Цветы.

4

Проснулся Чимин не у себя. Это можно было понять сразу, ибо интерьер слишком отличается от его старой халупы. 

Головная боль всё ещё чувствовалась как и привкус железа. Кажется не побоялись положить его на белоснежную постель, а вот алую струю, порядком засохшую, не удосужились хотя бы вытереть с щеки. 
— Где же я... — полушепотом произнёс Пак, рассматривая неизвестное ему место. 
— В хуево-кукуево, — внезапно ответил хозяин этих хором. Чон Чонгук. Тот самый подонок. — Шучу. К себе привёз. Ты мне так и не сказал свой адрес. 

И мнение Чимина о нём поменялось. Не особо теперь после такого хочется называть его подонком. 
Чон протянул ему влажные салфетки и поставил стакан с какими-то таблетками. 
— Нет, но если хочешь, то я всё же могу отвезти тебя в психушку. Так-то жрать цветы — не норма. 
А, нет. Мнение не поменялось. Он всё тот же подонок. 
— Прежде чем что-то говорить обо мне... — не сдержался старший, выхватив салфетки, — лучше бы узнал настоящую ситуацию и перестал меня постоянно стебать! Сам не лучше. Небось постоянно по клубам своим шастаешь, просирая деньги на потаскух, а на отца один геморрой!
Такое резкое заявление действительно на какое-то время Чонгука заткнуло. А Чимин-то в силе за себя родного постоять. Это сейчас редкость. Именно поэтому младший хорошо так удивился. 
Но потом до Пака дошло, что перед ним сейчас стоит сын знаменитой шишки в их городе, и вытирая засохшую кровь с лица, сказал уже более спокойно: 
— Извини, вспылил. Спасибо за спасение, а то без тебя бы валялся сейчас где-нибудь. 
— То-то же, — Гук усмехнулся, смотря на того всё ещё сверху вниз, — таблетки выпей. На первом этаже, внизу, есть кухня. Если что-то будет не так, то я в своей комнате. 
Юноша развернулся и собирался покинуть это место, но Чимин его остановил. 
— Стой-стой, в смысле? Ты меня что... 
— Состояние у тебя сейчас не очень для передвижения, поэтому лучше лежи и не возмущайся. Мало ли блевать потом снова потянет. 
«неужели он сейчас это делает по доброте душевной? да не верю я... ему от меня точно что-то надо. на кой черт я ему, нищий и беспомощный, сдался?! » — думает старший, пытаясь всё ещё переварить то, что происходит. 
— У меня не было выбора, — Отвечает парень на вопросы Чимина, словно читая его мысли, мгновением позже удаляясь из комнаты. 
И только сейчас парень начал понимать какую кашу он заварил. Не стоило ему тогда убегать от Хосока, сидеть с ним в кафе и обсуждать чужие проблемы. Нет-нет, вообще не стоило ему в первый день поворачиваться в сторону давнего друга. Ничего этого бы сейчас не было...
Но как-то говорила его мать: «всё, что бы с нами не случалось — к лучшему!». Может... стоит к её словам прислушаться? Переночует у Чонгука он, ну ничего в этом нет страшного!
Нет. Есть. Пак совершенно забыл про заболевание, которое медленно, но верно убивает его изнутри от каждой колкой фразы возлюбленного, адресованной ему. Если Чимин будет жить в одном доме со своей смертью, то и ставки будут слишком высокими. 
Хотя... Что терять, если жить ему осталось все равно не долго? Собственно, — нечего.

***

— И как тебе?
Чонгук, скорее всего, интересуется лишь из-за того, что сам эту стряпню готовил. 
— Если меня не тошнит, то есть можно. 
— Вредный ты, — фыркнул младший. 
Ишь, повара обидел... Который дачу спалил. Ну... это по слухам, конечно. 
Чимину стало легче и только через часа три он вышел из комнаты чтоб поесть. Как не странно, но тогда Чонгук уже что-то готовил. Или пытался. 
— А слуг у тебя нет? Кухарок там, горничных. Ты же буржуй как-никак, — Пак отрезал кусок свежего мяса, даже не одарив хозяина взглядом. 
— В отпуске. А вообще, я один живу. 
— М-м, — удивлённо протянул старший, поедая при этом стряпню. 
«значит не такой уж он и папенькин сынок. хотя, кто знает? то, что он живёт без слуг — ничего не значит».
Пока Пак рассуждал, младший сверлил его взглядом. И вот фиг догадаешься по какой именно причине. Вот что ему надо? Похвалить за еду? Было уже. Оставить положительный отзыв про интерьер? Да вроде тоже было. 
Чимин переводит взгляд на эту кроличью физиономию и теперь боится отвести. Некие гляделки. 
— Что-то не так? 
— Цветы. 
— Э... что? Цветы? — Чимин не понял сначала. — А... Ты про это... Не ем я их! Они сами... 
— Ты мне долго лапшу на уши вешать будешь? 
Сейчас перед юношей стоял тяжёлый выбор: остаться в дураках или рассказать Чонгуку и остаться в дураках. Психушка ему точно светила. 
— Это болезнь. Редкая. Я... Это сложно объяснить. 
— Так говори мне как есть. 
Чонгук скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Он и вправду был готов слушать. Так ещё и лицо стало таким серьёзным... 
— Существует болезнь в японской мифологии — ханахаки. В лёгких растут цветы и с каждым днём всё больше и больше. От невзаимной любви, — последнее Пак вообще еле слышно пробубнил. Но Чонгук был не туп и сразу понял смысл сказанного. 
— О-о. Интересненько. 
Со стороны не скажешь, что Гук придал этому какое-то значение. Будто всё время смотрел в окно и не слушал собеседника. Но на деле же юноша начал обдумывать произошедшее и собирать кусочки, складывая из них полную картину происходящего. Он поверил Чимину, сидящему напротив и у которого аппетит ушёл куда-то далеко, в неведомые дали. 
Пак посчитал, что Чону нет никакого до этого дела и спросил он лишь из-за тишины, которая так на обоих давила. Впрочем, это и вправду касалось только старшего. Не хотел ввязвать в свои проблемы кого-то. 
И он попытался скрыться, так и не отблагодарив хозяина за еду. 
— Я сам с этим разберусь! Са... 
Резкий грохот и звуки рвущейся ткани. Чимин шлепнулся на пол. Такого точно в планах ни у кого из них не было.