«Я хочу поговорить с тобой. Наедине».
«Всё в порядке? Это срочно?»
«Да, всё хорошо. Приходи после пяти. Без Теодора».
«Хорошо, оставлю его с папой... Ты пугаешь меня».
«Даже не думал, малышка».
Деньги способны на волшебство. Например, сделать из больницы идеальное место для романтического свидания. Крыша здания украшена цветами, разложен пушистый плед и стоит корзинка с набором для пикника, а за окном довольно теплая и ясная погода... Я хотел отблагодарить Ану, за всё, и это идеальная возможность.
А ещё, наконец, даже не признаться, а сознаться, что я люблю её. Что я должен был сделать ещё в то злополучное воскресение.
Ана везде, она всё делает для меня и чуть больше для Теодора. Она очень любит каждого из нас, она безумно помогает мне и почти не подпускает медперсонал ко мне, кроме врача. Доктор настаивал на еще одной неделе в больнице, Ана не возражала. Меня не спрашивали. Врачу не нравятся мои боли, и он хочет понаблюдать ещё немного, убедиться, что травмы головы точно не дадут о себе знать. Малышка, наконец, перестала торчать сутками со мной, мне приходится много работать, но я примерно каждые полчаса получаю от неё сообщения или какое-нибудь фото. Ана, между делом, предложила мне завести «Instagram»... Я слишком стар для этого. Не лучшая идея. Но зато от меня малышка получила благословение на размещение наших фото вместе и фото Тедди, как давно и без спроса делает Миа. Я, конечно, медийная личность, но и Анастейша не настолько глупа, чтобы запостить что-то «запретное».
«Тыковка икает».
«Это плохо?»
«Это очень смешно, на самом деле».
Следующим сообщением приходит видео, и я сразу сохраняю его.
В кадре Тедди, он заинтересованно смотрит на Ану, и с громким «ик» вздрагивает всем телом. Большие любопытные глазки еще больше округляются, он снова икает, и Ана хихикает над ним, чем не позволяет ему заплакать.
— Это потому что папочка думает о тебе, тыковка. Посиди здесь, я принесу тебе воды.
Думаю. Постоянно.
Мой мальчишка.
«Я должен работать. Поцелуй его от меня».***
Ана разглаживает несуществующие складки юбки, смутившись под моим голодным взглядом, и я смягчаюсь, подходя к ней.
— Ты чудесно выглядишь, Анастейша, — мягко хватаю за подбородок малышку и чмокаю в губы, отвлекая от самокопаний. — Даже потрясающе, детка.
— Спасибо. Ты тоже, я смотрю, не в больничном...
— Потому что у меня для тебя сюрприз. Пойдём, — переплетаю наши пальцы, и Ана крепко сжимает мою руку, без вопросов следуя за мной. По коридору, под завистливые вздохи медсестры, мимо других посетителей и больных, до полного лифта, который следует вниз, и нам приходится ждать другой. Малышка нервничает, оттого поигрывает моими пальцами, но всё равно старается улыбнуться. — Ана, что именно тебя пугает?
— Ничего. Не обращай внимания.
— Это приятный сюрприз. И разговор, хоть и серьёзный, он будет приятным. Поверь мне. По-моему, я тебя ещё ни разу не обманывал.
— Не обманывал... Ох, Кристиан Грей, ты даже представить себе не можешь, как ты изменился в моих глазах. Думала я о тебе куда хуже, чем ты оказался... И мне теперь стыдно.
— Раньше я и вправду был хуже. Теодор изменил меня.
— Насколько хуже?
— Я не хочу об этом говорить, но действительно хуже. Сейчас я другой, и с тобой я совсем другой, малышка.
Каким я был? Я был свободным, с ветром в голове и стояком в штанах. Когда, наконец, добился всего, о чем так мечтал и стал свободным, я стал тем, о ком чаще всего пишут на «шестой странице». Бесконечная вереница красивых девиц, полное отсутствие совести у меня... Я прекрасно знал, что Лейла где-то рядом, а сам закрылся в спальне с той подружкой Миа. У меня было больше денег, чем ума, и мои PR-агенты действительно отрабатывали свои зарплаты. Сейчас они, уже по инерции, подчищают прессу от фото Теодора и совсем грязных сплетен.И это их поганое чудо, что пресса не достала меня вопросами о том, кто мать ребенка. Когда папарацции начали ловить Ану на прогулках с Тедди — вопросы отпали совсем, и меня это устраивает. Пошли к чёрту от моей семьи, стервятники.
Анастейша никогда не должна узнать всю правду обо мне, не во всех подробностях.
Лифт оповещает о своем прибытии, и я пропускаю Ану вперед, специально, чтобы прижать её к стенке и незаметно для всех поцеловать, поглаживая нежную кожу на бёдрах.
— Кристиан, тут люди...
— Вы действительно думаете, мисс Стил, что я позволю кому-то ещё смотреть на тебя там, где могу смотреть и касаться только я?
— Вот уж вряд ли. Я успела забыть, что Тедди весь в своего папочку: красивый, милый, ревнивый, и с потрясающей меня каждый раз улыбкой.
— Да вы льстите мне, мисс Стил!
— Если только совсем чуть-чуть, — Ана на пальцах показывает это «чуть-чуть» и не может сдержать смешка, прижимаясь ко мне. — Куда мы идём? Этот лифт поднимается наверх же?
— Сейчас ты сама всё увидишь, — снова беру её за руку, когда лифт оповещает о прибытии на последний этаж, но вместо коридора мы идем к пожарной лестнице, поднявшись по которой оказываемся перед дверью на крышу. — Закрой глаза, Анастейша.
— Только держи меня за руку. Я боюсь высоты...
— Моя малышка, — усмехаюсь, но крепче сжимаю ладошку Ану, и она кивает, зажмурившись. Мы делаем несколько шагов, и я останавливаю её, отпуская ладошку, но тут же обнимая за талию и прижимая к себе. — Открывай глаза и ничего не бойся, Ана. Ты в моих руках и ты в безопасности.
— О, боже, Кристиан... Как ты сделал это?
— Просто немного магии и обещание, что как бы хорошо нам с тобой не было, к десяти вечера мы освободим занимаемое место.
— Это потрясающе! — малышка пищит от восторга и крепко обнимает меня за шею, зацеловывая в щеки. — Ой, тебе больно? Я не хотела!
— Всё хорошо, куколка. Пойдём.
Ана неубедительно вежливо отказывается от вина, но с радостью соглашается на любимый яблочный сок, и я составляю ей безалкогольную компанию. С Анастейшей весело и без алкоголя, она маленький источник позитива и радости, от которого я без ума. Мне чертовски нравится, как она раскрывается со мной, будь то простая беседа или наша постель...
— Почему ты так смотришь на меня?
— Потому что не могу оторвать свой взгляд от тебя, — пожимаю плечами, и малышка смущается, но очаровательно улыбается от комплимента. — Тебе нравятся комплименты, но ты не умеешь их принимать.
— Это плохо?
— Я знаю, что до тебя у меня не было такой милашки.
— А много их было, Кристиан?
— А ты действительно хочешь это знать? — Ана кивает, вся обращаясь в слух, и я произношу то, о чем очень жалею, но что является правдой. Анастейша заслуживает правду. — У меня было четыре девушки за всю жизнь. Случайных связей куда больше...
— О, понятно... Ну, я тоже не святая, Кристиан. Всё в порядке.
— Ты расскажешь об этом?
— Нет.
— Хорошо, я не буду давить на тебя. Придёт время и ты поделишься всем, чем посчитаешь нужным, — сжимаю её ладонь, и Анастейша измучено улыбается. — Иди ко мне. Я хочу целовать тебя ровно столько, сколько действует обезболивающее. Я скучал по тебе...
— Ты можешь дать мне одно обещание? — киваю, замерев над малышкой, и она осторожно зарывает пальчики в мои волосы. — Пообещай мне, что не будешь играть мной, Кристиан. Пожалуйста. Как только я надоем — сознайся...
— Анастейша, малышка...
— Я знаю, что испортила момент, но это важно для меня!
— Куколка... Ты красивая фарфоровая куколка, Анастейша. Тебя надо оберегать, любить и носить на руках. Что я и делаю, почти. Я оберегаю, я люблю и скоро я смогу носить тебя на руках, — не даю ей возразить, заткнув долгожданным мягким поцелуем, и Ана тает, крепко хватая меня за волосы, чтобы я не отрывался от неё.
— Ты действительно имел ввиду то, что сказал?.. — Ана всё же останавливает нас, смотрит мне прямо в глаза, поместив аккуратные ладошки на мои щеки, и я чмокаю её в нос.
— У меня для тебя подарок, малышка. Я хотел подарить тебе его ещё в то злополучное воскресенье. Выпусти меня на мгновение?
Всё тело ноет, но я не подаю вида, чтобы Ана лишний раз не винила себя без причины. Достаю из кармана брюк небольшую бирюзовую коробочку, и Ана напрягается, приняв сидячее положение, внимательно следя за моими движениями.
— Это небольшой презент к сережкам, детка. Просто подарок. Нравится? — протягиваю открытую коробочку малышке, и она кивает, длинным пальчиком поглаживая камни на кулоне.
— Я люблю сердечки.
— Сердечки и цветочки, только для вас, мисс Стил, — Ана хихикает, но убирает волосы вперед, и я застёгиваю цепочку, поцеловав красивую шею, отчего малышка буквально дрожит. — Это твоя эрогенная зона, куколка?
— Похоже, — Ана не может сдержать стона, который жутко удивляет её, когда я покрываю кожу поцелуйчиками от мочки до позвоночника и до другой мочки.
— Я люблю тебя, Анастейша. Я действительно люблю тебя. Может, я не слишком романтичный, но пусть всё будет как есть... Никто и никогда не заботился обо мне так, как ты. Кроме Грейс, но она моя мать, она любит меня...
— Я тоже люблю тебя, — Ана всхлипывает, разворачивается ко мне лицом и крепко обнимает, не сдерживая эмоций. — Я тоже люблю тебя, Кристиан.
— И поэтому надо плакать?
— Да. Не каждый день человек, в которого влюблена почти год, говорит, что это взаимно! Я люблю тебя, я люблю Тедди, я не могу без вас...
— Я обожаю обнимать тебя, моя девочка, — тяну её на себя, и вместе мы ложимся на плед. — Ты лучше, что случалось со мной, Анастейша. Нравится твоя застенчивость, нравится твоё чувство юмора, нравятся твои поцелуи по утрам, нравится твоя любовь к моему сыну... Нравится ваша связь.
— Я чувствую его. Во сне, в другой комнате, я по любому кряхтению могу определить, что с ним, что ему нужно и где он.
— Ты драгоценность, которую я всегда буду беречь, малышка... — и если не ради себя, то ради Теодора.
— Кристиан... Пообещай мне, что не будешь сильно ругаться или злиться...
— Обещаю.
Тяжело вздохнув, будто Ана идёт на что-то ужасное, малышка садится на мои бедра и стягивает с себя кофту.
— Я консультировалась у врача и много читала в интернете... Это бывает очень редко, но это нормально. Так случается, — глубоко вздохнув, Ана стягивает свой лифчик... И ничего «нового» я не вижу.
— Красивая, аккуратная грудь, Анастейша...
— Иногда такое случается. Я просто очень привязалась к Теодору... — Ана сжимает грудь, зажмурившись, и... О, чёрт возьми! — У меня лактация. Сейчас стала меньше, но успокоиться Тедди смог, когда мы приехали домой.
Ладно. Бывает. Всего лишь молодая девчонка, грудью кормящая моего сына. Даже не его мать...
— Кристиан, в этом нет ничего плохого. Он был в стрессе, отказывался от еды, у меня не было выбора. Инстинкты...
— Не могла бы ты придать себе снова приличный вид?
По крайней мере, если у нас всё зайдет дальше, Ана не будет настаивать на отправлении Теодора в школу-пансион.
Да ты оптимист, Грей.
— Поэтому и не хотела говорить, показывать. Кстати, Грейс знает... Она сказала, что по-доброму завидует мне, она готовилась к появлению Миа почти год, но у неё не получилось, кормила смесью. Это инстинкты, это не противоестественно.
— Я не уверен, что...
— У тебя отвращение на лице. У тебя всегда все эмоции на лице написаны. Увидимся завтра. Тоже люблю тебя.
До конца одевшись, Анастейша сбегает от меня, и я тяжело вздыхаю. Отлично просто. Супер.
Это странно, неправильно и... Чёрт возьми, она не мать Теодору. Она не должна настолько любить его. Она вообще не смела делать этого!
YOU ARE READING
50 оттенков: Стокгольм.
FanfictionКристиан Грей - отец-одиночка. Мисс Ана Стил - неудачливая, но очень ответственная девушка, провалившая очередное собеседование. Ана почти проходит мимо, когда единственная надежда и опора Кристиана, его мама, оставила его разбираться самому со свои...