Больше,чем слова || tom kaulitz

Спасибо, но нет?

Том

Кая Донован. Моя Кая Донован. Ебена мать. Я все еще пытался осознать это. Кая Донован была той девушкой, которую я поцеловал на крыше в Париже? Девушка, о которой я не мог перестать думать? Не в этом ли причина моего странного притяжения к ней? Знакомство, которое я не знал, как объяснить? Было ли это причиной того, что мои мысли продолжали возвращаться к ней? В моем сердце всегда было особое место для Каи, и, возможно, именно эта давно закрытая часть меня обратила на это внимание.

Но мне казалось... что это нечто большее. Я просто не был уверен, почему и как. Ее волосы были длиннее и темнее, веснушки были едва заметны, и она, очевидно, больше не носила брекеты, но теперь, когда я знал, кто она, я мог увидеть того ребенка, которым она была. Хотя, если не считать этого эха узнавания, она определенно больше не была похожа на ребенка.

Ее тело было стройным, но округлым во всех нужных местах, и мне пришлось заставить себя не смотреть на ее полную, сочную грудь. Кая Донован. Черт возьми.

Два года, которые я провел с ней, были моим единственным настоящим детством, единственным временем, когда я позволил себе поиграть и потеряться в фантазиях, где все было возможно. Она была единственным хорошим человеком. И все же это время было пронизано болью и воспоминаниями, на которые мне не хотелось оглядываться, воспоминаниями, которые я постоянно пытался оттолкнуть.

Черт, она была всем, о чем я мог думать с тех пор, как встретил ее прошлой ночью.

Я услышал звон лифта и встал, мое сердце учащенно билось, пока я смотрел, кто вышел в вестибюле, где я... ну, где я вроде как слонялся в углу последний час.

Пожилая пара вышла, и мое сердце упало, но затем снова поднялось, когда я заметил позади них Каю, смотрящую на какую-то брошюру, которую она держала в руках. На ней были джинсы, свободный белый топ, сандалии и небольшая сумочка через плечо. Ее длинные каштановые волосы были собраны в хвост, как в ту ночь, когда я поцеловал ее в Париже, а на голове у нее были солнцезащитные очки.

— Бонжур. Она подняла глаза, и я рассмеялся, увидев испуганное выражение ее лица, удивление, которое переросло во что-то вроде раздражения.

— Том. Я бы не назвала тебя ранней пташкой.

Я откашлялся и присел рядом с ней, когда она направилась к стойке регистрации.