Демонические печати

Часть 30. Омут золотистых глаз

Адский пёс оттащил Эдварда от стены и забрался вместе с ним на мягкий матрас кровати. Безопасное место — залог здоровых нервов, а эти самые нервы у Верджи за какие-то несколько секунд грозились вздуться и взорваться как воздушный шарик. Биение двух сердец слилось в одно: бешенное, громкое, ритмичное. Цербер увалился рядом и стал шумно переводить дыхание с высунутым языком, мельком наблюдая лёгкое замешательство Эдварда: этот парень точно не ожидал обнаружить себя живым в конце дня. Верджи и Вуду до сих пор мерещился громогласный рёв по ту сторону стены, хоть и флаведон точно не мог уже преодолеть границу двух пространств.

Омега не чувствовал своего тела, всё ещё ощущая себя там, в Лихолесье, а левая коленка невольно подрагивала, как заведенная игрушка.

С шерсти Адского пса, который на удивление тоже испытывал страх и волнение, порывами ветра слетал неосязаемый чёрный песок. Через короткое мгновенье перед Вудом на кровати лежал обнаженный мужчина. Арий Верджи. Он был чумазый, как трубочист, волосы отдавали серостью, но главное — остался жив. Его грудь вздымалась то вверх, то опускалась вниз, а губы расплывались в нервной знакомой ухмылке. Эдвард уже и забыл как недавно был ранен сам, рисковал оказаться в пасти ужасного чудовища, и как сердце неумолимо ныряло в пропасть, каждая из которых была глубже предыдущей. Сейчас оно постепенно возвращалось в умеренный ритм, и Вуд в первые задумался как же прекрасно это ощущение биения собственного сердца в груди: по его жилам все ещё течёт теплая кровь, а значит они оба пережили четвëртую печать.

Верджи недолго приходил в себя, больше отходя от стресса, чем от физических нагрузок. Золотой взгляд устремился к омеге, и как всегда в фривольной манере Арий криво ухмыльнулся:

— Не очень чистый, но всё равно шикарный альфа, как думаешь? — стараясь сгладить обстановку он кое-как сел, держась за ноющее бедро. Потрёпанный вид Вуда вызвал новый приступ вины. — Прости, я не хотел. Ни ранить, ни тем более забыть... Прости. Я больше не знаю, что сказать в своё оправдание кроме этого.

Эдвард нахмурился.

— Не оправдывайся. Это была печать и ты не мог сопротивляться её действию.

Вуд прикоснулся лбом ко лбу Ария. Вся усталость разом свалилась на него всем весом, но вместе с этим пришло сильное облегчение, словно из груди вытащили громадный кол; накатывала жуткая сонливость, воздуха теперь было так много, что юноша захлёбывался в его изобилии. Ещё и эта мерзкая липкость по всему телу будоражила сознание неприятными до сих пор яркими воспоминаниями о флавидоне и ядовитых деревьях.