцами фильтра сигареты, и зажимаю её зубами, пытаясь нащупать в огромном кармане худака зажигалку. Прикурив, делаю глубокую затяжку, пропуская никотин в легкие. Голова опускается вниз – устремляю свой взор в асфальт. Бордюр, на котором сижу, не кажется холодным, хотя на улице середина ноября.
В ушах всё ещё звенит её голос. Слишком громкий, испуганный, просящий остановится. В глазах всё ещё кровавое лицо, больше похожее на кусок мяса.
Я не помню, как оказался на улице. Ноги сами вывели меня из той злополучной квартиры, из которой до сих пор, кажется, доносятся выкрики и всхлипы.
Пытаюсь сделать очередную затяжку, но затягиваться больше некуда – сигарета закончилась слишком быстро. Бросаю окурок в мокрую траву, и наблюдаю за тем, как к подъезду подъезжает скорая помощь, от которой по фасаду дома разливается красно-синий цвет.
Оставаться нельзя – раз скорая здесь, то и менты ждать не заставят. Встаю с бордюра, надеваю капюшон, застегиваю молнию, и всунув руки в карманы, спешно покидаю до боли знакомый район.
Отмываюсь от крови стоя под душем. По телу стекает бледно-алая вода, а мокрые волосы спадают на лоб. Что, если я больше никогда её не увижу? Мы столько прошли вместе, чтобы это закончилось так. Это вообще не может закончится – я нужен ей также сильно, как и она мне.
Отключаю горячую воду, и секунд десять стою под ледяной водой, но и это не приводит в чувство. Выхожу из душа, и наспех обкрутив себя полотенцем, подхожу к холодильнику – внутри пусто, за исключением одной сосиски и плесневелого куска колбасного сыра. А ещё бутылки водки.
Схватив бутылку, откидываю в сторону пробку, и с горла пью невыносимо противное пойло, обжигающее все внутренности и полость рта, но это единственное, что хотя бы немного приводит в себя.
Мне не хочется быть тем, кем она меня сделала. Это из-за неё моя жизнь висит на волоске, и я представления не имею, что с этим делать дальше. Хотя...
Нахожу в кладовом помещении квартиры тугую веревку, и кручу петлю – давно пора было это сделать, ещё до этого чертова случая. Встаю на стул и прикрепляю веревку к люстре, слегка потянув её вниз – должна выдержать. Даже если упадет, петля успеет затянутся.
Пару минут стою, смотря в одну точку в стене, и прокручивая в голове всю свою жизнь до знакомства с ней и после.
Беру петлю в руки и просовываю голову – всего шаг. Всего шаг.
В дверь раздается громкий стук вперемешку со звонком. Сука.
Спрыгиваю со стула и не смотря в дверной глазок, открываю дверь. Кучка мужиков в форме, с пистолетами, и прочей херью, устремляют пару дул в меня.
– Викторов Глеб Остапович, вы обвиняетесь в убийстве....
***
2 года назад
***
– Глеб....Глеб! – слышу я сквозь сон и дикую головную боль, – Бля, Глебас, где мой телефон?
Приоткрываю один глаз, видя перед собой опухшее хлебало друга.
– Кир, отъебись от меня, – рявкаю я, закрывая лицо руками.
Единственное, что всплывает в памяти со вчерашнего вечера – это приход сюда, в эту ебучую квартиру. Дальше – амнезия.
– Да мне мобила нужна, ебучий случай! – не унимается Кирилл, заставляя меня чуть привстать с....блять пола? Я спал на полу?
– Я в душе не ебу где твой телефон! – говорю я, хлопая по своим карманам, – И мой кстати тоже.
Завывая, Кир уходит куда-то вглубь хаты, а я вновь ложусь на твердый пол, осознавая, как сильно у меня затекло всё тело.
Поворачиваю голову, и вижу жуткий бардак: бутылки, фантики, пролитое пойло, остатки еды. Хорошо, что я нашел более менее чистое место для сна.
– Твой валялся на подоконнике, – ухмыляется Кирилл, кидая мой телефон на диван, и открывая бутылку пива.
К горлу сразу подкатывает ком, начинает подташнивать.
– Ты че, козел, с утра бухать собрался? – хмурюсь, стараясь сдержать тошноту. Блевать идти максимально не хочется.
– А че? Мне так легче, и тебе советую, – придурок улыбается и делает большой глоток холодного пива.
Чтобы отвлечься, перелезаю с пола на диван, и беру в руки телефон. Удивительно, что он не сел.
В звонках кучу непонятных номеров, и я просто не обращаю на это внимание – мало ли, кому мы там звонили вчера.
По базе захожу в галлерею, там обычно самый сок: нахожу видео, где я залпом осушаю бутылку коньяка перед входом в клуб, фотографии, где Кир пьет огромное количество шотов у барной стойки, вижу фотографию, где один из пацанов делает селфи на фоне меня и какой-то девушки, которую я приобнимаю за талию. Стоп, что?
Приближаю изображение, в попытках разглядеть знакомое лицо, но абсолютно точно уверен – я хуй знает кто это.
– Слышь, Кир, подойди сюда, – подзываю друга к себе, и тот неторопливо подходит, пихает мои ноги в сторону и садится на край дивана, – Че это за тёлка?
Поворачиваю телефон экраном к Кириллу. Тот секунд десять рассматривает фото, и делает ещё один глоток пива.
– Бля, это девчонка из клубешника, мы её там вчера подцепили, – он делает ещё один глоток, прежде, чем продолжить, – Ну, в смысле там её встретили. У неё имя такое....бля....с хлевом что-то связано.
Скептически осматриваю друга. Женское имя связанное с хлевом?
– Ты че, уже пьяный? – хмурюсь, подумав о том, что нужно срочно уматывать домой – если Кир нажрется с утра пораньше, то и меня заставит бухать, а я сегодня точно не в силах.
– Да нет...ну блять. Че то типо...хм...Сена? Сено...Есено-Есена.... – вспоминает Кирилл, я издаю смешок.
– Есения? – спрашиваю я, и Кир бьет ладонью себе по лбу. Нужно было сильнее.
– Точняк!! Ну точно, Есения, Сеня, – улыбается он и хлебает пиво из бутылки, – Ну она такая...хорошенькая.
Поворачиваю телефон к себе экраном, рассматривая фотографию: белые локоны ниже плеч, какие-то светлые глаза, рост...не понятно, но на пол головы пониже меня точно. В голове не могу вспомнить её, как ни крути, но фото не удаляю.
