знаешь, что есть беда, несчастье, даже горе?
нет, не лето в асфальте, когда так хотелось моря.
нет, не два человека, кричащих друг другу споря —
я тебя никогда
не любил.
не поломанный ноготь, не кружка, разбитая оземь,
не будильник, что ставил к шести, а пропел он в восемь,
не противный февраль, не безумно холодная осень,
пережить это хватит
сил.
а беда — это знать расписание у больнички,
апельсины не нужные через окно сестрички,
в белом-белом халате, занятой перекличкой,
не понятно зачем,
но все же передавать.
потому что помочь не можешь ничем, что кроме
затаиться в пустом, холодном, безродном доме,
будто это не он, а ты утонула в коме,
и больничною койкой стала
твоя кровать.
или, вот ну представь на секунду, ты очень старый,
абсолютно один, озлобленны тротуары
льдом безжалостным, от подъезда и до базара
не дойти, но идешь тихонечко —
там еда.
и идешь, и скользишь, и страшно от слова очень,
потому что ты — стар, и Бог тебя обесточил,
потому что один, хоть Он подарил двух дочек.
и вот это беда, понимаешь?
вот тут беда.
я могу продолжать — детей про без мам и папы,
про отмерзшие на морозе у кошек лапы,
и про мир равнодушный, а ты мне тут про стартапы,
про упавшие ставки.
что там с твоей душой?
ведь тебе повезло, ты вырос в семье под крышей,
и горбушку твою навряд ли погрызли мыши.
вот пока есть глаза, и руки, и ноги, слышишь?
мы не знаем беды.
ты понял? — все хорошо.
