Щепотка мафиозности

Единой волной. Хару/Тсунаеши

Океан — огромная отдушина природы, повелеваемая лазурной дымкой беспечно-далекой луны. В него можно опустить стопы, и вода будет обволакивать кожу, не разбирая, кто ты, она принимает любого, позволяя расти отраде от вида вбирающих оттенки восхода пенистых волн. Хару тоже хочет, чтобы океан принял ее со всеми заморочками. Она любит лето за то, что это череда тепло-душных дней, когда идут жаркие дожди и особенно яркое цветение груши. Окончив очередной семестр, она готова была посвятить весь отдых тому, что попала на остров с лучшей подругой, Тсуной, его матерью и друзьями. Тсунаеши не меняется, будто бы все тот же, а ведь ему — даже как-то не верится — скоро семнадцать. Смешно представить, что он — мафиози, ведь весь затылок истер ладонью, пока заговорил с Миурой.

— Хару, тут Реборн нам отдых запланировал. Наверняка устроит кучу проверок. Вот твой билет, — отдал его что выкинул, пару раз ловил по пути, выронил от неловкости, а стоило бумаге соприкоснуться с ее партой, быстрее умчался.

Казалось, время не играло ему на руку. Как стеснялся говорить с девчонками, так и стесняется и по-прежнему мнется рядом с Киоко. Хару не кричит вслед благодарности, зная, что он все равно не услышит. Просто улыбается и крутит билет в руках. Остается предвкушать поездку и досиживать уроки. В июле учеба продолжается. Пот стекает в яремную впадину, и даже при собранных в хвост волосах что-то липнет к шее. Швейная машинка громко и четко строчит стежки. Хару уже скоро поступать в институт, теперь вместо шутливых костюмов она занимается одеждой. Легкая хлопковая рубашка льнет к груди, Миура улыбается отражению и садится на чемодан в попытке его застегнуть. В ее груди разливается нега и только усиливает ток от каждого взгляда на письменный стол. Помимо тканей, там лежит данный Савадой билет. И если в увлечениях Хару присмирела, в любви к Тсунаеши — нет. Эта по-милому нелепая ситуация, где парень выловил ее насквозь промокшее тело из реки, по-прежнему согревает воспоминаниями. Миура танцует по комнате; кружится голова, и от избытка чувств девушка валится на мягкий круглый ковер — тоже ее рукоделие. По лицу расплывается мечтательная улыбка и не исчезает даже тогда, когда Хару приходится везти набитый не самыми необходимыми вещами чемодан к мафиози.

— И глупо думать, что это Тсуна-кун, вся романтика портится, — бурчит она, прежде чем целует перед отъездом мать и захлопывает дверь.