Шорох вереска

Вечер в дубовой роще

Монотонно стрекотали сверчки, наполняя остывающий воздух своей песней. Багряный закат отбрасывал приглушённые алой дымкой краски на бревенчатый дом оборотня. Под крышей просторной веранды, выходящей в старый сад, собралась разношёрстная компания. Большой стол из морёного дуба, обычно стоящий в трапезной, сегодня перекочевал на террасу. Он был уставлен глубокими тарелками, больше походившими на миски. Пар шёл от блюд, едва снятых с огня. Аппетитные запахи яств перемешивались с цветочными ароматами, доносящимися из сада, в один неописуемый букет. Пузатые бочки, помалкивая о содержимом, дожидались своего часа.

— Так значит, ты был в плену у орков всё это время? — спросил огромный чернобородый человек, возвышающийся во главе стола.

— Да, Беорн, — коротко ответил гном, не отводя взгляд от пронзительных глаз хозяина Дубовой рощи.

Меняющий шкуры переглянулся с рыжим гномом-карликом, сидящим по правую руку от него. Тот, неодобрительно хмыкнув, принялся за жареного цыплёнка, разрывая тушку отточенными движениями, в которых сквозило напряжение.

Коротышку звали Зору. Он приходился Нилоэле кем-то вроде названого отца. Последний из угасшего рода, карлик поселился рядом с Беорном после Битвы Пяти Воинств, потому как Нилоэла приняла решение обосноваться в землях, граничащих с Дубовой Рощей. После событий, сопутствующих походу Торина к Одинокой горе, сама полукровка осознала, что ей не хочется жить ни среди хоббитов, ни среди гномов.

Меняющий шкуры был не против двух маленьких соседей, ибо уже был знаком с Нило и испытывал к ней симпатию, корни которой уходили глубоко в историю жизни самого оборотня. Он даже помог Зору и Нилоэле возвести жилище — Гномью нору — нечто среднее между смиалом хоббита и подземными чертогами гнома. А когда на свет появилась малышка Разар, Беорн стал считать гномов-карликов своей семьёй.

— Зачем же ты им понадобился? — вопросительно приподняв кустистую бровь, бросил Беорн.

— Кто ж их разберёт этих орков, — попытался улыбнуться светловолосый гном, но улыбка получилась вымученной. — Наверное, хотели обменять на золото.

— Они бы давно убили тебя, будь у них на уме только корыстные помыслы, — ответил оборотень, снова впившись тяжёлым взором в открытое лицо нежданного гостя.

— Я много раз думал о том, почему всё ещё жив, — глухо произнёс гном, опуская плечи. — И каждый раз на ум приходила только одна мысль... — он замолчал.

— Слушаю, — оборотень прервал затянувшуюся паузу.

— Они держали меня не для себя, а для кого-то более могущественного. Для того, кто может проникать в мысли, сеять кошмары, сводя с ума...

— Фили, не надо. — Молчавшая всё это время Нилоэла подняла взгляд от нетронутой тарелки. — Беорн, прошу тебя!

Оборотень перевёл взгляд на взволнованную женщину. Беорн видел, что в настоящий момент она не готова услышать рассказ Фили. Однако он отчасти понял, о чём тот собирался рассказать, но допытываться не стал, щадя Нило. О чувствах гнома оборотень мало заботился.

Хозяин Дубовой рощи устало вздохнул и произнёс, указывая жестом на одну из бочек, стоящих неподалёку: — Тогда, может, выпьем?

— С удовольствием, — облегчённо выдохнул Фили.

В это время из сада вернулась Разар с охапкой нежно-лиловых маргариток. Девчушка взобралась на колени к рыжебородому карлику и принялась плести венки из собранных цветов. Некоторое время спустя у всех присутствующих на головах красовались кособокие творения проворных ручонок. Потом она начала требовать налить ей напитка из бочки, которая уже порядком опустела. Взрослые принялись отговаривать малышку, но Разар была неприступна. Получив полную кружку, девочка сделала пару глотков и больше пить не стала. Вскоре Разар начала клевать носом. Напиток, похожий на жидкий мёд, навевал сон.

Лёд, повисший в воздухе, стремительно таял, начиная позвякивать каплями смеха. Даже обыкновенно хмурый Беорн невольно ухмылялся, временами поправляя съехавший на бок венок из маргариток. Время незаметно текло. Вечер превратился в ночь.

На столе среди полупустых блюд и кружек зажглись свечи. Огоньки светлячков, беззвучно кружащихся в заснувшем саду, мерцали призрачным светом. Наконец можно было дышать полной грудью.

Порою Фили казалось, что в полумраке спящего сада мелькает чёрная тень, но гном списывал видение на хмель и усталость. Они с Беорном вспоминали Битву Пяти Воинств. Разар посапывала на коленях у Зору. Он осторожно выбрался из-за стола, стараясь не разбудить малышку, и кивнул Нилоэле. Женщина нехотя поднялась, пряча в ладонях зевок. Проследовав за коротышкой, она остановилась посреди просторного коридора, тянущегося через весь дом оборотня.

— Послушай, Нилоэла, — шёпотом произнёс карлик, передавая спящую девочку матери, — я бы на твоём месте присмотрелся к этому молодцу. Годы, прожитые бок о бок с орками непременно оставили на нём след.

— Да, Зору, ты прав, — тихо ответила Нило, склоняясь к Разар. Перехватив девочку поудобнее, она добавила: — Можно попросить кое о чём?

— Конечно, Птичка. — В полумраке живые глаза гнома-карлика зажглись вниманием.

— Я хотела, чтобы ты принял Фили на своей половине...

— Пусть живёт сколько нужно. Сама скажешь ему?

— Да.

                                                                                           ***

На следующий день.

Они вернулись от Беорна сразу как рассвело. После лёгкого завтрака, состоящего из яичницы-глазуньи, чая и козьего молока для малышки, Зору взял Разар с собой в раскинувшийся неподалёку лес собирать землянику.

Нило и Фили сидели на кухне Гномьей норы, так полукровка назвала жилище, которое они вместе с Беорном и Зору построили много лет назад.

Солнечный свет лился в круглые окна, развеивая чрезмерную сонливость. Утренний чай остыл в глиняных кружках, расписанных детской рукой. Нилоэла рассеянно поглаживала щербатую ручку своей кружки, с утроенной внимательностью рассматривая чаинки на дне.

Фили наблюдал за ней, смежив веки. Он делал вид, что ковыряется в тарелке с яичницей, хотя уже давно насытился. Решив прервать затянувшийся завтрак, гном накрыл своей ладонью узкую ладошку, лежащую на столе.

— Веснушка, — женщина дёрнулась, услышав своё прозвище, но руку не убрала, — ты что-то хочешь мне сказать?

Нило наконец оторвалась от созерцания узоров на дне чашки и подняла глаза. Накрыв руку Фили своей, она произнесла тихо, но твёрдо, глядя ему в глаза:

— Тебе пока лучше пожить на половине Зору. Мне нужно привыкнуть к твоему присутствию, Фили... Дай мне время.

Мужчина склонил голову, соглашаясь, и нежно поцеловал дрожащие пальчики, не выпуская их из своих рук.