Потерянный Рай

Конец

В один (не)прекрасный день ломки вдруг прекратились. Я просто проснулся, и... и всё. Но было слишком поздно. Силы окончательно покинули меня. Как и Ник. Как и все.

Ника не было в палате. Наверное, я ему уже надоел со своими ломками, и он тихонько свалил ночью.

Но нет. Не успел я осознать это, как он вошёл. Я рефлекторно повернул голову. Теперь это было не больно. У меня теперь вообще ничего не болело. Боль ушла.

В лапах у него был... мой дневник. Он читал его.

Но, завидев, что я не сплю, он тут же закрыл его и запихал в карман джинс.

— Синклер? С тобой всё в порядке? — спросил он удивлённо.

Я хотел было открыть пасть, но сил не было даже на это. За эти дни я ослаб так, что не мог даже нормально говорить. Но я всё же попытался.

— Сколько дней прошло? — промямлил я еле слышным шёпотом.

— Что? — Спросил Ник, нагнувшись ко мне.

— Сколько... дней... — повторил я.

— С тобой это продолжалось... двенадцать дней. Это было ужасно, но ты справился. Мы справились! И мы будем бороться дальше. Мы не сдадимся.

Всё, что он говорил, слышалось как-то приглушённо.

Он помолчал, и через некоторое время продолжил.

— Я знаю, что не должен был читать твой дневник, но... э-это правда? В смысле, ты меня... любил всё это время?

— Я до сих пор тебя люблю, Никки. И мне... и мне жаль, что я сказал тебе это только сейчас.

Ник заглянул мне в глаза. Наши носы были на очень близком расстоянии и чуть ли не соприкасались. Впервые я не мог точно сказать, какие эмоции выражали его глаза.

Вдруг я заметил, что глаза у него, как и во сне, были шоколадного цвета, а вся его шерсть тёмная, как ночь. Я снова смог увидеть цвета!

Наконец, волчонок нагнулся поближе и чмокнул меня в носик, куда-то в район переносицы.

Впервые в моей жизни Ник поцеловал меня не во снах.

Я невольно улыбнулся. Я почувствовал себя счастливым, впервые за долгое время. По-настоящему счастливым. Но вместе с тем было довольно печально, что я не мог поцеловать его в ответ. И всё же судьба та ещё сука. Наконец я смог признаться ему в любви, но даже не мог поцеловать его в ответ, или просто обнять.

Но мне и этого хватит.

Вдруг Ник упал на колени и положил свою голову на мой живот.

— Прости меня за то, что так долго был слеп к твоим чувствам... — сказал он, всхлипнув. — Я не должен был так с тобой обращаться...

Ник плачет. Похоже, ему было правда стыдно. Неужели он на самом деле меня любит?

Я впервые видел, как Ник по-настоящему плачет. Когда плакал он — плакать хотелось и мне, поэтому я решил немного приласкать его, чтоб успокоить. Я хотел поднять лапу, чтоб погладить его по шейке, как он любит, но что-то держало её. Я посмотрел на неё и увидел, что лапа была прикована наручниками к кровати. А ещё он была тонкая-тонкая, словно палка. Шерсть сильно поредела, да так, что было видно, как бледно-розовая кожа обтягивала выпирающие кости. Лапа свободно прошла сквозь наручники, но у меня едва хватало на это сил. Чтобы поднять её, мне пришлось сильно напрячься, да и то она тряслась, как пьяная.

Я положил её на шею плачущего волка и начал легонько царапать и поглаживать. Как только моя лапа коснулась его, всхлипы сразу прекратились.

Я гладил его до тех пор, пока меня совсем не сморило. Мне захотелось спать ещё сильнее. Я перестал двигать лапой. Моё дыхание замедлилось. В душе воцарилось абсолютное спокойствие. Ник продолжал лежать головой на моём животе и тихонько посапывать.

Я закрыл глаза и заснул.

На этот раз — навсегда.