Сокровище дракона

IV. Тяжкое прозрение.

Corruptio optimi pessima.

 (Падение доброго — самое злое падение)

В мутной поверхности треснувшего зеркала отразилась фигура высокого гнома в длинной меховой накидке. Тускло поблескивала металлическая корона на голове, сжимая виски, как тисками. Торин поморщился и потер лоб. Ему почему-то было неуютно, неприятно, даже больно, наконец!

Он надеялся, что теперь, когда его дом свободен от присутствия дракона, можно будет почувствовать себя лучше, однако стало только хуже. Сердце билось с перебоями, а перед глазами сверкал затмевающий все золотой блеск. Очертания предметов слегка размывались, и король прикладывал много усилий для того, чтобы просто оставаться в сознании.

Торин в глубине души понимал, что с ним происходит что-то неприятное, ненужное, но никак не мог сообразить, что это. Нечто властное мешало думать, сосредотачивая все мысли только на Аркенстоне, который он теперь постоянно носил в руках, и на золоте, горами наваленном в сокровищнице.

Король несколько дней провел среди монет и кубков, перебирая их, ища то одно, то другое, и безумно улыбаясь новым находкам. Некоторые из них он помнил, другие оказались сюрпризом — но то был приятный сюрприз.

Двалин нашел его в тот момент, когда Торин, скрестив ноги, сидел на горе золота и осторожно вытягивал из монет длинный пояс из тончайших золотых нитей.

— Смотри-ка, чем я владею! — радостно окликнул он друга, когда тот приблизился. — Какая красота! Ну, скажи, Двалин, разве не стоит все это великолепие каждой капли нашего пота, каждой слезы, пролитой нами, и той крови, что мы потеряли в походе?

— Я бы сказал, что нет, — мрачно откликнулся воин. — Торин, я тоже гном, я тоже ценю и уважаю результат упорного труда, особенно если он получается таким прекрасным. Однако это не значит, что можно променять жизни родных тебе на блеск золота! Ты даже Кили оставил умирать в Эсгароте только для того, чтобы побыстрее прийти сюда, к этим проклятым монетам! Что с тобой? Я не узнаю того Торина, каким ты был когда-то!

— Со мной все в порядке, — суховато ответил король, не глядя на друга. — Гора отныне наша, и я собираюсь наладить жизнь своих подданных...

— Как, сидя на золоте задом? — не выдержал Двалин. — Знаешь, Торин, если Бильбо все-таки погиб, то это было исключительно по нашей вине! Это мы не увидели вовремя, во что ты превращаешься! Ты ведь был моим королем, я любил тебя как брата, а теперь что? Где мой король, скажи мне, ты, жалкая тень Трора!